Блаженная (СИ) - Ворон Белла

— А как же Лика? А как же роль? — слабо трепыхалась я.

— Еще вчера днем ты и знать не знала о Лике. Кто она тебе? А роль… Ты готова рискнуть головой ради сцены?

— Если кто здесь и рискует головой, то Лика. Ей же выпало вчера…

— Ты сама-то себе веришь? Ты прекрасно знаешь, что ты — жук-притворяшка.

— От навозника слышу. Я не могу уехать. Мне машину надо приводить в порядок.

— Вот приводи и катись на ней отсюда.

У меня не было сил ему возражать. Тем более, что он был прав. Почти во всем. Почти. Было что-то, что меня смущало. Не в доводах разума. Что-то, что я заметила при разговоре с Каргопольским. Что он мне наврал? Нет, не то. Я ему уже высказала по этому поводу и с его враньем как раз все ясно.

Что же другое? Я мысленно перебирала наш с ним разговор. И вдруг меня осенило. Тот момент, когда я призналась, что видела призрак! Он обрадовался. Но не просто обрадовался, он словно услышал то, что давно хотел услышать. Он ждал этого от меня. Он за этим меня искал. Значит, дело не в роли. Он искал не актрису, он искал меня!

Тут я по-настоящему разозлилась, причем больше на себя, чем на Каргопольского. Это ж какой надо быть дурой, чтобы поверить его вкрадчивым речам и лживым комплиментам! Он с самого начала имел какие-то тайные планы на мой счет, и сегодня на репетиции понял, что не прогадал.

Я остановилась посреди дорожки. Может вернуться и вытрясти из него душу? Заставить рассказать мне всю правду?

“— Ага, так он тебе и рассказал! Я прямо вижу, как он испугается, заплачет и признается в своих коварных планах! Езжай-ка ты лучше домой.

— А вот фигушки. Никуда я не поеду,

Я буду репетировать маркизу де Мертей и следить за этим… Борисом Павловичем. И, знаешь что? С чего ты взял, что я шарлатанка? Мои предсказания сбываются. И не важно, с помощью чего я их делаю. Может я экстрасенс?

— Ну тогда тебе дорога на первый канал.

— Можешь издеваться сколько влезет. Лике грозит опасность, я чувствую. Я должна присмотреть за ней, а заодно вывести Каргопольского на чистую воду!”

Решение было принято и мне стало легче. У меня даже сил прибавилось. Я взлетела по лестнице к себе на второй этаж, но притормозила перед Ликиной дверью. Может она уже вернулась? Я постучала, и к моей радости, живая, здоровая и вполне довольная жизнью Лика открыла мне дверь.

— Как ты? Как Давид? — спросила я с порога.

— Слава богу, обошлось. Ни переломов, ни трещин. Только ушибы. Вадим сказал, через пару дней будет как новенький.

— Я обязательно зайду к нему.

— К Вадиму?

— К Давиду.

— Лучше завтра, он сейчас спит, наверное.

— Он сильно злится на меня?

— Давид? Что ты, он и злиться-то не умеет. Он сказал — ерунда, с каждым может случиться.

— Он единственный, кто так считает. Все остальные думают, что у меня с головой беда. А монтировщик… Федор, кажется, прямым текстом мне это сказал. Вернее, проорал. Но их можно понять, я это заслужила.

— Ерунда. Федя сам виноват. Плохо ширму закрепил, это все понимают.

Он поэтому и орет. Если бы случилось что-то серьезное, Федя бы за это отвечал. С актрисы какой спрос? оступилась… Ты ни в чем не виновата.

— Да. Но видимо я вела себя неадекватно… — я поежилась, вспомнив женщину, тянущую ко мне руки.

— Тин… — Лика понизила голос, — ты что-то увидела?

Я кивнула.

— Я сразу поняла.

— Ты… тоже что-то видишь?

— Нет. Но я чувствую. Иногда на сцене становится так холодно, что прямо зубы стучат. Потом наступает тишина. Ни одного звука. И дышать очень трудно. Это длится буквально несколько секунд, но кажется, проходит вечность.

— И что же это, по-твоему, такое?

— Это она. Марфа. Я никому об этом не говорю. Но мне кажется… Борис Павлович тоже что-то такое чувствует.

— Почему ты так решила?

— Иногда во время репетиций он замирает иногда, как будто не видит нас и не слышит. И лицо у него такое… как у тебя сегодня. Я поэтому и подумала. Это было страшно?

— Очень. Не хочу рассказывать.

— Понимаю. — Лика деликатно помолчала, — Старая усадьба — это тебе не ЖК “Воронино”. Здесь происходят необъяснимые вещи.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну вот, например моя юбка сегодня. Я прямо почувствовала, как меня кто-то держит.

— Там гвоздик вбит. Ты за него зацепилась.

Лика будто не расслышала моих слов.

— Кенотаф этот… ну, камень. Марфы Сапожниковой… За него постоянно кто-то запинается и падает. Его несколько раз переносили на разные места, и везде та же история. Теперь его положили в таком укромном месте, под деревьями. Захочешь, не споткнешься.

— Я вчера об него споткнулась.

— Вот видишь. Кажется, все такие мелочи, но от этого всего бывает не по себе. А однажды мне показалось, что кто-то зовет какую-то Ольгу. Вроде: “Ольга, ты слышишь меня?” А у нас в труппе нет никакой Ольги.

— А где это произошло?

— Возле пруда, ближе к больничному корпусу.

— Женский голос?

— В том-то и дело, что мужской.

— Может это вообще за оградой?

— Нет-нет, совсем рядом. Я ужасно испугалась.

— А ты узнала голос?

Лика помотала головой. Глаза ее были испуганными.

— Очень глухой голос. Он шел как будто из-под земли.

— Я уверена, все это имеет какое-нибудь простое объяснение. Может и не совсем простое, но без всяких потусторонних штучек. — я хотела успокоить Лику, но мои слова прозвучало не очень убедительно. Должно быть потому, что я сама не до конца в это верила. Прав Каргопольский, что-то здесь такое висит в воздухе, придавая мистическую окраску простым вещам.

— Или вот… — продолжала Лика, снова оставив без внимания мои слова, — ты мне вчера сказала, что мне надо быть осторожней, и вот… если бы не Давид, меня бы прибило этой ширмой!

Я осторожно кивнула. С этим я поспорить не могла. Меня так и подмывало спросить, на кого она гадала? Кто этот человек, который дорог ей и опасен?

Неужели Давид? Не может быть. Он сегодня головой рискнул, чтобы спасти Лику. Он даже не скрывает, что влюблен в нее. А она? Не знаю, не знаю… Но я не решилась спросить ее прямо.

Сегодня ей повезло. Надеюсь, на этом все закончится. Надеюсь, она будет осторожнее. Мне не удалось успокоить Лику, надо хотя бы не напугать ее сильнее.

— Да уж, ширма. Она сильно подмочила мою репутацию.

— Брось. Завтра все забудут.

— Ты так думаешь?

— Слушай! — просияла вдруг Лика, — устрой вечеринку!

— Вечеринку… — опешила я, пытаясь прикинуть, в какую адскую прорву денег влетит мне вечеринка для всей труппы и технических работников.

— Здесь все новенькие устраивают что-то вроде праздника. Да ты не падай в обморок. Чисто символически. Фрукты, нарезки, сладостей немножко.

На напитки все скинутся. Ты со всеми перезнакомишься и все поймут, что ты нормальная… то есть, я хотела сказать… что ты классная. — смущенно улыбнулась Лика, розовея на глазах.

— Лика, ты просто прелесть! — рассмеялась я, — Вот только у меня нет

уверенности, что ко мне кто-нибудь придет.

— Не сомневайся. Здесь так мало развлечений, что все рады хоть какому-нибудь поводу для вечеринки.

— Завтра утром репетиций не будет, и неизвестно, будет ли после обеда… Я слышала, монтировщикам придется целый день работать, будут каждый винтик проверять. — рассуждала я вслух.

— Вот именно. И у тебя будет куча времени, чтобы успеть съездить в Воронин, все купить. Могу тебе помочь.

Лика чуть не прыгала от радости. Видно, здесь действительно очень плохо с развлечениями.

Что ж, это выглядит неплохо. Перезнакомиться со всеми, пообщаться и сгладить безобразное впечатление о себе.

Приглашать каждого по отдельности казалось мне так себе идеей.

Я решила написать объявление о вечеринке и повесить его в театре на доску объявлений. Лика оказалась счастливым обладателем толстого черного маркера, дело оставалось за ватманом. Узнав, что ватман здесь можно раздобыть только у декоратора, того самого, в клетчатой рубашке, я опечалилась. Придется отправляться в логово тигра, ведь где-то там бродит бородато-полосатый Федор, а он едва ли обрадуется встрече со мной. Лика вызвалась меня проводить, но я гордо отказалась.