Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

Да, Сталин давал нереальные планы и требовал их исполнения. Но и в этом, при желании, можно увидеть определенную политику. Он успел хорошо познать Россию и прекрасно понимал, что именно таким путем и надо чего-то добиваться. И если от людей надо было требовать, то требовать невозможного.

Верил ли он сам в 17 миллионов тонн чугуна уже в конце первой пятилетки? Может быть, и верил, поскольку сам толком не понимал, за что брался. Зато ему было прекрасно известно другое. Стоило ему только затребовать реальные цифры, как он не получил бы их. А люди, по его глубочайшему убеждению, должны были и на работу ходить так, как совсем еще недавно ходили на Перекоп.

Конечно, надо было «лучше меньше, да лучше», чтобы раз и навсегда заложить стремление в первую очередь не к количеству, а качеству. Но... не надо забывать, что Сталин постоянно находился в жесточайшем цейтноте, и, по большому счету, ему было не до качества. Да и кто это качество мог дать? Не было ни достаточного количества квалифицированных инженеров, ни мощного среднего звена техников, ни квалифицированных рабочих. А если вспомнить, что на многих стройках трудились заключенные, то... чему удивляться.

Несмотря на многие просчеты и ошибки, Сталин умел делать правильные выводы и освободил ведущих хозяйственных руководителей от бессмысленной и по большей части вредной «опеки» партийных органов и профсоюзных деятелей. И теперь за все отвечало руководство.

Более того, при необходимости Сталин выдвигал на ответственные посты беспартийных, среди которых было немало вышедших из тюрем и лагерей. Со временем он изменил свое мнение и о буржуазных специалистах, большинство из которых и не думало заниматься вредительством. Впрочем, вряд ли он руководствовался любовью к «бывшим». Скорее это было велением времени. Да и как можно поднимать экономику без специалистов? Потому Сталин и говорил на конференции хозяйственников в июне 1931 года:

«Должна измениться и наша политика в отношении старой технической интеллигенции». И теперь, по словам того самого Сталина, с чьей подачи был организован «шахтинский процесс», «было бы глупо и неразумно рассматривать... чуть ли не каждого специалиста и инженера старой школы как непойманного преступника и предателя». Что же касается объявленного им самим «спецеедства», то, как теперь оказывалось, оно «всегда считалось и остается у нас вредным и позорным явлением».

Да и какой смысл был всем «бывшим» становиться в позу? Времена менялись, в стране появились собственные кадры из рядов рабочего класса, которые по своим знаниям и таланту мало в чем уступали «бывшим». Что-что, а давать способных людей российская земля еще не потеряла способности.

К числу таких выдвиженцев относились и два будущих руководителя СССР: Н.С. Хрущев, лично товарищ Леонид Ильич Брежнев и один из самых способных людей того времени А.Н. Косыгин. Другое дело, что специалистов все равно не хватало...

Решил Сталин и другую весьма важную для развития любой экономики проблему. Осудив уравниловку в зарплате и назвав ее «левацким отклонением», он призвал четко разграничивать труд квалифицированного рабочего, вследствие чего повысился удельный вес сдельщины и заработок был напрямую связан с производительностью труда.

На некоторых заводах Урала и Дальнего Востока заработная плата действительно перекрывала среднюю по стране, что уже зимой 1933 года позволило Сталину во всеуслышание заявить: «Ясно, что уровень жизни рабочих постоянно улучшается». Ну а чтобы ему лучше верили, на всякий случай, добавил: «Те, кто отрицает, — враги Советской власти!» Вот так-то! Доходчиво и просто! Посмеешь сказать о бесконечных очередях, о малой норме выдачи постоянно нехватающего продовольствия и плохом жилье — и уже враг народа!

Если подходить ко всему содеянному Сталиным в годы «Великого перелома» с позиций сегодняшнего дня, то, наверное, можно сказать, что ошибок Сталин наделал предостаточно и вместо рассчитанной на долгие годы мощной экономической системы создал, по сути, экономику политической конъюнктуры. Да и о государстве заботился куда больше, нежели о его гражданах.

Но... так было всегда, и как тут не вспомнить цитату знаменитого русского историка Соловьева: «Государство разбухало, в то время как люди съеживались. Правители страны «побеждали» свой народ и всегда под одним и тем же предлогом — этого требует величие государства».

И хотел того сам Сталин или нет, но он так или иначе продолжал следовать по пути русских царей: государство — все, человек — ничто! Впрочем, надо отдать ему должное, он говорил и об этом съезду хозяйственников, а через них и всей стране.

Да, ясно слышалось в докладе вождя, вы живете и еще долго будете жить плохо, но не это главное. Главное — это здоровье государства, и вы должны были за него умереть! И умирали, а людей, которые спасали трактор, но гибли при этом сами, называли героями. По той простой причине, что людей в нашей стране было много, а тракторов мало. Что же касается самой жизни, то она никогда не считалась в России священной.

Да, Сталин уничтожил цвет российского крестьянства, напрочь разрушив его устои и традиции и разорвав связь поколений, о чем он откровенно сказал в одном из разговоров с Черчиллем. Война с собственным народом, заявил «лучший друг советских колхозников», была для него не менее трудной, чем с Германией.

Уже в первой пятилетке, как в капле воды, отразились все беды будущей советской экономики: гигантомания, нереальные планы, постоянные авралы, отсутствие качества, низкий профессиональный уровень рабочих, приписки и как неизбежное следствие — постоянная ложь практически на всех уровнях. И тем не менее даже такой ярый антисталинист, как Я. Грей, считал, что «первый пятилетний план по масштабам и достижениям являлся величайшим планируемым экономическим предприятием за историю человечества».

И если бы СССР не прошел через этот мучительный и страшный период индустриализации, он вряд ли бы сумел оправиться после сокрушительных поражений в июне 1941-го даже с помощью Америки, Англии и Франции и довести, по сути дела, в одиночку войну до победного конца. И это говорят отнюдь не сторонники Сталина, а его противники.

Был ли выбор? Возможно... Если, конечно, верить Спинозе, который утверждал, что даже из самого безвыходного положения имеются, по крайней мере, два выхода.

Конечно, то критическое положение, которое сложилось с поставкой хлеба в то время, объяснялось не только одним желанием крестьян не продавать хлеб, а прежде всего той невразумительной политикой правительства, которое не пожелало уделить должного внимания сельскому хозяйству. И хлебный кризис, по всей видимости, можно было разрешить экономическими методами (изменив ценовую политику), а не с помощью чрезвычайных мер.

Споры об этом выходе продолжаются и по сей день. И как не вспомнить, что многие социологи, экономисты и политологи воспевали в начале перестройки Бухарина с его умеренной политикой, основанной на продолжении нэпа, смычке города и деревни и развитии сельских кооперативов? Наверное, в теории так оно и есть, и альтернатива сталинскому плану имелась. Но... история не терпит сослагательного наклонения, и если с нашей страной было именно так, значит, так суждено. Хотя, зная Россию, предположить, конечно же, можно: как бы ни легли политические карты, лучше бы не было.

Да, Сталин был жесток, но ни Ленин, ни Троцкий были не лучше. Благими намерениями вымощена дорога в ад, и к России эта библейская мудрость относится как ни к одной другой стране, и все, что в ней ни делалось, в конечном счете оборачивается против ее народа. Достоин ли такой участи сам народ? Это уже другой вопрос...

И снова мы оказываемся перед неразрешимой загадкой истории: горе или счастье России, что на самом, возможно, крутом повороте ее истории ею правил Сталин. И эту тайну не разрешит уже никто и никогда. Для этого надо дважды вернуть страну в 1930-е годы и поставить во главе ее сначала Ленина, а затем Троцкого. Ну а потом сравнить...

Можно по-разному относиться к Сталину, но не признавать очевидного нельзя. Именно он, с его железной рукой, смог столь разительно изменить страну. За это ему честь и хвала, несмотря на все кровавые издержки (да и как тут не вспомнить о самой кровавой богине Энгельса, которая и в годы мирного строительства собирает свою кровавую жатву). И изучая этот, наверное, самый сложный и противоречивый период в истории нашей страны, почему-то на память приходят слова одного из известных киногероев: «Да, он виноват, но... он не виноват...»

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В те сложные, а для многих и роковые годы не только страна, но и сам Сталин пережил свою очередную трагедию. Если, конечно, смерть жены для него таковой являлась.