Краем глаза - Дин Кунц

Ему и раньше приходилось встречать таких добрых, отзывчивых людей, и их действительно заинтересовал его рассказ. Он не удивился тому, что Агнес Лампион очаровала их, по-другому просто быть не могло. Но ничуть не меньше их увлекла и его, Пола, собственная история. Может, из вежливости, но, безусловно, и с любопытством они выспрашивали у Пола подробности его длинных пеших походов, просили описать места, где он бывал, рассказать о жизни с Перри.

И в ночь с пятницы на субботу, впервые с того момента, как Пол вернулся из аптеки и увидел стоящих в скорбном молчании у кровати Перри Джошуа Нанна и фельдшера, он спал глубоко и крепко. Ему не снилось, что он бредет по бесплодным землям, вроде солончаковых пустынь и засыпанных снегом ледяных полей, и утром проснулся, отдохнув телом, разумом и душой.

Гаррисон и Грейс принимали его с распростертыми объятиями, несмотря на то что их близкий друг и прихожанин умер в четверг и в субботу предстояло проводить его в последний путь.

— Вы посланы нам небесами, — заверила его Грейс за завтраком в субботу утром. — Своими рассказами вы ободрили нас в тот самый момент, когда мы особенно в этом нуждались.

Похороны намечались на два часа, а потом родственники и друзья усопшего собирались прийти в дом преподобного на поминки, чтобы вместе преломить хлеб и разделить друг с другом воспоминания об ушедшем, близком им человеке.

В субботу утром Пол помогал Грейс готовить еду и переносил из кухни в столовую тарелки, столовые приборы, стаканы.

В двадцать минут двенадцатого он был на кухне, ровным слоем размазывал по большому коржу шоколадную пасту. Преподобный проделывал то же самое с другим коржом, только с кокосовой начинкой. Грейс собиралась печь большой слоеный торт.

Она как раз домыла посуду и, вытирая руки, контролировала действия мужчин, когда зазвонил телефон. Сняла трубку, сказала: «Алло» — и в этот момент фасад дома взорвался.

Грохнуло, как от разрыва бомбы. Тряхнуло пол, задрожали стены, заскрипели потолочные балки, словно полчища летучих мышей одновременно снялись с насиженных мест.

Грейс выронила телефонную трубку. Лопаточка, которой Гаррисон размазывал кокосовую начинку, выскользнула из его рук.

Сквозь звон бьющегося стекла, треск ломающегося дерева, грохот падающей штукатурки Пол уловил рев двигателя, вой клаксона и предположил, что могло произойти. Какой-то пьяный или неумелый водитель врезался на автомобиле в дом священника.

Должно быть, Гаррисон также пришел к этому выводу.

— Наверное, кому-то сильно досталось, — сказал он и поспешил из кухни. Пол последовал за ним.

Переднюю стену гостиной, с огромным панорамным окном, срезало, как ножом. В гостиную рекой вливался солнечный свет. Кусты, вырванные с корнем, метили тропу разрушения. В центре комнаты, проломившись сквозь диван и разметав другую мебель, стоял разбитый красный «Понтиак». Ветровое стекло разлетелось вдребезги, клубы пара поднимались из-под покореженного капота.

Хотя Пол и Гаррисон правильно угадали причину взрыва, оба остолбенели, увидев масштаб разрушений. Они-то думали, что автомобиль просто ткнулся в стену, и никак не ожидали, что он буквально снес ее и вкатился в гостиную. Пол безуспешно пытался прикинуть, с какой же скоростью должен был мчаться автомобиль, чтобы проломить такую преграду, и сколько выпил водитель перед тем, как сесть за руль.

Дверца со стороны водительского сиденья распахнулась, отшвырнув в сторону перевернутый чайный столик, из «Понтиака» выбрался мужчина.

Прежде всего им в глаза бросилось его лицо. Вернее, то, что осталось от лица. Голову он обмотал белыми бинтами, став похожим на Клода Рейнса из «Человека-невидимки» или Хэмфри Богарта из того фильма, где сбежавший преступник делает себе пластическую операцию, чтобы сбить со следа полицию и начать новую жизнь, назвавшись Лореном Баколлом. Над бинтами топорщились светлые волосы. Из-под бинтов виднелись только глаза, ноздри и губы.

На этом сюрпризы не закончились: в руке мужчина держал пистолет.

Перевязанное лицо открыло в преподобном все шлюзы сострадания, поэтому он тут же вышел из шока и устремился к бедняге… прежде чем понял, что в руке тот держит оружие.

Для водителя, только что лобовым ударом снесшего стену дома, человек с перевязанным лицом держался на ногах очень уверенно и действовал без колебаний. Он повернулся к Гаррисону Уайту и дважды выстрелил ему в грудь.

Пол понял, что Грейс последовала за ними в гостиную, лишь когда она закричала. Начала протискиваться мимо него к падающему на пол мужу.

Держа пистолет в вытянутой правой руке, прямо как палач, двинулся к упавшему священнику и убийца.

Грейс Уайт отличала миниатюрность, Пола — нет. Иначе он не сумел бы остановить жену священника, обхватить ее руками, оторвать от пола и унести в безопасное место.

Дом преподобного светился чистотой и уютом, но великолепием здесь и не пахло. Не было роскошной лестницы на второй этаж, достойной Скарлетт О'Хары. Наоборот, ступени были скрыты стенкой, вела к ним дверь в углу гостиной.

Пол находился рядом с этим углом, когда перехватил Грейс, рванувшуюся к мужу. Без раздумий, не отдавая себе отчета в том, что делает, он распахнул дверь и, ни разу не споткнувшись, преодолел прямой лестничный пролет, словно Док Сэвидж, Святой или кто-то еще из героев дешевых фантастических романов и детективов, приключения которых многие годы вносили разнообразие в его размеренную жизнь.

За их спинами прогремели еще два выстрела, и Пол понял, что преподобный покинул этот мир.

Поняла это и Грейс, потому что обмякла в его руках, перестав вырываться.

Однако, когда он осторожно опустил ее на пол в коридоре второго этажа, она воскликнула: «Гарри!» — и попыталась метнуться к узкой лестнице.

Пол ее не пустил. Мягко, но решительно увлек в комнату для гостей, в которой провел ночь.

— Оставайтесь здесь и ждите, — приказал он.

У изножия кровати стоял комод из кедра. Длиной в четыре фута, шириной в два, высотой в три. С латунными ручками.

Судя по выражению, появившемуся на лице Грейс, когда Пол оторвал комод от пола, вес у него был немалый. Но сам он ничего об этом сказать не мог, потому что пребывал в странном состоянии, ибо кровь его с невероятной скоростью насыщалась адреналином. Комод, по его ощущениям, весил не больше подушки, хотя такого просто не могло быть, даже если бы в ящиках ничего не лежало.

Не совсем понимая, зачем он вышел из комнаты для гостей, Пол взглянул на лестницу.

Мужчина с забинтованным лицом выскочил из порушенной гостиной, растрепавшиеся бинты взлетали над верхней губой от его тяжелого дыхания, доказывая тем самым, что он — не мумия давно умершего фараона, воскресшая исключительно для того, чтобы наказать безмозглого археолога, который пренебрег всеми предупреждениями и вскрыл его гробницу. Значит, происходящее не имело отношения к «Страшным историям».