Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг. - Виктор Петелин

Нельзя дальше так. Ничего не стоит некоторым залезть в государственный карман. А как мы их наказываем? Выговор, порицание, на вид!

Словом, с ворами, сукиными сынами, мы нянчимся, как с добрыми людьми. Нет смысла! Коммунисты – это взрослые люди, и комсомольцы достаточно взрослые люди, чтобы отвечать за свои поступки, за все то, что содеяли. А то – проштрафился и начинает изображать из себя недоростка!

Если человек ведет себя непристойно в быту, в публичном месте – это плохой коммунист. К нему надо применять самые строгие меры воздействия. Пора районным руководителям намотать это на ус. Чтобы не было всяких ссылок: «Ага, вам можно, а нам, дескать, на хуторах нельзя!» Это равно касается всех. Всем нельзя!

Мне хочется остановиться и на так называемых мелочах. Они также имеют немаловажное значение. Неблагополучно у нас с кооперацией. Обвесы, недовесы, недостача, мошенничество, растраты… Причем опять же эти растратчики после отбытия наказания являются под его крылышко. В то время как существует закон: не принимать в кооперацию людей, в чем-то опороченных. Вот недавно у нас осудили двух растратчиц. Припугнули, можно сказать. Это неправильно. Надо судить по всей строгости. И коль там некоторые районные руководители проштрафились, надо бы и их на «цугундер» позвать. И сказать: «Вы либо честно заплатите, либо вас судить будем».

Ну так в том-то и дело. Короче говоря, братья-единомышленники, товарищи коммунисты! Давайте одумаемся! Что это мы идем-то туда, да не туда заворачиваем, очень многие из нас не туда заворачивают. Я вам могу единственное пообещать, что на М. я буду давить своим весом, всеми пятью пудами, чтобы он, так сказать, с вас и стружку сымал, и пенку сымал, и чтобы вы почувствовали, что в Вешенском районе руководство есть, а не либералы, которые все прощают и еще норовят носовым платочком слезы утирать этим хапугам, растратчикам, пьяницам и всякой остальной сволочи…

Я вам пожелаю всего доброго. И давайте с этим злом бороться по-настоящему. И так вкалывать один другому, если за борозду перелез, чтоб навсегда запомнил и внукам заказал. Вот наша задача в области идеологии. (Аплодисменты.)

Публикацию подготовил В. Скорятин

Мартти Ларни

Огромный писатель, великолепный человек

В Финляндии провел несколько дней Михаил Александрович Шолохов, выезжавший на отдых в дружественную страну. Он встречался с известным финским писателем Мартти Ларни.

Корреспондент «Огонька» Г. Турков позвонил в Хельсинки и попросил Мартти Ларни рассказать об этой встрече.

– Вы уже давно знакомы с Михаилом Александровичем, не правда ли?

– О да! Я был его гостем в Вешенской. Должен сказать, что это незабываемые для меня дни. Шолохов – огромный писатель. Но кроме того, он великолепный человек. Его широта души, его юмор, его обаяние удивительны. Я с большой радостью приветствовал его у себя в доме.

– Могу я спросить вас, о чем была беседа?

– Мы разговаривали о многом. О жизни, о мире, о писательской работе. Шолохов – интереснейший собеседник, блестящий рассказчик.

– Как финский читатель относится к произведениям М.А. Шолохова?

– Они очень популярны в Финляндии. В последние годы вышло несколько изданий, и все они имели большой успех.

– Собираетесь ли вы писать о встрече с Шолоховым?

– Да.

– Пришлите статью нам, в «Огонек». Хорошо?

– Договорились! Привет всем друзьям в Советском Союзе.

Мартти Ларни

Беседуя с Шолоховым

В прошлом году Михаил Шолохов побывал в Финляндии еще раз. Поскольку мы к тому времени были уже хорошо знакомы, нам не пришлось слишком долго разговаривать о прекрасной погоде и обмениваться общими фразами, с помощью которых обычно заполняют пустоту. Итак, мы прямо перешли к вопросам нашей профессии. Меня, в частности, интересовали те новые веяния в искусстве и литературе, которые в последние годы чувствуются как в Советском Союзе, так и в других странах.

– Я никогда не был противником чего-либо нового и обновляющего, – сказал Михаил Александрович Шолохов, – однако само по себе слово «модерн» еще не делает вещь художественным произведением, а заумность – это не то же самое, что глубина.

– Мне кажется, – ответил я скептически, – что мы, писатели зрелого возраста, несколько консервативны. Над нами слишком довлеют возвышенные идеи и высокие идеалы. Мы осуждаем разрекламированное на Западе вздорное и суетное чтиво, хотя и видим, что миллионы читателей наших дней довольны такой духовной пищей и лучшей не требуют. Мы относимся отрицательно к порнографии, к бездумности. Может быть, мы отстали от времени? Нам бы следовало, вероятно, понять, что добродетельный и уравновешенный человек нынче стал старомоден и скучен, тогда как дерзкий и порочный вызывает большой интерес. Как ты думаешь, Михаил, не переменить ли нам стиль?

В глазах Шолохова сверкнуло пламя, и он ответил с усмешкой:

– Не будь циником, брат Мартти! Я не могу понять, почему на Западе столько шумят вокруг новейших порнографических романов. Порнография никогда не была и не будет искусством. Изображая эротику, писатель ставит как бы на острие ножа интимное и прекрасное в человеке. Но писатель не имеет права ранить читателя этим ножом. Писатель не должен, по-моему, изображать человеческие слабости и пороки просто как таковые, ради их самих, а только ради того, чтобы показать их гибельность.

– Но нынешние критики и читатели считают такой взгляд устаревшим.

– Пусть их считают! В советских литературных и художественных кругах в последнее время велась своего рода борьба идей между так называемым старым и так называемым модернистским искусством. Представители обоих направлений встречаются друг с другом. Каждый может свободно выражать свое мнение – как сердитые молодые люди, так и заслуженные художники и писатели. Такую свободу идей я считаю подлинной свободой. Будущее, во всяком случае, покажет, чьи произведения сохранят свою ценность, а чьи отцветут и забудутся, как только пройдет переменчивая мода…

Незаметно разговор перешел к отношениям между Советским Союзом и Финляндией, к культурным связям между нашими странами. Шолохов с сожалением говорил о том, что мало знает финскую, а тем более молодую финскую литературу, поскольку до сих пор она еще мало переводилась на русский язык. Но может быть, укрепление культурных связей с течением времени восполнит этот пробел. В Финляндии мы сравнительно хорошо знакомы и с классической и с новейшей литературой великой соседней страны. У нас, к счастью, есть молодые способные переводчики, которые служат связными литературы. Финские писатели очень довольны, что в Советском Союзе есть такой талантливый переводчик, как Владимир Богачев, тонкий знаток языка и виртуозный стилист, который в последние годы успешно переводит на русский язык финские стихи и прозу.