Очень большие деньги - Алексей Макеев

– «Капричос», цыгане – все это хорошо где-нибудь у Марии в театре, – проворчал Орлов. – А у нас не театр. Такие экземпляры на виду у всех должны быть, а мы их не видим! Что это может означать? Невидимки они, что ли?

– Ну, это вряд ли, – сказал Гуров. – А вот прятаться ребята умеют. А знаешь почему? Потому что один из них наверняка русский. И, скорее всего, москвич.

– Это откуда у тебя такие сведения? – подозрительно нахмурился генерал.

– Это единственная тайная мыслишка, – улыбнулся Гуров. – Помнишь, я тебе про журналы в хибаре говорил. Так вот, испанские журналы там неспроста были. Не встречал за всю жизнь русского, который бы испанскую прессу без особой нужды читал. А наоборот еще реже бывает, по-моему. Но большая часть печатной продукции была на русском! Значит, второй – наш земляк. С большой долей вероятности. Потому-то они здесь и ориентируются неплохо.

– Выходит, один местный?

– Не думаю, что его можно так назвать, – покачал головой Гуров. – Местный не стал бы по садам да по Живаевым скитаться. Но корни у него здешние. Иностранец без надежного гида, сам понимаешь…

– А в тебя кто же ножом швырялся – иностранец или гид? Как полагаешь?

– Поскольку он один в саду был, значит, скорее всего, иностранец. Местный по делам уехал, а этот его дожидался.

– Куда же он убежал, если местности не знает?

– Ну, за несколько дней смышленый человек в любой ситуации может разобраться! – возразил Гуров. – Наверное, был у них обговорен какой-то запасной вариант. Во всяком случае, назад они не возвращались – ни тот, ни другой. Следственная группа там работала, местная милиция под контроль это место взяла – пока ничего.

– Ну, теперь они, конечно, не вернутся, – глубокомысленно заключил Орлов и неожиданно спросил: – А не пора ли нам с запросом в соответствующее ведомство выйти? Ведь если тут заграница замешана, это, брат, очень неприятная история выходит. Как бы нам дров не наломать!

Гуров посмотрел генералу прямо в глаза и твердо сказал:

– Ты меня знаешь, Петр! Я славой делиться не люблю. Раз я взялся за дело, значит, я и должен его закончить. Опять же, как ты верно заметил, наша честь задета, а мы вдруг побежим к дяде плакаться. Сами найдем! Пусть знают, как с милицией связываться!

– Ну-ну, – пробурчал Орлов. – Смотри только, не промахнись! Мало ли какие цели эти туристы преследуют. Предъявят нам потом обвинение в узковедомственных интересах.

– Раньше, чем нам предъявят, мы сами предъявим, – невозмутимо сказал Гуров и поднялся. – Так я, пожалуй, пойду, Петр? Ганичкина навестить надо, а попутно к Личутину заглянем. Он в той же больнице лежит, и, говорят, кризис у него наконец-то миновал. Я с врачом созванивался – он разрешил мне двухминутное свидание. Похоже, я его даже раньше следователя увижу. Личутин должен знать что-то важное.

– А вот следователя ты зря, – поморщился Орлов. – В одной команде работаете. Опять вольницу разводишь, Лева? Гуляйполе?

– Ну уж, Гуляйполе! – засмеялся Гуров. – Мимо следователя все равно ничего не пройдет. Но ему вообще информация нужна, а мне нужна информация оперативная. Чтобы самому действовать оперативно.

– Ну, действуй! – махнул рукой Орлов. – Только не увлекайся. Как Мария-то? В шоке небось?

– А она пока еще не все знает, – смущенно ответил Гуров. – У нее как раз ответственный спектакль был, потом репетиция – мы на бегу виделись, а ей только сказал, что упал и потянул плечо… Ну ничего, на мне как на собаке заживет.

Гуров храбрился, но раненая рука действовала у него плохо. Например, сидеть за рулем он не мог, и роль шофера исполнял Крячко. В больницу к Личутину они поехали вместе.

Врач сдержал свое слово – свидание с Личутиным состоялось. Зато сорвалось проведать Ганичкина. Его как раз увезли на очередную операцию – его раны оказались коварными.

Личутина Гуров видел впервые в жизни. Правда, ему показывали фотографию этого милиционера, но угадать прежнего бравого сержанта в лежащем на больничной койке призраке было почти невозможно. Даже усы на его бледном, туго обтянутом кожей лице казались неживыми, как бы приклеенными.

Времени было в обрез, поэтому Гуров решил обойтись без сантиментов. Он представился и попросил Личутина рассказать все, что тот запомнил.

– Любую мелочь, – уточнил он. – Нам сейчас важно знать все об этих людях. Вплоть до того, есть ли у них перхоть, понимаете?

– Нет, перхоти у него не было, – едва слышно пробормотал Личутин, напряженно вглядываясь в Гурова. Ему, кажется, было неловко лежать перед стоящим около него полковником. – Волосы у него были что надо – густые, почти черные. Морда смуглая. Нос такой… типа орлиного. Да! Вспомнил! У него на пальце – вот здесь, на правой руке, – кольцо золотое. Точнее, перстень. Тяжелый такой, большой, и на нем вроде птица выбита. Ну, на орла похожа.

– На орла? Это точно? – озабоченно спросил Гуров.

– По-моему, – уже не так уверенно пробормотал Личутин, а потом, собравшись с духом, спросил: – Вы его нашли, товарищ полковник?

Гуров нахмурился, ободряюще похлопал раненого по исхудавшей руке, лежавшей поверх одеяла.

– Пока не нашли, – сказал он. – Но это дело времени. Когда это мы их не находили, сержант? Ты только припомни еще что-нибудь.

– Да что же? – заволновался Личутин. – Ну вот ловкий он, гад, как змея! Я и глазом не успел моргнуть… Там все как получилось? Я документы у него решил проверить. А он вроде улизнуть хотел. Я его нагнал, представился, как положено… Думал, с иностранцем связался – выговор у него какой-то не тот. Говорит правильно, но будто магнитофон бубнит. А у него паспорт наш оказался! На Тарасова выписан, как сейчас помню… И так он мне не понравился. Ну какой это, думаю, Тарасов? Точно, думаю, террорист какой-нибудь! Предложил пройти, а он…

От долгого разговора Личутин задохнулся. Лицо его еще больше побледнело. Гуров положил ладонь ему на плечо.

– Ладно, тормози, сержант! Отдохнуть тебе надо. Наверное, рановато я тебя пытать взялся. Ну, дай бог, все нормально будет. Выздоравливай! А я пошел твоего Тарасова ловить. Ты мне важную вещь про него сказал – перстень этот… А главное ведь, выговор никуда не спрячешь.

Не один Гуров обеспокоился результатами беседы. В дверях палаты возникло недовольное лицо дежурной медсестры.

– Время прошло! – объявила она категорически. – Вам пора идти!

– Действительно, пора, – покорно сказал Гуров и кивнул Личутину: – Всего хорошего тебе, сержант!

Нигде больше не задерживаясь, он вернулся к Стасу Крячко, который дожидался его в машине.

– Ну, что там хорошего? – спросил он Гурова.

– Хорошего там немного, – ответил тот. – Как говорится, краше в гроб кладут. Досталось сержанту. Я на его фоне счастливчик. Вот по делу он почти ничего не сказал, но, можно считать, что сказал все.

– Это как же понимать? – озадаченно отозвался Крячко.

– Все сходится на том, что нам нужен иностранец, неплохо владеющий русским языком и еще лучше – холодным оружием, имеющий паспорт на имя гражданина Тарасова, носящий на пальце золотой перстень с изображением птички и… И на этом все.

– Уже неплохо, – кивнул Крячко. – Особенно меня впечатляет птичка. Очень уж больно она клюется. Может быть, проконсультироваться у гражданина Живаева, откуда родом такие птички? Он у нас любитель животных – может быть, что-то подскажет?

– До сих пор он не слишком-то охотно нас консультировал, – возразил Гуров. – Лучше будем продолжать наблюдение. Глядишь, эта птичка сама залетит на огонек.

– Ты босс, тебе виднее, – сказал Крячко. – Куда поедем?

– К экспертам, – распорядился Гуров. – Мне сегодня обещали заключение по отпечаткам и прочему барахлу, которое мы обнаружили в Линькове. Хотелось бы знать, что обнаружат на ноже – там могут быть следы крови Личутина, – но на такой анализ нужно время.

– У тебя еще есть сомнения? – удивился Крячко. – По-моему, таких совпадений не бывает. Это все тот же мерзавец орудовал. Что он против нас имеет, не пойму?

Он завел машину и выехал со стоянки. Сегодня территория больницы выглядела еще унылее, чем обычно, – пустое пространство с облетевшими чахлыми деревцами, мокрый асфальт, бетонные коробки корпусов.

– Против нас он, по-моему, ничего не имеет, – задумчиво сказал Гуров. – Мы просто все время попадаемся ему под ноги. А занят он каким-то другим делом, и, по-видимому, очень серьезным. Как ни странно, но мы теперь знаем, под какими фамилиями эти двое здесь орудуют. Рано или поздно они на этом должны проколоться. Или им придется менять свою липу. Весь вопрос, есть ли у них такие возможности.

– По-моему, они как раз над этим вопросом сейчас и размышляют, – заметил Крячко. – Взяли, так сказать, паузу. Ты не слышал – сегодня еще нигде милиционера не пырнули?

– Кончай трепаться! – рассердился Гуров. – Нашел повод зубоскалить! Лучше спасибо скажи Ганичкину, что он на себя ту яму принял. Лежали бы мы сейчас с тобой, в потолок смотрели, в больничный…