Прорыв под Сталинградом - Генрих Герлах

на себя”[262]. Вспоминая монолог Фауста, Герлах записывает: “Только плоды нашего собственного труда станут нашим достоянием! Мы в самом начале пути. А в начале, как известно, было дело. Мы выживем при одном условии – если будем действовать. И взяться за дело можно сразу. Каждый на своем месте, пусть даже оно весьма скромное”[263]. Герлах, разумеется, искренен не до конца, ведь о том, что у него на душе, не упоминается ни словом: его возможности довольно ограниченны, и это понятно – он по-прежнему остается пленником, пусть даже и в комфортабельном лагере. Следует прибавить и еще одно угнетающее обстоятельство: Лунёво постепенно начинает пустеть. Многие из членов СНО и Национального комитета вернулись в Германию: первой ласточкой – руководство ссыльного крыла КПГ, так называемая “группа Ульбрихта”, уехала 30 апреля 1945 года. Об Ульбрихте никто не печалится. Но вместе с ним Советский Союз покидают Карл Марон, Вольфганг Леонард и Фриц Эрпенбек, всеми силами поддерживавший Герлаха в его начинании. Марон вскоре станет первым заместителем обер-бургомистра Берлина. Рудольф Гернштадт, также входивший в группу Ульбрихта, был вычеркнут из списка советской стороной якобы из-за антисемитских нападок, которые могли угрожать ему в Германии. Правда, вскоре его уже назначили главным редактором берлинской Tägliche Rundschau, ежедневной “фронтовой газеты для немецкого населения”, которая с 15 мая 1945 года выпускалась под патронажем Красной армии. Гернштадт принимает участие в основании издательства и газеты Neues Deutschland (“Новая Германия”), центрального печатного органа СЕПГ. В конце концов становится ее главным редактором, а с 1950 по 1953 год кандидатом Политбюро и ЦК СЕПГ[264].

В это переломное время Герлах с головой погружен в работу. Он пишет, правит, прислушивается к замечаниям, снова правит. Такой его исступленности есть объяснение: он почти у цели, к которой шел более двух лет – роман о Сталинграде готов, внушительный том в 616 страниц! Огромное бремя свалилось с его плеч, работа над книгой завершена в тот самый момент, когда закончилась война. Но Герлах предпочитает держать все в секрете и никому не показывает рукопись. Она лежит под подушкой, подальше от чужих глаз.

X. Он “пытается скрыть свое прошлое”. Одиссея Генриха Герлаха по лагерям

После отъезда Рудольфа Гернштадта в Берлин руководство редакцией Freies Deutschland переходит к Альфреду Курелле. Вопросом, какой курс возьмет газета после падения нацистской диктатуры, задается не только Герлах. Борьба против Гитлера, которая служила им главным ориентиром, завершилась. К какому читателю теперь обращаться, для кого писать? В редакции тянут время, продолжая вспоминать о прошлом, о войне, о немецкой вине и путях преобразования. Полковник Адам и генералы Винценц, Мюллер, Латтман и Ленски после прохождения антифашистских курсов – отныне правильно подкованные – обращают фокус своих размышлений на себя, желая разобраться, какова мера их собственного участия в преступных деяниях. Несмотря на искренние усилия идти в ногу со временем, Freies Deutschland все больше напоминает черный ящик – замкнутую систему, оторванную от внешнего мира. Сотрудники газеты не знают, что в реальности происходит в Германии. С другой стороны, находясь в статусе военнопленных, они не имеют объективного представления и о Советском Союзе. Пытаясь бороться с изоляцией, редакция открывает на последней странице Freies Deutschland новую рубрику. “Из Советского Союза” – именно так она называется – рассказывает о советских буднях. Герлах ясно осознает, что этот порыв ухватиться за соломинку навряд ли будет иметь счастливое продолжение. Тем не менее он старается отвечать новым требованиям. 23 августа 1945 года выходит его статья “Так закончился учебный год”, посвященная школьным будням в Советском Союзе – теме, о которой он не имеет ни малейшего понятия[265]. Это наглядный пример политического китча, Герлах никогда не забывает предостережения Вальтера Ульбрихта политически несозревшим товарищам: “Таких товарищей милости просим в лагеря, там им будет предоставлена возможность получить должную закалку и стать настоящими антифашистами!”[266] Герлах производит впечатление своей убедительностью и прогрессивностью взглядов, о чем свидетельствует выдержка из письма Эриха Вайнерта, адресованного Вильгельму Пику и заведующему “институтом № 99” М. В. Козлову. В июне 1945 года Вайнерт называет 20 кандидатов – все члены Национального комитета, – подходящих, по его мнению, для незамедлительной миссии в Германии, в их числе Герман Герлах[267]. Но выбор падает не на него. Герлах не задается вопросом, почему одни возвращаются, а он нет, ведь о предложении Вайнерта ему ничего не известно. Ответ на этот вопрос следует искать в Особом архиве в Москве, где под грифом “совершенно секретно” хранится страничка с характеристикой Герлаха. Она заверена подписью заведующего “институтом № 99” М. В. Козловым и написана раньше июня 1945 года, то есть еще до предложения Вайнерта. В характеристике перечислены основные пункты из биографии Герлаха, этапы служебной карьеры в вермахте до сдачи в плен, а также указано его членство в Национальном комитете “Свободная Германия” и редколлегии газеты Freies Deutschland. А далее:

Товарищи Ульбрихт и Гернштадт отзываются о нем как о типичном представителе германского вермахта, который пытается скрыть свое прошлое[268].

После сведений о прямых родственниках Генриха Герлаха, включая данные о жене, в графе “побудительные мотивы” дается ссылка на следующие документы: “Копия личного дела, а также характеристика Ульбрихта и Гернштадта”[269].

На тот момент эта “совершенно секретная” информация особой роли в судьбе Герлаха пока не играет. Его не репатриируют, не отправляют в СОЗ, но оставляют в редакции Freies Deutschland. 6 сентября 1945 года выходит последняя статья Герлаха под заголовком “Суд народов”. Она представляет собой комментарий к начавшемуся в Нюрнберге процессу над военными преступниками – первые 24 обвиняемых должны предстать перед судом в ноябре 1945 года. Помимо расчета с главарями нацистского рейха Герлах призывает каждого “свершить свой собственный суд, честный и правый!” “Только после того, как мы вынесем беспристрастный приговор самим себе, нам будет дано право судить других!”[270] Через два дня, 8 сентября 1945 года, радиостанция “Свободная Германия” прекращает работу. Национальный комитет и СНО лишаются основного информационного органа, поскольку газета имеет хождение только в лагерях для военнопленных[271]. Когда по прошествии почти двух месяцев, 2 ноября 1945 года, Национальный комитет и Союз немецких офицеров заявляют о самороспуске, никто не удивлен. Решение утверждается указом НКВД, Министерством внутренних дел СССР, а также главой госбезопасности Берией и лично Сталиным[272]. В последнем номере Freies Deutschland, который вышел днем позже, 3 ноября 1945 года, говорится, что после “полного и окончательного уничтожения гитлеровского рейха и развертывания демократического блока антифашистских партий в Германии” у нас больше нет оснований для дальнейшей деятельности в Советском Союзе[273]. Отныне вся политработа находится в ведении одной инстанции – Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) НКВД-МВД СССР. В лагерях для военнопленных после окончания войны предполагается ввести новую стратегию перевоспитания, которая бы предусматривала перековку бывших врагов в “друзей Советского Союза” и подкрепляла