Сталин. По ту сторону добра и зла - Александр Ушаков

Что же касается кулаков, то их общая численность составляла от 10 до 12 миллионов, треть их которых погибла уже к 1935 году, треть отправлена на специальные поселения и треть — в лагеря. Тем не менее Сталин своего добился, и теперь страна не зависела от рыночного волеизъявления крестьян, большинство которых нагайками и пулеметами были загнаны в колхозы.

Что ж, все правильно, и Энгельс был, наверное, трижды прав, когда называл историю самой кровавой богиней, которая и в мирное время обрекала на смерть миллионы своих ни в чем не повинных жертв.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пока Сталин вел войну против крестьян, огромная страна продолжала, согласно намеченному им пятилетнему плану, продираться сквозь тернии индустриализации. Вождь и здесь во многом вел себя по-революционному и страдал гигантоманией, выразившейся в возведении огромных объектов. При этом Сталин напрочь забыл, как несколько лет назад издевался над Троцким и левой оппозицией за их проект строительства Днепрогэса. А вдоволь наиздевавшись, он с убийственной иронией заметил: «Предлагать нам строительство гигантской электростанции то же самое, что предложить мужику купить вместо коровы граммофон».

Но теперь, когда Сталин превратился из защитника крестьян в их гонителя и предлагал им вместо коровы граммофон, он сделал все возможное, чтобы донельзя раздутый первый пятилетний план был выполнен уже в январе 1933 года! То есть всего за три с небольшим года! Однако все оказалось намного сложнее, экономику нельзя было обмануть или пригрозить ей исключением из Политбюро и ссылкой в какую-нибудь Алма-Ату. Эта капризная госпожа не привыкла к насилию и предпочитала сама диктовать условия.

Тем не менее не привыкший к обхождению с дамами, Сталин приказал произвести к концу 1933 года 10 миллионов тонн чугуна, но уже в конце 1932 года потребовал увеличить это и без того фантастическое количество до еще более огромной цифры — 17 миллионов тонн. И это при том, что в 1928 году СССР производил всего 3,3 миллиона тонн.

Конечно, ничего из этого не вышло, и затребованное Сталиным количество чугуна СССР смог произвести только в 1941 году. Но Сталина это не смутило. И, по словам одного видного экономиста, он, «беспрерывно публикуя проценты или число тонн... наделял видимой математической точностью то, что, по существу, было не более чем волшебными или религиозными заклинаниями».

Подобные заклинания относились не только к чугуну, но и к остальному производству. Так, вместо мифических 11 миллионов тонн стали было получено менее 6 миллионов тонн, а вместо планируемых 22 миллионов киловатт-часов было произведено только 13 миллионов.

Ну и само собой разумеется, что те немногие настоящие экономисты, которые больше верили расчетам и реалиям и выступали с критикой раздутого плана, немедленно попадали в разряд врагов и паникеров со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями.

И все же, несмотря на все несуразицы и нелепости пятилетнего плана, он дал многое. И прежде всего в моральном плане. Заскучавшие и отчаявшиеся в нэповском угаре партийцы наконец-то получили огромный фронт действий и кинулись на штурм выплавки стали так, как когда-то в Гражданскую войну кидались на белые цепи. Только теперь ведомые ими рабочие сжимали в руках вместо винтовок отбойные молотки и гаечные ключи.

Какими бы дутыми ни оказывались проценты и тонны (ни одно из данных Сталиным заданий не было выполнено), они означали все же развитие, тогда как на Западе разразился жесточайший экономический кризис и капиталистические акулы безжалостно пожирали друг друга и издевались над несчастными пролетариями.

Да, на строительстве и производстве царила неразбериха, гибли рабочие, заводами руководили часто мало что понимавшие в порученном им деле люди. И тем не менее, в отличие от несчастного сельского хозяйства, промышленность становилась на ноги.

Что касается успешного возведения всевозможных гигантов вроде Днепрогэса, то надо помнить, что появлялись они, по словам известного российского историка В. Шамбарова, только благодаря «неограниченным человеческим ресурсам и неограниченного их «расхода». И многие из них были возведены на человеческих костях в буквальном смысле этого слова. При этом нигде не шла речь о качестве, примером чего является тот же хваленый Беломорско-Балтийский канал, который сразу же после сдачи в эксплуатацию был признан непригодным для экономического или военного использования.

Сокрыто от населения было и то, что успехи первой пятилетки основывались не только на магнитках и днепрогэсах, но и в большинстве своем на восстановленных предприятиях дореволюционной промышленности. И те же текстильная и легкая отрасли промышленности были обязаны своему возрождению именно таким предприятиям.

Ну и, конечно, ко всему этому необходимо прибавить те заводы, артели и фабрики, которые большевики отобрали у нэпманов и иностранных концессионеров. Страна буквально надрывалась на производстве, а Сталин продолжал ее гнать и гнать вперед.

«Нельзя снижать темпы! — говорил он в феврале 1931 года хозяйственникам. — Наоборот, по мере сил и возможностей их надо увеличивать. Этого требуют от нас наши обязательства перед рабочими и крестьянами СССР. Этого требуют от нас наши обязательства перед рабочим классом всего мира. Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оставаться битыми. Нет, не хотим!

История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били японские бароны. Били все — за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно... Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять дет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

И люди чрезмерно трудились, истекая кровью и потом. Буквально на костях возводились тысячи крупных промышленных предприятий, прокладывались тысячи километров новых железных дорог и каналов, строились новые города и поселки. «В Магнитогорске я был вовлечен в битву, — писал в своей знаменитой книге «За Уралом» Джон Скотт. — Я сражался на стальном и чугунном фронте. Десятки тысяч людей строили доменные печи в самых тяжелых условиях, и многие из них делали это с охотой, с безграничным энтузиазмом, который заразил меня со дня моего приезда туда. Я мог бы держать пари, что только в битве за победу черной металлургии в России погибло больше людей, чем в длительной бойне на Марне в Первую мировую войну».

Так шла третья, теперь уже сталинская революция, и Сталин на самом деле сделал то, что не удалось Ленину. Он победил на «второй гражданской», и уже в 1932 году основными производителями зерна стали колхозы, которые дали 84,1% товарного хлеба, а единоличные хозяйства — всего лишь 15,9%.

И не проведи он свою так обильно политую народной кровью и слезами коллективизацию, страна никогда не победила бы в Великой Отечественной войне. Так, во всяком случае, многие ученые считают и по сей день. В 1989 году было проведено моделирование варианта Бухарина современными математическими методами. Расчеты ученых показали, что при продолжении нэпа был возможен рост основных производственных фондов в интервале 1—2% в год.

При этом нарастало бы отставание не только от Запада, но и от роста населения СССР (2% в год). Что, в свою очередь, предопределяло поражение при первом же военном конфликте из-за нарастающего обеднения населения.

Вместе с товарным хлебом появились деньги на форсированную индустриализацию, и, несмотря ни на какие издержки, Сталин мог с чистой совестью сказать: «У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она теперь есть. У нас не было тракторной промышленности. У нас она теперь есть. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь. У нас не было серьезной современной химической промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест».

Что ж, все правильно, сделано было много, и если уж говорить откровенно, то надо было удивляться не тому, что были завышены какие-то там цифры, а тому, что они смогли вообще появиться.

Да, Сталин давал нереальные планы и требовал их исполнения. Но и в этом, при желании, можно увидеть определенную политику. Он успел хорошо познать Россию и прекрасно понимал, что именно таким путем и надо чего-то добиваться. И если от людей надо было требовать, то требовать невозможного.