Самая страшная книга 2015 - Игорь Кром

Вспоминалось откровенно паршиво. В памяти смутно промелькнуло два человечка, но вот кто из них был Буксиром, а кто Стреляным - идентифицировать никак не удалось. Скверно…

Троица на спеша подошла и встала метрах в полутора, похмыкивая и задумчиво разглядывая Михаила. Бежать было поздно, да и куда бежать? Назад? Хуже не придумаешь, да и догонят, не слишком запыхавшись. Бегун из Курмина был откровенно дохлый.

- А чё-то я не понял? - растягивая слова, выдал каноническую фразу один из аборигенов, покачиваясь с носка на каблук грубых зимних ботинок.

Ботинки старенькие, но еще вполне крепкие: если такой обувкой "с носка" да по рёбрышкам…

Курмин живо представил себе подобную картину и незаметно поёжился, стараясь совсем уж открыто не показывать свою боязнь. Самый низкий из троицы был на полголовы выше Михаила. А по возрасту - все присутствующие были раза в полтора младше его.

- Погоди, Махно… - Самый здоровый из тройки неспешно осадил приятеля и почесал кончик носа, определённо собираясь с мыслями. - Куда гонишь?

Неписанный кодекс поведения по отношению к чужакам требовал сначала установить их точный статус в сложной жизненной иерархии "Перевёртовки» или же - отсутствие такового. А то вдруг этот заморыш окажется каким-нибудь внучатым племянником Паши Трезубца, местного "смотрящего". Будешь потом всю оставшуюся жизнь милостыню на паперти просить, неправильно сросшуюся - после перелома в трёх местах - руку протягивая. Бывали прецеденты.

- Обзовись, чей по жизни? - Здоровяк мрачно уставился на Курмина сверху вниз. - Что-то мы тебя в упор не знаем.

- Да чё тут с ним тереть, Писарь?! - опять встрял Махно. - Это же чмо залётное! Сто пудов - из центра или вообще из Новостроек. Я эту свистобратию и после литры за три километра с лёту срисовываю. Чтоб мне так жить!

- Ну, да… Свой бы уже давно обозвался, - лениво протянул третий, нескладный, с самой отталкивающей внешностью.

Такие обычно бьют дольше и яростнее всех.

- Тихо-тихо…

Писарь был то ли поумнее, то ли поосторожнее этой парочки, но форсировать события не торопился.

- У тебя, Ледяной, что - яйца запасные есть? Нет? Вот и зашторь хлебало, пока не отсемафорили…

Он снова посмотрел на Курмина.

- Так что, братуха, твоя моя не понимай или обзовёшься всё-таки?

Курмин решился.

- Я тут Севе Стреляному должок заносил…

- Должок - это правильно… - Напрягшийся взгляд Писаря показывал, что сейчас он вспоминает Стреляного, после чего определится дальнейшее поведение в отношении чужака.

Махно вдруг зашёлся в визгливом хохоте, хлопая себя короткопалыми ладонями по коленям. Ледяной тоже расплылся в нехорошей улыбочке, но промолчал. У Курмина похолодело внутри.

- Говори, что знаешь, - писарь повернулся к Махно. - Хорош ржать, ну!

- Ты чё - Стреляного не помнишь? - Махно ощерился, глядя на Михаила, демонстрируя плохие зубы и такие же намерения. - В натуре, не помнишь?!

- Стреляный, Стреляный… - Писарь пожал плечами. - Ладно, базлай по теме. Только если что, спрашивать с тебя будут.

- Да не ссы, родной! - Махно снова закачался с носка на каблук, щерясь всё шире. - По лету Кент трындел, когда откинулся… а! - тебя ж не было тогда. Ты на югах с маникюршей амуры накручивал…

- Короче! - Поторопил его Писарь.

- А если короче, то перегнули Стреляного через шконарь за прогибы перед кумом. Стукачком Стреляный оказался. Теперь в дупло к нему филина поселить можно - такой простор! И не Сева он с тех пор, а Света. А что главное - нет сейчас Светы в Перевёртовке, чалиться ей ещё полгода. Так что, залётный, лепишь ты нам фуфло по всей морде, за что и огребёшь. Карманы сам вывернешь или помочь?

- Ребята, не надо… - обречённо попросил Курмин. - Я же вам ничего не сделал…

- И что теперь? - издевательски осклабился Махно. - Может, тебе ещё блонду, импортного пойла и лягушачьих ляжек в шоколадной глазури подогнать? За то, что ты нам туфту зарядить пытался…

- Он сейчас оборотня на помощь звать будет, - гыгыкнул Ледяной. - Реально, сейчас прибежит оборотень и за него впишется. Вот хохма-то будет...

Троица слаженно шагнула вперёд. Курмин попятился назад, рефлекторно вскинув руки вверх, защищаясь. Кто из троих ударил первым - он не понял. Удар ногой в голень заставил опустить руки, и жёсткий кулак расплющил губы, наполняя рот солоноватым вкусом крови.

Следующий удар - ногой в живот - бросил его на землю, и "перевёртыши" принялись пинать принявшего позу эмбриона Курмина. Размеренно, без эмоций, без раздумий. Такая жизнь!

…пламя зажигалки лизало столовую ложку, в которой готовилась очередная доза наркоты. Худая, темноволосая девушка лет двадцати нетерпеливо следила за нехитрыми манипуляциями приятеля, уверенно ведущего дело к финалу. Лицо девушки было в крупных каплях пота, иногда она дрожала, словно от озноба.

У девушки была ломка. Парень выглядел получше, но ненамного. Одноразовые шприцы были уже наготове, героин уже почти растворился в воде, обещая долгожданное избавление от всех забот - до следующей ломки… Пара была наркоманами со стажем, и справиться со своим пороком без сторонней помощи они бы не смогли.

Деньги на наркоту брались, в основном, кражами, а с недавнего времени - и грабежом. Как раз сегодня прямо около банка они добыли хороший куш, сумев вовремя унести ноги. Пожилой мужчина остался лежать с пробитой головой на мокрой от сентябрьского дождя фигурной тротуарной плитке возле банка, не подавая признаков жизни. Случайному прохожему, бросившемуся помешать им, тоже вломили короткой битой в полиэтиленовом пакете и сбежали.

В выбитые окна старого дома на окраине города залетали капли мелкой мороси, но парочка этого практически не замечала. Они, худо-бедно, обустроили одну комнату, где и проводили б о льшую часть времени. Родители просто выгнали их из дома, когда оттуда стали исчезать дорогие вещи, борьба за нормальную жизнь потомков - стала бессмысленной.

Они не загадывали, сколько им ещё отмерено на этом свете. Просто жили. День за днём.

Но этот стал последним.

…первый шприц стал втягивать в себя содержимое ложки, когда хлипкая дверь их пристанища рухнула внутрь от сильного удара. "Менты!" - взвизгнула девушка, уронив шприц и ложку на грязный пол.

Она ошиблась. На пороге комнаты стоял зверь неизвестной породы размером с большого льва. Не волк, не тигр - нечто иное. Зверь не двигался, глядя на людей круглыми жёлтыми глазами. Парень медленно потянулся к бите, которая сегодня помогла им добыть примерно три месяца кайфа. Зверь сделал несколько шагов вперёд, целиком зайдя в комнату.