Дом Для Демиурга. Том первый - Татьяна Апраксина

— Наши-то где? — забеспокоилась Марта.

— Да вон же, госпожа баронесса! — потыкал пальцем вправо управляющий. — Вон они!

Желто-белые и бело-лиловые паруса собранского флота уступали в роскоши тамерским, но зато были своими, родными и любимыми. Сейчас обе флотилии свернут их и пойдут навстречу друг другу на веслах. Хищные остроносые галеры, похожие на зверей нарвалов, водившихся у Северного предела, угрожающе нацелились на чужаков острыми таранами. Катапульты ждали возможности обрушить на тамерские корабли тяжелые камни. Впрочем, и на дромонах тоже были катапульты, и лучники, и сифоны с "огандским огнем".

— Вон "Непобежденный", — Хенрик указал на галеас, казавшийся китом среди акул.

Всего таких китов в идущем навстречу врагу собранском флоте было три, но флагман Краст вывел только один. Могучий таран на носу отличался от таранов галер, как рогатина от шпаги. Марта вздохнула, вспоминая господина флагмана. Корабль и капитан были под стать друг другу.

Далеко на западе маячили хокнийские падальщики, похожие на козявок, ползущих по линии горизонта.

— Началось, — выдохнул Хенрик через полчаса.

За это время на площадку поднялась целая толпа народа. Остальные высунулись из бойниц и тоже глазели на море. Марта боялась, что ребятня повыпадает наружу: некоторые вылезли аж до пояса, цепляясь друг за друга и чудом балансируя в воздухе.

— Малышню шугни. Пусть со стены смотрят. Вели пустить, — приказала Марта.

Элибо стоял рядом, держа в руках кружку. Баронесса принюхалась: пиво. "Пиво — еще ничего, — подумала она. — Лишь бы на огневуху не перешел… Хотя все равно ведь напьется — или за победу, или с горя, а все Элибо сегодня трезвым не бывать!". Ненаглядный сынок был на диво серьезен, должно быть, и его волновал исход баталии. Он всех волновал, хотя никто не признался бы вслух, что сомневается в том, что Собрана победит. Бывает всякое. Тамерцы сменили адмирала, о новом еще никто ничего не знал. Вдруг да случится такое, что Сотворившие его умом не обделили? А если, напротив, прибавили больше, чем обычно? Раз в сто лет и костыль цветет, не все в Тамере дураки… Умный, конечно, не полез бы на собранский рожон, но это уж кесарь тамерский придумал, о нем давно известно, что мнит себя хитрецом, а последние мозги жиром заплыли лет двадцать назад.

Издалека и сверху сражение казалось почти нестрашным. Огонь и дым, взлетающие стрелы и камни, кипящая вокруг форштевней вода — и все же Марте долго казалось, что она наблюдает шутейное сражение, устроенное мальчишками в честь праздника. Потом она представила себя на палубе "Непобежденного" и на миг словно увидела сражение глазами флагмана Краста.

— Сигнал "Непобежденному" с "Ветреницы"…

— "Бабочке", "Хельге" и "Гордому крабу" — не преследовать!

— "Святая Эро" идет на дно!..

От края до края, насколько видно глазам, море разрезано напополам дымящейся, неровно содрогающейся линией. Воин огненным мечом разрубил кипящий котел залива, и края раны дрожат, пытаясь сойтись. Абордажные крючья стягивают их друг к другу, словно корабельный лекарь орудует иглой. Шум, дым, грохот падающих мачт, крики и приказы, рев абордажных команд, вопли раненых, обожженных, задавленных камнями и упавшими мачтами, хриплая брань надсмотрщиков и ритмичный вой гребцов…

— "Император Шарум" захвачен!!!

— Будет теперь "Королем Лаэртом", — скалится старший помощник.

— На "Дельфине" пожар!

— А Фалько говорил, что рыбы не горят…

— Так дельфин и не рыба!

Камень, пущенный из катапульты, пробивает фальшборт "Монахини". В воздух взлетают щепки, обрывки фалов, чей-то мундир, — остается только надеяться, что без хозяина, — прочая дрянь, которой полно вокруг. Прямо по курсу отлично видно, как суетятся стрелки на носовой платформе тамерского дромона. Кишат, как тараканы, сбивают друг друга, один с разбегу бросился в море. Что это их так напугало? Ах, вот оно! Прямо под ними взорвался сифон с "огандским огнем"! Побегайте, ребятки, побегайте…

Марта передернулась, поплотнее запахнулась в шаль, потом толкнула в бок Хенрика.

— Налей-ка мне перцовой…

Даст Воин, все закончится хорошо. И флагман Краст уцелеет, и "Непобежденный" продолжит дальше носить свое гордое имя. Баронесса Брулен стояла на башне до тех пор, пока собранские корабли не вернулись в гавань. Обнимала венец башни, шершавый и холодный, мелкими стопками глотала перцовую настойку, и не отрывала глаз от котла с живой кровью, дымившегося внизу.

Четыре с лишним часа кипело море, четыре с лишним часа в нем стреляли, поливали струями "огандского огня", таранили друг друга, рубились на куршеях. Лишь после полудня стало ясно, что побеждает флот Собраны. Действия тамерского флота становились все более беспорядочными, казалось, что каждый сражается только за себя. Даже отходить они начали по одному, и Марта не знала, по приказу адмирала, или просто спасались бегством, поняв, что удача повернулась к ним спиной, развязала тесемку штанов и показала голый зад.

К вечеру в замок Бру прибыл капитан "Бабочки", двоюродный брат Хенрика-управляющего, тоже Хенрик, только не Келлиг, а Соренсен, рассказал об итогах. Из семидесяти двух пожаловавших в гости к Собране дромонов ушли двадцать пять, еще столько же пошло на дно или сгорело, двадцать два удалось захватить. Собранцы потеряли только пятнадцать кораблей, и еще десяток нуждался в ремонте. Два десятка устремились вслед рассеянной и побитой тамерской флотилии, чтобы закончить начатое: жалко было оставлять верную добычу хокнийцам.

Теперь, три недели спустя, море выплевывало последний хлам, которым нашпиговали его люди. "Словно рана, исходящая гноем, — подумала баронесса, глядя вниз, на лиловую рассветную воду, потом сама удивилась: — Вот же дурь лезет в голову спозаранку!".

Зачем Тамеру понадобилось нападать, она узнала только в третью седмицу. Окончательно рехнувшиеся "кесарята" затеяли нешуточную войну с Собраной. В очередной раз набросились на Междуречье — к этому уж было не привыкать, но, что гораздо хуже, они перешли через горы Неверна у озера Шадра и с целой армией вошли в Къелу.

— Вот и поборолись с мятежом, — тяжело вздохнула Марта, выслушав новости. — Был мятеж, не было, зато война-то — вот она…

— Обиднее всего что, госпожа баронесса? Так то, что ведь сами же все устроили. Отродясь же такого не было, чтоб Старшие Роды — да на плаху, да с женами и детьми!

Хенрик даже в спальне Марты говорил тихим придушенным шепотом. Прав был: в смутное время не знаешь, кто предаст, кто донесет. Если уж король вздумал воевать с Литто, Саура и Къела — кто знает, вдруг ему и Брулены не приглянутся? Лучше потихоньку. Шепот не крик, от него не хрипнут. Но причитания управляющего, даже тихие, за осень и зиму проели Марте плешь. Одно и то же, одно и то же — "отродясь такого не было, что это за дела?". Баронесса Брулен посмотрела на красную морду Хенрика, вздохнула и отвернулась. И выражение то же: словно пошел отлить, снял штаны, а вместо привычного увидел крабьи клешни. Пора бы и привыкнуть, пятая девятина пошла. Такой нынче в Собране порядок: со своими воюем.