Самая страшная книга 2015 - Игорь Кром

Положение спас Семёныч.

- Спокойно! Замри, я сказал!!! - заорал он на толстого. - По статье пойдёшь, идиот! Лежи, не рыпайся!

Крики пропали втуне. Семёныч огляделся с отчаянием человека, которому нечего терять, и схватил с находящегося поблизости паллета двухлитровую бутылку "Бон Аквы". Газированная струя влетела прямо в рот толстого. Следующие порции оросили его физиономию и одежду.

Человек-гора поперхнулся и с остервенением закашлялся, перестав сопротивляться. Все участвующие в его укрощении облегчённо вздохнули.

- Рехнулся, что ли? - пробурчал толстый. - Пустите, не буду больше…

- Ну, а как по другому-то? - охранник невозмутимо пожал плечами. - Не паллетом же по темечку?

Курмин неуклюже поднимался, взирая на этот несмешной цирк. Через несколько секунд взгляды всех присутствующих собрались на нём.

- Ну, что дальше? - жалобно спросила Ирина Васильевна. - Звоню в отделение?

Следующий час Курмину запомнился плохо. Появилась дурнота; их вместе с потерпевшим отвели в кабинет заместителя управляющей, оставив под надзором Семёныча. Курмину принесли льда в полиэтиленовом пакете. Левая половина лица наливалась тупой болью и синевой. Хорошо, что вроде бы ничего не сломано.

Полиция, вызванная управляющей (надо это было сразу сделать, Семёныч, сразу!), приехала через час с хвостиком. Меланхоличный, невзрачный опер с уставшим лицом прошёл в кабинет заместителя, сел на предложенный стул и коротко бросил:

- Рассказывайте.

Монолог человека-глыбы о том, каким непосильным трудом куётся капитал на ниве среднего бизнеса, а "всякая падла хочет быть в шоколаде на халяву", и скупой - с чёткими подробностями - рассказ Семёныча опер выслушал, постукивая пальцами по столу и изредка поглядывая на притулившегося на стуле Курмина, красноречиво прижимающего к лицу пакет со льдом.

Опер раскрыл принесённую с собой папку из кожзаменителя, достал несколько фотографий. Аккуратно положил их на стол перед толстым - так, чтобы их не видел Курмин.

- Посмотрите внимательно, не видели ли вы кого-нибудь из этих людей с момента вашего пребывания в магазине? Не спешите. Это важно.

Человек-глыба насупленно пробежал по фоткам взглядом - раз, другой. Опер скучающе смотрел на него, словно заранее знал ответ.

- Этот. - Толстый ткнул пальцем в крайнюю правую фотографию. - Он возле банкомата тёрся, когда я лавэ снимал. И потом мимо проходил, когда я виски выбирал… Ещё споткнулся, за меня уцепился. Извинился, вежливенько так, и сбрызнул по шустрому. Точно он!

Предварительно перетасованные фотографии легли перед Курминым. Опер кивнул на изображения.

- Узнаёте кого-нибудь?

Лицо того высокого, с рыскающим взглядом он узнал сразу на среднем изображении. Тот смотрел в объектив с жёсткой усмешечкой человека, привыкшего добиваться своего.

- Он… - Курмин показал на фото.

Даже слабое движение рукой до сих пор отдавалось в позвоночнике неприятными ощущениями.

- Мимо меня проходил сегодня, мы с ним чуть не столкнулись. Он, я уверен.

Опер удовлетворённо кивнул, собрал карточки, кроме одной, положил их обратно в папку. Оглядел всех собравшихся, невесело покачал головой.

- Что делать будем? - Вопрос адресовался толстому. - По всему выходит, что не брал гражданин ваш бумажник. Нехорошая ошибочка у вас вышла. С нанесением телесных, да ещё и при стольких свидетелях…

Человек-глыба сделал отсутствующее лицо и уставился куда-то в пол.

- Этот… - Опер ткнул пальцем в фотографию, - этот виртуоз ваш лопатник увёл. Соможин Леонид Ефремович, кличка "Сом", он же "Скользкий". Три недели как откинулся, а у нас уже пять эпизодов. Мы его, конечно, закроем, попадётся когда-нибудь, вот только когда? Больной вопрос… Работать некому, работы тьма-тьмущая…

- А кошелёк? - Толстый спросил, скорее, для проформы, видимо, просто не желая молчать. - Его-то у него из корзины вынули. При свидетелях, всё как положено…

- Из корзины. При свидетелях. И деньги тоже у него нашлись? С переписанными номерами и явкой с повинной… - Опер с невесёлой иронией оглядел человека-гору с головы до ног. - Нет? И отпечатков пальчиков на кошелёчке, тоже, я уверен, не найдём. Скользкий всегда без подельников работает, так что и тут пристегнуть не к чему. Кстати, два из пяти случаев, не считая вашего, тоже с подобными приколами, вроде кошелёчка в корзину. Пустого, естественно… Это у него чувство юмора такое, специфическое.

Толстый зло выдохнул. Семёныч задумчиво смотрел в угол. Курмин грустно улыбнулся уголком рта.

- Короче, так! - Опер прервал наступившую паузу. - Я, конечно, могу сейчас начать писанину и прочие формальности. Но поверьте моему опыту - результатов на ближайшее время будет ноль целых, ноль тысячных. Если только Лёня Сом сегодня под вечер сам в отделение не приплывёт с покаянным видом. Скорее, кто-нибудь из вас миллион найдёт, чем такое стрясётся… Да и если возьмём его с ближайшее время на горячем, ваш эпизод довесить тоже маловероятно. Чрезвычайно упёртый субъект. Никогда не берёт недоказанного, за что и в авторитете. А по беспределу ему ничего пристёгивать, да и дубьём лупить, никто особо не рвётся. Не поможет, проверено неоднократно. А вот за нанесение телесных повреждений я реально могу протокол накалякать, если, конечно, потерпевший захочет… Вам решать. Захотите разойтись по-хорошему - препятствовать не стану, даже вовсе наоборот… И так с делами не разгрестись. Один этот оборотень чего стоит, хотя и не верю я в его существование. По мне, так это какой-то Чикатило - дубль-два, резвится. Вот кого бы я закрыл с превеликим удовольствием, так это его. А в вашей ситуации - я уже сказал, решайте…

Все уставились на Михаила. Только толстый не глядел прямо, его взгляд бегал, иногда цепляясь за фигуру Курмина, и снова шарил по потолку, по стенам…

Курмину хотелось только одного: вернуться домой, опрокинуть пару стопок коньяка и забыть всё, что было. Ужас секунд, проведённых между тушей бизнесмена и стеллажом, прошёл. Присутствовала лишь неимоверная усталость, разбавленная желанием побыстрее закончить этот бардак.

- Не надо ничего писать…

Опер чуть слышно облегчённо вздохнул, и Семёныч стал выглядеть более расслабленным.

- В жизни всякое случается. Я зла не держу.

- Точно? - въедливо уточнил опер. - Никаких претензий к гражданину вы не имеете, я правильно понял? Не побежите после в отделение?

- Не побегу, - хмуро, но без запинки, ответил Курмин. - Бывало и хуже. Переживу как-нибудь…

- Ну, поверю… - Опер посмотрел на человека-глыбу. - Повезло вам, гражданин. Иные за царапину в цугундер законопатить норовят, да на подольше… Сами-то заявление писать будете по поводу кражи? Если да, то давайте, обязан принять. Если сейчас недосуг, то можете или сегодня после двух, или завтра с утра подойти в двенадцатое отделение. Спросите Чулагина, это я. Тогда всё и оформим, как полагается. Что касается результатов, я вам уже разъяснял…