В твою любовь. Рискуя всем (СИ) - "Dididisa"

— Уиллсон будет ждать нас в восточном секторе, — мы преодолевали марш за маршем, пока спускались вниз по заброшенному зданию.

— Уиллсон? — я нахмурилась на очередном повороте лестницы. — Не думаю, что хочу с ним встречаться.

— Не делай скоропостижных выводов, Грейс, — поучительно бросил Эрик. — Ты многого не знаешь. Поверь.

Мы прошли ещё два этажа, прежде чем я покорно ответила:

— Ладно, хорошо.

Я на мгновение задумалась: а что было бы, если бы восемьдесят процентов строений в Чикаго не остались пустыми после той большой войны сотни лет назад? Смогли бы мы так безнаказанно пройти в чужом здании?

Да и как бы всё сложилось в принципе, если бы не огромное количество удачно соединившихся между собой обстоятельств?..

— Я столько всего хочу у тебя спросить, — продолжила я сквозь сбитое дыхание. — Как ты спасся после выстрела, каким образом здесь оказались замешаны командир и Крис, где сейчас Ким и добрался ли Лэндон до Эрудиции…

Эрик затормозил у стеклянной двери первого этажа, куда мы, наконец-то, добрались. Осмотрев улицу, он взялся за ручку.

— Могу пока лишь сказать, что твою подругу с Лэном схватили тогда и упекли в тюрьму Бесстрашия.

Я тихо ахнула, прижав ладони к разбитому рту.

Всё это время не я одна была в заточении…

Эрик не стал акцентировать на этом внимания, и когда мы вышли из пыльного здания, добавил:

— Все доказательства моей невиновности, которые были у них на руках, отобраны.

Земля будто ушла у меня из-под ног. Всё, к чему мы стремились, весь наш тогда построенный план по выводу настоящих предателей на чистую воду, все старания — всё растоптано и уничтожено.

— Но Эрик… Как мы… как мы вернём тебе твою репутацию? Как теперь добьёмся правды?

— Моя репутация всегда при мне, — он самоуверенно подмигнул мне и взял за руку. — А всё остальное… Обсудим это, когда встретимся с остальными, хорошо? Уиллсон и Крис должны были вытащить этих наших двух недоделанных, блять, шпионов-союзников.

Лидер позволил себе горькую усмешку, но тут же постарался вернуть лицу немного отстранённое и сосредоточенное выражение.

— Смотри в оба, Грейс, — он нежно коснулся моей щеки, и мы вновь пустились в бег по пока безлюдной улице города.

***

До восточного района мы добрались не так быстро — перебежки и постоянные прятки от людских глаз, а также отсутствие транспорта вылились в долгие три часа. Пару раз мы натыкались на взбудораженный патруль, но успевали исчезнуть в какой-нибудь двери очередного оставленного цивилизацией здания. Похоже, во фракции обнаружили пропажу всех троих главных заключенных, вокруг которых крутились самые громкие события последних недель.

Не так было опасно само моё освобождение, как весь путь до необходимого пустынного сектора. Я и Эрик не переговаривались лишний раз, чтобы не создавать ненужного шума, и старались действовать максимально сплоченно и синхронно. Правда, в двух моментах я чуть было не оступилась и не выдала нас — хотела выскочить из укрытия, не дождавшись сигнала лидера, уповая на собственную интуицию и уверенность в том, что сигнал всё равно сейчас поступит, и именно в эти секунды перед носом возникал либо Бесстрашный патруль, либо случайный прохожий. Оба раза Эрик награждал меня уничтожающим взглядом с невероятным укором, и оба раза я опускала глаза, краснея и шепча: «Чёрт, прости, прости, пожалуйста…»

Наверное, я уже слишком сильно хотела попасть в какую-нибудь зону комфорта, где будет тихо, спокойно и безмятежно, поэтому теряла бдительность, в отличие от своего лидера, который непоколебимо и безошибочно шёл вперёд и отлажено воспроизводил необходимые для сохранения безопасности действия.

Когда мы всё-таки доползли, уставшие и выдохшиеся, до восточного сектора Чикаго, я взглянула на Эрика, снова всмотрелась в его обтянутую чёрной курткой спину, но уже немного другим взглядом — более трезвым, не замутнённым чувствами к нему. Как человек на другого человека, и что-то в области сердца болезненно сжалось, когда я вдруг осознала, что он такой же смертный, как и все мы.

Что за сильным характером и широкими плечами, за авторитетом и статусом лидера, за жестокостью и холодным отношением ко многим скрывается такое же уязвимое живое существо. Которого можно смертельно ранить, сломать, убить, уничтожить. Я никогда по-настоящему не думала о том, что могу его потерять — даже в камере я какой-то частью себя лелеяла маленький уголек надежды на его возвращение. А сейчас остро осознала, что могу в одночасье потерять этого, непохожего на других, мужчину навсегда.

Эрик — не образ непобедимого командующего и руководителя фракции, которому всё нипочем.

Он, в первую очередь, живой, чувствующий всё человек, со своим порогом боли и усталости, со своим уровнем выносливости и чашей терпения. С огромной палитрой эмоций, большую часть которых он не покажет никому — даже мне.

У одного из одноэтажных зданий, где можно было спрятаться и дождаться там Уиллсона, мы остановились, и я, не выдержав напора собственных мыслей, поддалась порыву и обхватила Эрика сзади руками, прижимаясь к его спине. Лишь бы не заплакать перед ним снова…

Кажется, он слегка опешил и даже оступился, прислонившись ладонью к сломанному дверному косяку серого домишка.

— Ого… — недолго думая, Эрик перекинул одну руку назад, и теперь я оказалась впереди, стесняясь смотреть ему в лицо, но всё так же вцепляясь в его тело, как потерянный ребёнок. — Вот так всегда — врагов чувствуешь за версту, а объятия собственной женщины могут застать врасплох.

Я спрятала голову у него на груди и молчала, когда мы в таком положении вошли внутрь. Наконец-то, мы в последней точке, в последнем укрытии, хоть в каком-то подобии безопасности. И плевать на то, что вокруг — лишь разломанные доски, кирпич и цемент. Главное, что вместе…

— Как твоё бедро? — тихо, с плохо скрываемой заботой спросил Эрик, не выпуская меня из своих рук. Его ладони блуждали по ткани моей водолазки на талии, чуть надавливая — я чувствовала исходящее от них трудно сдерживаемое желание. — Может, я нормально осмотрю его, пока ждём Уиллсона?

В вопросе моего лидера не было никакого скрытого подтекста, хотя все его касания говорили совершенно о обратном.

— Нет-нет, — слишком поспешно ответила я, понимая, что «растяжение» и «пулевое» — не совсем похожие друг на друга вещи, на что Эрик с подозрением нахмурился. — Всё нормально, правда. Уже не болит.

Я перевела взгляд на его шею, где грязь и пот разводами расчертили полоски сквозь тональный крем, и какие-то части необычной татуировки стали видны вблизи. Не удержалась и под пристальным, изучающим взглядом серых глаз провела по сонным артериям пальцами.

Через мгновение он прижал меня к облупившейся стене с тяжёлым вдохом и пылко, но осторожно обхватил ладонями моё лицо.

Эрик прислонился к моему лбу своим, ласково поглаживая большими пальцами щёки и стараясь не задевать мой синяк на скуле. В наши вены будто впрыснули невероятную дозу возбуждения — мы оба прерывисто дышали друг другу в губы и смотрели глаза в глаза, каждый утопая в желаниях другого.

— Знала бы ты… — я ощущала в каждой сказанной букве, что жаром обдавали моё лицо, как непросто даются такие признания. — Как я с ума сходил от беспокойства за тебя… Там, в лесу… Как… Как я тосковал по тебе…

Я схватилась за его куртку, притягивая к себе ещё ближе, хотя дальше некуда. Тело уже дрожало от знакомых мне эмоций вожделения, но где-то на краю сознания я снова ощутила что-то неизвестное. Странное, мешающее…

Эрик провёл по моей нижней губе тёплым языком, невесомо касаясь истерзанной ударами кожи, и я моментально отозвалась тихим стоном, проклиная про себя эти чертовы раны, что не позволяли ощутить полноценные, долгожданные поцелуи.

— И эти твои стоны, Грейс… — улыбнувшись, он приник губами к уголку моего рта, ласково двигаясь дальше и ниже к челюсти. — Блять… Эти твои чертовы стоны…

Договорив, он поцеловал и прикусил мою кожу рядом с ухом, на что я не слышно зашипела и прикрыла глаза от наслаждения. Откинув голову назад, совершенно бездумно открыла доступ к своей шее — и Эрик, подстегиваемый моей реакцией и собственным желанием, очертил длинную влажную дорожку по краю ворота моей водолазки.