Пропавший легион. Император для легиона - Гарри Тертлдав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пробираясь вперед, трибун бросил взгляд на железный котел, который Ршавас защищал с таким упорством, и в ужасе отшатнулся. В кипящей грязной воде плавало тело ребенка. Его мягкая плоть уже стала отделяться от костей. Нет, поправил себя Скавр, это был еще не совсем ребенок – крохотное тельце могло уместиться на его ладони. Глаза трибуна обратились к служанке с распоротым животом, и он снова, словно бы не веря, уставился на котел. Тошнота подступила к горлу. Он сплюнул и глотнул вина из фляги. В эту минуту Марку хотелось только одного – забыть то, что ему довелось сейчас увидеть.
Тело сваренного в котле неродившегося ребенка убедило его в том, что бывают, в конце концов, вещи и похуже, чем смерть и надругательства, которые постигли Дукицеза. Он вдруг почувствовал, что понимает веру Видессоса, потому что в лице Отиса Ршаваса сам Скотос шел по земле. Эта мысль навела его на другую, и внезапно к нему пришла жуткая уверенность.
– Ршавас! – крикнул он, и это имя было таким горьким и отвратительным, что трибун вновь ощутил приступ тошноты. Затем он расшифровал слово – анаграмму, эту чудовищную шутку, и крикнул еще раз:
– Авшар!
В Тронном зале все замерло, и удары, которые собирались нанести друг другу противники, остались ненанесенными. Имя Отиса Ршаваса произносилось с ненавистью, но имя князя-колдуна Йорда замораживало ужасом сердца видессиан вот уже целое поколение. Марк увидел, как румяные щеки Варданеса Сфранцеза, стоявшего среди солдат Авшара, вдруг побелели, когда тот понял, что его власть поддерживал самый страшный враг Империи.
Их разделяло всего десять метров, и Ршавас – нет, Авшар – наклонил голову в знак одобрения догадливости трибуна.
– Отлично, – хмыкнул он, и Скавр поразился, как же он сразу не узнал этот тяжелый голос. – У тебя в голове больше мозгов, чем у этих псов. Но вряд ли тебе это поможет.
После мгновения ужаса легионеры бросились на врагов, с удвоенной яростью атакуя того, кто называл себя Отисом Ршавасом. Солдаты, окружающие его, десятками бросали свои щиты в знак того, что они сдаются. Ршавас был вожаком бандитов: грабителей, насильников и убийц, и они следовали за ним в надежде на легкую добычу, но очень немногие из видессиан по доброй воле стали бы служить Авшару. Один из разбойников прыгнул сзади на своего предводителя, подбираясь к его горлу. Он уже занес для удара саблю, но Авшар, стремительный, как волк, извернулся, и его тяжелый меч разрубил шлем и голову нападающего.
– Собака и есть! – крикнул он. – И теперь он, как и подобает псу, лежит у моих ног. Есть ли еще желающие?
Солдаты в страхе отшатнулись. Осталась лишь горстка людей, сгрудившихся вокруг Авшара. Они все еще сражались за него – они бились бы за него с радостью, будь он даже самим Скотосом во плоти. Это были самые страшные люди в его отряде – и далеко не самые слабые. Почти у всех рукава были запачканы проклятым зельем – даже капли жалости или совести не осталось у этих людей, чтобы удержать их от прикосновения к ужасному котлу.
Варданес Сфранцез застыл в задумчивости, не зная, какое принять решение. Он не считал себя плохим, злым человеком, он был всего лишь практичен и Авшара боялся до ужаса. Но еще больше Севастос боялся сдаться на милость Скавра, а значит, и Туризина Гавраса. Он слишком хорошо знал, какая участь ожидает проигравших гражданскую войну. Так же, как и Туризин, он знал, что сделал чересчур много для того, чтобы возвести на трон своего племянника, и уже одного этого было достаточно, чтобы победитель казнил побежденного.
Князь-колдун заметил его колебания и, как бичом, подхлестнул Варданеса к действию жесткими словами:
– Вперед, червяк, ты что же, думаешь, что можешь сейчас обойтись без меня?
Варданес, всегда испытывавший неприязнь к солдатам, еще раз взглянул на украшенные гребнями и конскими хвостами римские шлемы, на их мечи и длинные копья, и ему показалось, что все это оружие направлено на него одного. Надежда угасла, и он побежал вместе с Авшаром.
Путь, который они избрали для бегства, путь единственно возможный, начинался с узкой винтовой лестницы, расположенной справа от золотого, украшенного сапфирами императорского трона. Ниша, ведущая к лестнице, по-видимому, изначально не являлась частью тронного зала, уже значительно позже ее грубо вырубили в мозаике стены. Марк подумал о том, что, возможно, какой-то мятеж, случившийся много лет назад, послужил причиной тому, что император разрушил красоту этого зала ради своей безопасности.
Как только солдаты Авшара добрались до лестницы, продвижение римлян приостановилось. Ступени были сделаны так умело, что один воин мог удерживать целый отряд нападающих. Отступление прикрывал сам князь-колдун – пробка, которую очень нелегко было выбить из бутылки. Трибун и Виридовикс атаковали его по очереди. Они не только были примерно одного с Авшаром роста и веса, но и владели мечами, способными устоять против его заклинаний. При каждом их выпаде символы друидов вспыхивали огнем, отражая чары, выпущенные колдуном на волю. Легионеры, сгрудившись вокруг передовых бойцов, пытались пронзить Авшара своими длинными копьями. Князь-колдун был хорошо защищен, и удары эти не могли причинить ему большого вреда, но они мешали работать мечом и грозили опрокинуть на спину, что сделало бы его положение совершенно безнадежным. Тяжелый меч Авшара перерубил уже не одно копье, и все же он вынужден был медленно отступать.
– Давай нападем на него одновременно, – пропыхтел Виридовикс, но Марк только покачал головой. Лестница была настолько узкой, что два человека только помешали бы друг другу. Однако трибун отверг бы идею совместной атаки даже в том случае, если бы лестница была в несколько раз шире. Когда он скрестил свой меч с мечом кельта, неведомая сила швырнула их в этот чужой мир, и одним только богам известно, куда они могут попасть, если хотя бы случайно их дивные мечи столкнутся вновь.
Винтовая лестница сделала три полных оборота. Затем могучая фигура Авшара обрисовалась на фоне светлого окна, неестественно ярко засиявшего в полумраке лестницы. Князь-колдун ступил на последнюю ступеньку, как бы приглашая нападавших следовать за собой. Марк так и поступил, но не спеша, а очень осторожно, опасаясь какого-нибудь дьявольского колдовства, которое заведет его в ловушку.
Он вспомнил, как примерно год назад Авшар улизнул из Видессоса, заманив преследователей в смертельную западню. В памяти Марка навсегда запечатлелся этот ужас: арсенал в башне у моря, труп слуги колдуна, говорящий голосом своего господина, мечи и копья, выпущенные невидимой рукой и летящие в людей. Авшар был наиболее опасен,
