Синдром отката - Нил Стивенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для папуасов же иноземные колонизаторы – не кто иные, как индонезийцы: это они понаехали десятками тысяч в Туабу и другие подобные места, понастроили здесь свои мечети и так далее. Белые христиане в принципе не лучше; но у них есть выходы на СМИ, правозащитные организации и даже на ООН – механизмы, способные помочь папуасам вернуть свою землю себе. А в пребывании в составе Индонезии никакие положительные стороны не просматриваются. Большинство папуасских националистов действуют систематически и упорядоченно, в рамках закона: к таким относятся Беатрикс и сестра Катерина. Но в горах хватает и рассерженных молодых людей с огнестрелом, мачете и динамитом. Много ли? Достаточно, чтобы оправдать постоянное присутствие в Туабе сотрудников индонезийской госбезопасности. Очевидные мишени хорошо защищены (в этом убедится всякий, кому вздумается незаметно пробраться в берлогу дядюшки Эда), так что террористы целят в слабые, незащищенные звенья. Убийцы на мотоскутерах расстреливают на улице людей, идущих по своим делам. Взрывают пульпопроводы[97] где-нибудь в непроходимых болотах. Закладывают бомбы под капоты грузовиков. К общему страху и паранойе добавляет красок распространенное мнение – неважно, верное или нет, – что некоторые из этих злодеяний совершают не папуасские националисты, а сами индонезийские копы, дабы оправдать свое присутствие и выбить себе дополнительный бюджет. И совсем отдельный от всего этого маленький мирок составляют белые экспаты – в своих закрытых поселках, со своей частной охраной, набранной по большей части из отставников разных западных армий.
– Ну и какого черта ты здесь делаешь? – поинтересовался дядюшка Эд, дав Виллему приличную паузу на распаковку вещей и обустройство.
– Напиваюсь, – ответил Виллем. И не соврал.
Он выбрался на своего рода внутренний дворик под навесом рядом с площадкой для бадминтона и раскупорил бутылку виски, приобретенную в дьюти-фри на пересадке в Джакарте. Не в старом аэропорту, который теперь под водой, а в новом, построенном повыше. Эд тем временем заканчивал утомительный парный матч с обычной командой своих дружков – старых китайцев. Стояло самое холодное время года: температура чуть выше комнатной, но страшная сырость. В рубашке с закатанными рукавами Виллем чувствовал себя почти комфортно. Прямо сейчас по жестяной крыше не стучал дождь – но совсем недавно он шел, и ясно было, что скоро пойдет снова.
– Я-то думал, ты станешь премьер-министром Нидерландов или кем-то в этом роде!
– Был момент, когда это казалось возможным, но… – Виллем отпил виски и попытался припомнить тот момент. При всей своей внешней стабильности и нидерландская политика порой бывает запутанной. Когда же это было – в декабре? Нет, после праздников… Он тряхнул головой. – Ладно, не хочу об этом говорить.
– Вместо этого вышел в отставку. И приехал… сюда? – Эд огляделся вокруг. – Пойми правильно, я всегда рад тебя видеть. Может, чаю хочешь? Или тебе хватит виски?
– Хватит виски, спасибо.
– А я тогда покурю.
Эд достал из пачки сигарету без фильтра, какую-то китайскую марку, и переломил ее пополам, надорвав бумагу. Сунул надорванной серединой в рот и зажег с обоих концов. На Папуа многие так курят, но для Виллема такой способ был в новинку.
– Ты сказал, прилетит кто-то еще? Женщина? – спросил Эд. Он знал, что Виллем не проявляет интерес к женщинам, так что вопрос был с подтекстом.
– Амелия Леефланг. Бывшая военная, затем служила в охране королевы.
– А теперь тебя охраняет?
– Мне говорили, что здесь без охраны не обойтись.
Виллем бросил взгляд через плечо на берлогу Эда. Вокруг нее, старательно обходя лужи, бродили в некоем подобии броуновского движения двое с винтовками через плечо. На вид папуасы, высокие – должно быть, из какого-то прибрежного племени. Виллем видел двоих, но, возможно, их было больше.
– Амелия тоже ушла с госслужбы и теперь работает на частных клиентов.
– Хочешь сказать, ее уволили?
– В Нидерландах очень высокие требования к политикам. В том числе к членам царствующего дома. И к их окружению.
– То есть к людям вроде тебя.
– Иногда ясно, откуда ветер дует, и не стоит ждать увольнения, чтобы отправиться на поиски других возможностей. Вот и Амелия перешла в частную фирму.
– Стала наемницей?
– Вроде того. Я обратился в эту фирму и сказал, что мне нужна именно она.
– Она тоже здесь поселится?
– А это возможно?
– Могу поставить трейлер где-нибудь там, – и Эд махнул рукой в сторону дальнего угла своих владений. – И ей надо будет поговорить с местными – с теми, кто знает, что здесь и как. Я тебя сведу с нужными людьми.
– Ты о папуасах?
Эд поднял брови.
– Об австралийцах!
Некоторое время оба молчали. Виллем прихлебывал виски, Эд дымил своей двойной сигаретой. Наконец, выпустив клуб дыма, он спросил:
– Ты ведь не уволился по-настоящему, так?
– Знаешь, когда любишь свою работу, уволиться по-настоящему просто невозможно.
– Признавайся, привез с собой проблемы? Для меня, для семейного бизнеса?
– Я смотрел данные по руднику. – Виллем кивнул в ту сторону, где, по его представлениям, находился север. Горы на фоне бледного туманного неба, как обычно, оставались невидимыми. – Рано или поздно руда закончится. Или уйдет так глубоко, что рудник станет неконкурентоспособен на мировом рынке.
– До этого еще десятки лет! – отмахнулся Эд.
– Ты здесь прожил уже десятки лет. Это, знаешь ли, не так уж долго. И что будет тогда с семейным бизнесом?
Готового ответа у дядюшки не нашлось.
– Переедете в какую-нибудь другую часть света? Или останетесь здесь?
– С какой стати нам оставаться в этой чертовой дыре?
Словно иллюстрируя этот риторический вопрос, вдалеке прогремел выстрел, затем еще два. Охранники с винтовками, по всей видимости, сочли эти звуки не заслуживающими внимания.
– Возможно, здесь появится что-то новое.
– Где?
– Там, наверху. – И Виллем снова кивнул в сторону севера.
– Да что здесь может появиться, кроме медного рудника?
Виллем встал, прошел несколько шагов по мощеному дворику и вышел на гравий. Наклонившись, зачерпнул ладонью пригоршню серого грунта на краю грязной лужи. Предъявил ее скептическому, даже обеспокоенному взгляду дядюшки Эда.
– Знаешь, что это такое?
– Отвалы из рудника. Пустая порода. В ней слишком мало меди, чтобы трудиться ее перемывать.
– А знаешь, что еще в ней содержится, кроме меди?
– Золото. Сущие крохи.
– А еще?
– Не знаю, я не геолог.
– Сера.
Эд фыркнул.
