И телом, и душой - Владимирова Екатерина

Но она видит, что ему хочется совсем иного. Его глаза горят. Он жаждет схватить ее в объятья и прижать к себе. Но он держится, из последних сил, но держится. А потом он пронзает ее нежностью слов.

— Пойдем… домой? — неуверенно говорит он, протягивая ей руку. Будто боясь спугнуть, причинить боль, обидеть. — Пойдем?…

И мир начинает кружиться вокруг нее. Кажется, что все пройдено, все пережито и выстрадано — только ради этого единого мгновения! Того единственного мгновения, которое решает все.

Она зачарованно протягивает ему свою ладонь. И, когда их руки соединяются, обжигая кожу миллиардами звездных искр, она понимает… вот она та самая нить, что связала их когда-то, теперь соединила их вновь. Нить судьбы, нить мироздания, нить, которую не смогли оборвать девять лет боли. Но смогли сделать крепче почти девять месяцев свободного плавания. Чтобы понять единственную истину, ту, которую им нужно было принять, как данность. Вместе. Отныне и навсегда.

И она говорит шепотом, глядя ему в глаза:

— Пойдем домой, — чувствует, как глаз касается щекочущая боль от слез. — Я очень этого хочу.

Он смотрит на нее, будто не верит тому, что слышит. А потом в одно мгновение прижимает ее к себе. Хватает в объятья, нервно, спешно, стремительно, но с нежностью и благоговением.

Уткнувшись носом в ее волосы, целует виски, щеки, вдыхает неповторимый аромат ее кожи.

И понимает, что не достоин ее. Этой сильной женщины. Но она выбрала его. Она любит его. И никто не изменит этого. Он попал в зависимость, да. Но кто сказал, что быть пленником любви — плохо?

В нем все дрожит, рвется изнутри. И он уже не может сдерживать наплыв чувств и ощущений.

— Скажи мне, — тихо проговорил он, — что не уйдешь больше. Пожалуйста, скажи!..

Закрыв глаза и прижавшись к нему всем телом, она выдыхает:

— Никогда.

Его сердце резко бьется под ее ухом, она слышит его биение.

— Я люблю тебя, — слышит она его хриплый стон. — Боже, мне нужно было сотни, тысячи раз говорить тебе это!.. Я люблю тебя…

Волшебный клубок начинает раскручиваться, по одной ниточке, соединяющей их сердца и души…

— Я верю тебе, — тихо проговорила она, не раскрывая глаз. — Я верю… и люблю!..

И он, стиснув ее в объятьях, счастливо вздохнул, ощутив, наконец, как тяжесть стремительно покидает его сердце.

Все будет хорошо. Теперь все у них будет хорошо. Не сразу, постепенно, но будет. Ничто не меняется мгновенно, на некоторые изменения могут уйти годы. Но если рядом есть любящий человек, тебе есть, к чему стремиться, ради кого жить и дышать.

Ты научишься терпеть, мириться, забывать, принимать, прощать. Но ты всегда будешь уверен в том, что не один. Что ты любишь, и что любят тебя.

Будет сложно. Будет очень сложно, никто не обещает тебе легкий путь. Но ты справишься, ты сможешь пройти этот путь. Потому что идти по нему ты теперь не будешь в одиночку.

Вместе. Только вместе. Отныне — и навсегда…

22 глава

Не отрекаются любя.

Ведь жизнь кончается не завтра…

Это было странное чувство — вновь возвращаться в родной дом. Он был для нее родным, а потом вмиг стал чужим. В одно мгновение из радушного домочадца превратившись во врага. Родные когда-то стены больше не грели, от них не веяло теплом и уютом. Это были хмурые, превращенные в глыбы льда колонны.

Едва она открыла дверь, на нее подуло прохладой, несмотря на то, что на улице было жарко. А потом — быстрый бег воспоминаний, окольцовывавший ее все больше с каждым новым взглядом.

Дом и для Максима когда-то стал тюрьмой. Без нее — нигде не было спасения, а холодные стены не обволакивали теплом и не ласкали по ночам. Здесь все было пропитано ими — девятью годами прожитого.

Он наблюдал за ней, когда Лена зашла в квартиру. И застыла в двери, будто боясь ступить дальше.

Сердце его сжалось. Она боялась, опасалась вернуться сюда, потому что здесь все напоминало, все било по больному, все калечило и не жалело память, надрывая ее и, будто издеваясь. И это было страшно!..

А ему так хотелось ее защитить, уберечь, обезопасить, сделать для нее хоть что-то, чтобы она начала улыбаться для него. И просто так — улыбаться. Он должен был сделать так, чтобы вспоминания не давили, чтобы сдались, чтобы ушли и забылись. Чтобы они, простив друг друга и себя, смогли их отпустить.

Он подошел к ней сзади, осторожно, едва ступая по паласу, и наклонился, лаская теплом дыхания.

— Не бойся, — проговорил он, коснувшись ее руки, — здесь больше не будет страшно. Я обещаю…

Лена подняла на него глаза, темно-карие, немного испуганные и будто завороженные.

Как много можно было в них прочесть! Максим застыл, пораженный. Вера, надежда, доверие, грусть, облегчение, испуг, неуверенность, но твердость, тихий гортанный крик… Она взывала к нему, она его звала. Чтобы он помог ей со всем этим справиться!

И он не мог не откликнуться на ее немой зов. Как раньше — уже не будет. Он не будет глухим слепцом, он увидит и услышит, если ей понадобится его помощь, и придет к ней. Всегда.

Он лишь крепче сжал ее руку, погладив тыльную сторону ладони большим пальцем. Как приятно вновь касаться ее, ощущать ее нежность, трепет, любовь!.. Он улыбнулся, глядя на нее.

— Здесь больше никогда не будет больно, — проговорил он, поднимая ее руку к своим губам и целуя кожу. — Ты мне веришь?

И она верила. Ей хотелось верить, ей хотелось быть уверенной в завтрашнем дне, в нем, в самой себе!

А ему хотелось подарить ей эту веру, надежду, уверенность. Надежность. Любовь. Все то, что он не отважился подарить ей ранее. То, на что он был когда-то не способен, то, к чему он тогда не был готов. От чего убегал, прятался, сокрушался и винил… всех, кроме себя. А теперь — какая ирония! — винил только себя.

— Пойдем в детскую? — тихо предложил он, глядя прямо ей в глаза. Она никогда не узнает, что тяжесть его сердца еще не исчезла окончательно. Она никогда не почувствует. Он не позволит ей грустить из-за этого.

— Да, — благоговейно прошептала она, сжимая его руку. — Я очень хочу на нее взглянуть.

— Пойдем, — улыбнулся он, потянув ее за собой. — И ты увидишь наш маленький рай, — пообещал он ей.

И когда она застыла в дверях, замерла, ошарашенная, изумленная, будто убитая и воскресшая, он понял, что для того, чтобы увидеть это счастье в глазах любимой женщины, ты сделаешь, что угодно!

— Она великолепна, — прошептала Лена, заходя внутрь, подходя к кроватке, касаясь ручки кресла-качалки.

Максим улыбнулся, ощущая щемящую радость в груди. Прислонился плечом к дверному косяку и даже не двигался, с восторгом и очарованием наблюдая за своей женой. Как она была счастлива!..