Глаз бури - Екатерина Мурашова

– Нет, ничего, пустое… – Анна Сергеевна повела полной рукой.

– Ну как знаете… – начала Софи и вдруг замерла на стойке, как охотничья собака, увидевшая совершенно неожиданную в это время года и в этом месте дичь. – Анна Сергеевна! Откуда у вас – это?

Саджун проследила за взглядом гостьи и улыбнулась. На низеньком столике в причудливой рамке стоял небольшой портрет, выполненный, по всей видимости, на эмали.

– ВЫ заметили. Это Михаэль в молодости, в ваших примерно годах, в то время, когда мы… Впрочем, это теперь неважно… Красавчик он был, не правда ль? Хотя, конечно, художник уж и тогда ему немного польстил… С тех пор многое изменилось. Удивительно, что вы вообще узнали. Я сама иногда гляжу и не могу объединить…

– Да… конечно… – пробормотала Софи, пятясь и не в силах оторвать взор от изящной миниатюры. – Я, пожалуй… прощайте…

– Может быть, чаю? – светски предложила Анна Сергеевна, при том было очевидно, что она очень рассчитывает на отказ.

– Спасибо, не надо беспокоиться. Я теперь пойду, – полностью оправдала ожидания хозяйки Софи.

– Что ж… Прощайте. И… не обижайте моего Михаэля. Ведь он, в сущности, так и не сумел стать до конца взрослым…

– Разумеется! Именно так! – горячо подтвердила Софи, и Саджун взглянула на нее с удивлением. Похоже, гостья вовсе не услышала ее последних слов. Анна Сергеевна вздохнула и пожала плечами…

К выходу из заведения Софи шла, уже абсолютно не замечая окружающей ее обстановки, невпопад ответила на вопрос горничной в передничке и что-то уж вовсе нелепое сказала детине на входе, от чего он осклабился и застыл, едва не пуская слюни. Опомнилась лишь тогда, когда буквально грудь в грудь налетела на мужчину, как раз входившего в заведение с улицы.

Покачнувшись, Софи удержалась-таки за косяк, порвав при этом перчатку. Мужчину, послужившего причиной, она бы в своем нынешнем состоянии не заметила и не вспомнила потом никогда, коли б не его странное поведение. Узрев Софи и попросту столкнувшись с ней, он даже не попытался поддержать ее и извиниться. Сначала он вроде бы хотел прошмыгнуть мимо нее внутрь, потом развернулся, как бы вознамерившись убежать прочь, а после и вовсе застыл в непонятном столбняке, как злоумышленник, внезапно застигнутый полицией на месте преступления.

Понятно, что столь необычные маневры привлекли-таки внимание девушки. Она вгляделась в облик и лицо мужчины и ахнула.

– Василий Головнин! Что это вы здесь делаете?!

– Я… Я… – забормотал Головнин. – Я здесь… случайно… шел мимо… А что здесь?

– Случайно?! – язвительно переспросила Софи.

В это время детина-щвейцар решил придти на помощь Головнину и сделал это решительно невпопад.

– Василий Александрович, уважаемый, проходите, проходите сюда скорее! Вас уж заждались! А барышня уже уходит! Уходит!

Василий побледнел и ожег идиота ненавидящим взглядом. Не более доброжелательства досталось и Софи. Впрочем, под давлением очевидных обстоятельств лицо Головнина вскоре изменилось и приобрело умильно-заговорщицкое выражение. Он придержал Софи за локоть (она попыталась стряхнуть его руку, но Василий был цепок), и отвел в сторону.

– Софи, я думаю, мы можем поговорить с тобой, как современные цивилизованные люди…

– О чем это? О том, как ты обманываешь Элен?!

– Софи! Софи! Умоляю тебя, умерь свой пыл! О каком обмане мы говорим? Я люблю и уважаю Элен, мою дорогую и единственную супругу, мать моих детей…

– Ох, Васечка, ну что же ты, оказывается, за негодяй! – с какой-то даже ноткой восхищения в голосе прошептала изумленная Софи. – Говорить мне такое на этом пороге…

– Софи! – с пафосом продолжал Василий, словно не услышав ее слов. – Элен, безусловно, – ангел, ангел во плоти, посланный мне в супруги Провидением… совершенно, совершенно незаслуженно посланный, я это, увы, очень понимаю… Ты ведь не будешь отрицать?…

Из контекста Софи не поняла, что именно она могла бы оспорить: небесное происхождение Элен или мезальянс ангела и Васечки Головнина, но решила на всякий случай дослушать до конца.

– Разумеется не будешь! – с той же экзальтацией в тоне воскликнул Головнин. – И ты, именно ты, сумеешь меня понять! Твоя судьба – это ведь тоже конфликт между земным и небесным. Я так рад, что мы с тобой повстречались!..

– Васечка, по-моему, ты заговариваешься! – пробормотала Софи и помахала растопыренными пальцами перед носом Головнина. – Ты не в коллегии, и не речь держишь… Перестань, однако, врать и скажи толком, пока я тебя слушать согласна.

Вняв ее словам, Головнин слегка умерил свой пыл и заговорил вполне по-деловому.

– Ты тоже делала выбор, Софи. Значит, способна меня понять. Я – живой человек, кроме души, у меня есть и плоть… Жить с ангелом это, порою, такое испытание…

– Лицемер и мерзавец! – припечатала Софи. – Плоть у него, видите ли! Уж если тебе Элен нехороша! Да другую такую красавицу поискать!

– Не в этом дело, вовсе не в этом дело! Ты не хочешь понять! – буквально закричал Василий.

Детина швейцар вытянул шею, явно стараясь разобрать суть разногласий. Неужели строптивая и странноватая барышня прежде соврала ему и повстречала-таки своего неверного супруга прямо у ворот заведения?! Какой конфуз!

– Софи! – продолжал умолять между тем Головнин. – Услышь меня. Элен холодна, как любой из небожителей. Наша супружеская постель ничем не отличается от какого-нибудь белоснежного облака в эмпиреях. Так же чиста и бесстрастна. Я даже в мыслях не сравниваю Элен с… Но человек слаб! И я тоже… И ты. Ведь ты же отвергла своего меланхоличного Пьера ради демонического Туманова!

– Васечка, есть разница! – резко сказала Софи. – Все, что я сделала, я сделала открыто, и заплатила свою цену!

– Это потому, что ты глупа и порывиста до идиотизма! И всегда была такой! – прошипел Головнин. – Так, как ты, нормальные люди из общества не поступают. Испокон веков они все делают иначе, никого и ничем при этом не скандализируя. Что тебе мешало выйти замуж за Безбородку, а потом приезжать по литературным делам в Петербург и кувыркаться сколько угодно с этим помойным выскочкой?!

– Замолчи, негодяй!

– Так ты от своей никому не нужной искренности требуешь, чтобы я теперь же открылся Элен? – язвительно, разом сбросив умильную маску, спросил Головнин. – Рассказал ей, куда я хожу и чем здесь занимаюсь?

– Нет! – в ужасе вскричала Софи, разом представив себе все, что за этим последует. – Не смей!

– Так что же ты хочешь?

Софи лихорадочно соображала. Ей удалось, наконец, сбросить васечкины пальцы со своего рукава, и она инстинктивно сделала шаг, а потом и другой в сторону, подальше от него. Головнин усмехнулся, заметив это движение.