Эйзенхауэр. Солдат и Президент - СТИВЕН АМБРОЗ

Ядерной войны надо избежать любой ценой. Но необходимо также избежать и капитуляции. Эйзенхауэр мысленно огляделся вокруг себя и не увидел никого, кому можно было бы передать пост президента. Он не мог довериться действиям Никсона или Ноулэнда во время кризиса; он не мог быть уверенным, что Уоррен будет действовать с необходимой быстротой. Это была одна из причин, почему он никогда не сказал Никсону, как Франклин Рузвельт сказал двум своим вице-президентам, что для них настало время расстаться. Вокруг него не было никого, кто ему нравился больше или кому он доверял больше, чем Никсону, не считая Уоррена; но Уоррена нельзя было попросить оставить место председателя Верховного суда*, чтобы стать вице-президентом.

[* Назначение на эту должность является пожизненным.]

Итак, Эйзенхауэр медлил в нерешительности. Медлительность была следствием сложившейся реальной ситуации и той оценки, которую он давал самому себе и своему окружению. Эйзенхауэр находил недостатки в каждом из возможных своих преемников, поэтому в нем утверждалось мнение: он незаменим. Он никогда не сказал об этом прямо, наоборот, каждый раз горячо отрицал утверждения сторонников о том, что он "тот единственный человек", который может сохранить мир. Он никогда не делал записей в своем дневнике на эту тему. И все-таки постепенно уверовал в свою незаменимость.

Его коллеги поддерживали в нем это мнение. При каждом удобном случае ему напоминали, что так оно и есть на самом деле. Конечно, об этом говорили Никсон, и достаточно подробно, и Хэгерти, и другие помощники. Так же вел себя и государственный секретарь, который встретился с Президентом за коктейлем за два дня до того, как Эйзенхауэр объявил о своем решении. В памятной записке о разговоре с Президентом Даллес писал: "Я выразил свое мнение, что при современном положении дел в мире он должен оставаться на своем посту". Даллес считал, что престиж Америки еще не был столь высок, что Эйзенхауэру, по сравнению с лидерами других стран, верят больше всего и что именно он является главной силой, выступающей за мир. Эйзенхауэр записал в своем дневнике: "Я подозреваю, что оценка Фостером моего положения в значительной мере правильна"*29.

Эйзенхауэр принял для себя решение. Если врачи разрешат, он выставит свою кандидатуру на второй срок. 12 февраля он отправился в госпиталь им. Уолтера Рида на обследование. Через два дня врачи дали заключение: "С медицинской точки зрения шансы Президента таковы, что он будет в состоянии вести активный образ жизни от пяти до десяти лет"*30. После обследования Эйзенхауэр уехал в имение Хэмфри в Джорджии поохотиться на перепелов, а 25 февраля возвратился в Вашингтон. Через четыре дня он объявил на пресс-конференции, что выставляет свою кандидатуру для переизбрания.

Объявление Эйзенхауэром своего решения было равносильно утверждению его кандидатом. Поэтому ему сразу же начали задавать вопросы, которые обычно адресуют кандидату в президенты. Кто будет кандидатом в вице-президенты? Эйзенхауэр отказался отвечать, "несмотря на... глубочайшее восхищение г-ном Никсоном". Президент сказал, что "существует традиция... ждать решения конференции Республиканской партии о кандидате", только после этого имя кандидата на пост вице-президента будет объявлено. Однако такой ответ совершенно не удовлетворил репортеров. Чарльз фон Фремд из Си-Би-Эс задал уточняющий вопрос: "А вы хотели бы иметь Никсона?" Эйзенхауэр ответил: "Я не буду больше говорить на эту тему. Я сказал, что мои чувства восхищения.и уважения вице-президента безграничны. Он был моим верным и преданным товарищем по работе, с которой успешно справлялся. Я очень ценю его, но я не скажу больше ничего по этому вопросу"*31.

Как быть с Никсоном? Айк продолжал уговаривать Никсона согласиться на министерский пост (за исключением государственного секретаря и министра юстиции) и настаивал на таком выборе, хотя иным наблюдателям он казался нелепым, поскольку они не могли понять, каким образом такое решение повысит шансы Никсона на выборах в 1960 году. Той весной 1956 года вопрос о Никсоне был темой номер один на пресс-конференциях Эйзенхауэра. Чем больше Эйзенхауэр старался хвалить Никсона, тем больше, во всяком случае так казалось, речь его становилась косноязычной; чем больше он старался подчеркнуть качества Никсона как лидера, тем сомнительнее звучали его слова. Так, 7 марта в ответ на вопрос, "свалит" он Никсона или нет, Эйзенхауэр возмущенным тоном сказал: "Если кто-либо наберется нахальства вынудить меня свалить человека, которого я уважаю так же, как я уважаю вице-президента Никсона, то около моего офиса будет такая свалка, которой вы до сих пор вообще не видели". Он заявил также: "Я не предполагал говорить вице-президенту, что он должен делать со своим собственным будущим". Затем он поведал, о чем говорил с Никсоном: "Я считаю, что он должен быть одним из новых лидеров в Республиканской партии. Он молод, энергичен, здоров и, конечно, подробно информирован о том, что и как происходит в нашем правительстве. И насколько я знаю, он глубоко привержен тем же принципам деятельности правительства, что и я".

Допустим, Никсон остается в списке кандидатов, согласится ли с этим Эйзенхауэр? Эйзенхауэр отрезал в ответ: "Я не позволю загнать себя в угол... Подчеркиваю: я не собираюсь критиковать вице-президента Никсона ни как человека и моего товарища по работе, ни как коллегу, кандидата в вице-президенты"*32. Но Эйзенхауэр не обмолвился о словах, сказанных в действительности Никсону, — что для него было бы лучше, если бы он возглавил одно из больших министерств, но если он рассчитал, что Президент "не протянет пяти лет, то тогда, конечно, другое дело". Со стороны Эйзенхауэра было поистине жестоко ставить вопрос прямо в лоб — что на это мог ответить Никсон? Вице-президент ограничился невнятным объяснением: "...все, что Президент хочет, чтобы я делал, я буду делать"*33.

Через две недели на брифинге перед пресс-конференцией Эйзенхауэр сказал Хэгерти: "Старания развязать драку между мной и Диком Никсоном — все равно что стараться вызвать драку между мной и моим братом. Я счастлив иметь его в правительстве". Эти слова звучали как подтверждение, но Эйзенхауэр тут же добавил: "Но это еще не делает его вице-президентом. У него серьезные проблемы. Он должен сам пробивать себе дорогу". Эйзенхауэр не знал, что собирался делать Никсон, "но в политическом отношении нельзя ничего выиграть, сбрасывая его в канаву". Выражаясь двусмысленно, как он всегда делал, говоря о Никсоне, Эйзенхауэр признал, что не хочет расчищать ему путь изнутри для выдвижения в кандидаты на президентских выборах 1960 года. "Я хочу, чтобы через четыре года была целая группа молодых людей"*34.