Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

Однако Сталин и не думал помогать голодающим и продолжал экспортировать хлеб в Европу. Как это ни печально, советский хлеб продавался там по бросовым ценам в условиях жесточайшего экономического кризиса. Даже здесь большевики не смогли извлечь настоящей выгоды. А между тем и трети от всего вывезенного в те годы за границу хлеба хватило бы, что спасти миллионы людей, которые пухли от голода.

Боролся Сталин не только с крестьянами. По его указанию в июле 1929 года были арестованы более 500 членов «Союза за освобождение Украины». В Харьковском оперном театре состоялся показательный процесс, на котором были осуждены 45 самых известных украинских ученых. Помимо желания захватить власть, их обвинили в попытках сделать украинский язык как можно более отличным от русского.

После пыток все обвиняемые «сознались» и получили длительные сроки заключения. Однако на этом дело не кончилось, и в феврале 1931 года по Украине прокатилась новая волна арестов, которая накрыла на этот раз всех вернувшихся из эмиграции известных политиков. Их обвинили в создании «Украинского национального центра», во главе которого якобы стояли выдающийся украинский историк Грушевский и премьер-министр Украинской Республики Голубович.

В то же время на Украине полным ходом шла война с крестьянами, которые намного организованнее, чем в России, выступали против насильственной коллективизации. Потому она и проводилась куда более жестокими методами. Хотя зная о специальных карательных операциях ОГПУ и о том, как великий военный стратег Тухачевский уничтожал тамбовских мужиков газами, трудно себе представить, что же можно выдумать еще более жестокое.

К середине 1932 года колхозами было охвачено около 70% украинских крестьян, но это, по мнению Сталина, означало только то, что теперь классовая война должна была с новой силой вспыхнуть именно в этих колхозах. Поскольку именно в них скрылись многие кулаки и антисоветские элементы, продолжавшие оказывать сопротивление и срывавшие поставки зерна. Несказанное возмущение Сталина вызвало требование руководства Украины снизить установленные Москвой планы по заготовкам зерна. Оно и понятно: Украина вместе с Северным Кавказом давала больше половины всего товарного зерна. В 1931 году урожай был значительно хуже предыдущего, тем не менее план поставок зерна остался на прежнем уровне. В результате у крестьян не осталось никаких запасов, и весной 1932 года украинская деревня уже начинала голодать.

Однако Сталина мало волновали погодные и прочие необходимые для хорошего урожая условия, и все трудности с выполнением плана он объяснял только одним: антисоветскими настроениями украинцев. Не доверяя местным кадрам, он провел чистку партийных рядов и оставил план сдачи зерна на прежнем уровне.

Возмущенные произволом Центра руководители Украины попытались было протестовать, но Сталин даже не снизошел до встречи с ними. Не стали их слушать и посланные им на переговоры Молотов и Каганович, а вот в «антибольшевизме» обвинили. «При выполнении задач, — заявил Молотов, — поставленных партией и советским правительством, не может быть ни уступок, ни колебаний!»

Понимая, что ожидает республику в случае невыполнения ею «поставленных партией и правительством задач», члены украинского ЦК сделали все возможное, но обмануть саму жизнь так и не смогли, поскольку были уже просто не в силах поставить все-таки сниженный на миллион минимум.

Сталин и на этот раз не подумал слушать никаких объяснений. Да и какие там могли еще быть объяснения, если всему виною было отнюдь не засушливое лето, а все то же нежелание украинских крестьян сдавать зерно! Ну а раз так, то это зерно следовало отнять. Благо, опыт в подобных делах был накоплен преогромный.

Не доверяя местным партийцам, Сталин послал в Киев двух своих представителей, которые и объявили о второй сдаче недостающего хлеба. Заодно он издал указ о том, что отныне вся колхозная собственность является собственностью государственной и любое вредительство или хищение этой самой собственности будет наказываться смертной казнью. Сталин лично написал проект своего знаменитого указа от 7 августа 1932 года («семь-восемь»), который предусматривал расстрел или (при наличии смягчающих обстоятельств) десять лет тюрьмы за кражу колхозного имущества.

Никакой амнистии к осужденным по этой статье предусмотрено не было. Особая жестокость указа выражалась в том, что в нем не было никакого указания на количество украденного, и по нему судили всего за несколько похищенных колосков. Сталинский указ не был пустой угрозой, в чем уже очень скоро убедились 55 тысяч человек, отправившихся в не столь отдаленные края. Только в Харькове за один месяц было вынесено 1500 смертных приговоров.

В то же время Украину наводнили тысячи сталинских эмиссаров из других республик, которые, если возникала необходимость, в стремлении узнать, где находится спрятанное зерно, прибегали к пыткам крестьян. И ничего удивительного в том не было, что в одной из самых богатых житниц страны люди начинали умирать от голода. Подобная политика выжженной земли могла превратить любой оазис в безжизненную пустыню. И она превращала ее.

«Было невыносимо видеть и слышать все это, — писал в своей книге «Воспитание правоверного» Лев Копелев. — И еще хуже участвовать в этом... Я убеждал себя, объяснял себе, что я не должен поддаваться расслабляющей жалости. Мы осуществляли историческую необходимость. Мы исполняли наш революционный долг. Мы добывали зерно для социалистического Отечества... Я видел, что означала «полная коллективизация», как кулачили и раскулачивали, как безжалостно обдирали крестьян зимой 1932/33 года.

Я сам принимал в этом участие, рыская по деревням в поисках спрятанного зерна, разыскивая щупом в земле зарытое зерно. Я и другие вычищали сундуки у стариков, затыкая уши от плача детей... Ужасной весной 1933 года я видел людей, умирающих от голода. Я видел женщин и детей с распухшими животами, синеющих, все еще дышащих, но с пустыми, безжизненными глазами. И трупы — трупы в рваных кожухах и дешевых валенках, трупы в избах, в тающем снеге в Вологде и под мостами в Харькове...»

Сталинские посланцы лили кровь, словно водицу, и тем не менее из запланированных 6,6 миллиона тонн зерна было собрано всего 4,7 миллиона.

Но Сталин и на этот раз не подумал трезво оценить положение дел и вместе с крестьянами обвинил и партийных работников, которые не только были «заражены украинским национализмом», но и полностью «потеряли бдительность». И снова призвал к усилению борьбы против нежелавшего сдаваться «классового врага».

Попугав членов Политбюро страшным известием о том, что «против советского государства выступают целые группы», Сталин сам стал командовать проведением этой самой что ни на есть военной операцией в мирное время. Вместе с секретарем ЦК Постышевым, которому надлежало провести чистку компартии Украины, он послал в Киев третий план по сдаче зерна. Постышев оправдал оказанное ему высокое доверие и в мгновение ока сместил 237 секретарей райкомов и 249 председателей райисполкомов.

Вместе с ним широкую деятельность развернул и Лазарь Каганович, который снял с работы на Северном Кавказе, где проживали более 3 миллионов украинцев, более половины партийных работников. Почти все они были арестованы и сосланы в отдаленные районы. С его же подачи на Украину были присланы 10 тысяч незнавших пощады активистов, которые, став партийными работниками и председателями колхозов, продолжили собирать свою кровавую жатву.

Крестьяне начали умирать от голода на протяжении зимы 1931/32 г., но массовый характер смертность приобрела в марте 1933 года. И самое печальное заключалось в том, что ее причиной были не плохие урожаи, а насильственное изъятие зерна, в результате чего умерли более 5 миллионов крестьян из общего более 20-миллионного сельского населения. В стране имелись значительные запасы зерна, и при желании Сталин мог одним росчерком пера вернуть к жизни миллионы людей. Но... такого желания у него не было. Более того, в те годы строжайше запрещалось оказывать даже самую незначительную помощь голодающим, и вокруг гнившего под открытым небом зерна стояла вооруженная охрана.

Началась неизбежная в таких случаях миграция, но и здесь все было предусмотрено «лучшим другом» колхозников. На границе с Россией стояли войсковые заслоны, а на всех дорогах, ведущих сюда, валялись десятки тысяч трупов, которых не успевали убирать специальные команды. Ну а поскольку хоронить их было невозможно, их стали зарывать в огромные общие ямы, обильно посыпав сверху известью.

«Между крестьянством и нашим режимом, — писал бежавший за границу бывший партийный активист, — идет беспощадная борьба. Это борьба не на жизнь, а на смерть. Этот год был проверкой нашей силы и нашей устойчивости. Только голод показал, кто здесь хозяин. Понадобилось потерять миллионы жизней, чтобы колхозная система осталась навсегда».