Золотая свирель - Ярослава Кузнецова

— А куда мы идем? — спросил Пепел.

— Э… — Я остановилась. — А куда ты меня привез?

— Хм? Я привез? Я всего лишь подсел к тебе по дороге, госпожа, а маршрут выбирала ты сама. — Он поднял ладонь, предупреждая взрыв негодования с моей стороны. — Это галабрский тракт, где-то лиги три от Амалеры.

— Значит, Соленый Лес мы миновали… — Я поежилась. Не жарко, однако. Ветерок поддувает. Это в фургоне я взмокла, а снаружи весьма прохладно оказалось. — Что же нам делать? Вернуться? Или пройти до Мавера?

— А зачем нам в Мавер?

— Там можно взять лодочку и спуститься по Мележке, в самое сердце Соленого Леса.

— Ага, — Пепел прищурился. — Ты опять ищешь своего друга. Того, что живет в лесу.

— Да. Мне опять нужно найти Малыша. Позарез. Пепел, у тебя есть деньги?

— Только медь. Совсем немного. Но в Мавере я смогу заработать…

— …еще немного медяков. Ладно, протянем как-нибудь. А лодку можно украсть. Хотя есть хочется зверски. И помыться бы… — Запустив руку в волосы, я добыла несколько соломинок и обрывок рассученной нити из райнариного плаща. — …мдааа, помыться не лишнее. Мы с тобой и правда как бродяги, не хватает на какой-нибудь разъезд налететь. Пепел! — Я нащупала кое-что на плече. — Пепел, у нас много денег! Почему ты молчал? Ты же ее видел!

Певец разулыбался. Я отстегнула фибулу и положила ее на ладонь. Золотая, с пурпурной эмалью, в форме свернувшегося в кольцо дракончика. Красивая, даже продавать жалко. Ее сестрицу я отдала мальчишке из порта, по прозвищу Крапивный Лорд.

Что ж, надо идти до Мавера. До Мавера теперь ближе, чем до Амалеры. Кроме того, рядом с Амалерой мне лучше не отсвечивать. По понятным причинам.

А райнарино дырчатое творение я снова надену. Чтобы белым платьем не сверкать, да и зябко что-то на ветру…

Примстилось или было? Перегнувшись через парапет, я смотрела в золотой туманный омут, пронизанный огненными искрами. Королевин фонтан вскипел сияющей пеной, и праздничное варево внизу скрылось в облаках. Под туманом плескались легкие тени, больше похожие на бьющих крылами птиц, чем на танцующих. Рокотала страстная арфа, и кружил над ней упоенно-сумасшедший голос ирисовой свирели — чистейший, юный, чуть задыхающийся голос, невнятный от хмеля и возбуждения, дикий в простодушии своем голос, путающий развеселую танцевальную мелодию с очищающей сердце исповедью.

Каланда. Как она оказалась здесь? Как?

Примстилось или было?

Надо спуститься. Отсюда не видно ничего.

Я оттолкнулась ладонями от мраморных перил. Выпрямилась. Огляделась. Прошлась туда-сюда. Лестницы в зал не обнаружила. Зато обнаружила сразу несколько дверей, выходящих на галерею. Вернее, не дверей — высоких стрельчатых арок из стеклистого камня, одинаково задрапированных плетями хмеля и плюща. Наверное, через одну из них я вошла. Но память молчала — я не помнила, как оказалась здесь. Сообразить, которая куда ведет тоже не было никакой возможности.

Ничего, для начала надо просто спустится на тот же уровень, что и бальная зала. А там разберемся.

Но все лестницы вели вверх, коридоры вились как хотели, и каждая дверь, которую я открывала, вела в новый коридор. Один из коридоров был по колено залит теплой водой, в воде цвели кувшинки, и когда я брела, спотыкаясь, по скользкому дну, в голени все время что-то тыкалась — то ли рыбы, то ли лягушки. В другом коридоре я всполошила стаю голубей — они взвились белой тучей с хлопаньем и треском и умчались куда-то вперед. В еще один коридор я и не сунулась — там было темно, хоть глаз выколи. Потом я наткнулась на цепочку кровавых пятен — кто-то тут шел, истекая кровью. Перепугавшись, я принялась кричать и звать, но мне не ответило даже эхо. Я двинулась по следам наобум. Кровь засыхала на глазах, ее присыпала пыль и сосновые иголки, а скоро она совсем исчезла под палыми листьями и лесной трухой. Я пошаркала ногой, разбрасывая мусор, и ушибла пальцы о большое металлическое кольцо. Это еще что такое?

Люк? Точно, люк. Напрягши силенки, потянула за кольцо, тяжелая каменная крышка нехотя отвалилась. В полу открылось круглое окошко. Полынья с черной водой, в которую тут же посыпались иголки и песок.

Я-то думала, здесь можно вылезти. Ну, нет так нет. Интересно, насколько она глубока? Я встала на колени, заглядывая в темное зеркало. Из воды глядело на меня мое отражение — бледное пятно лица, провалы глазниц, встрепанная шевелюра.

Отражение ничем не походило на меня, и я почему-то совсем этому не удивилась. Не удивилась, что скулы его расписаны дикарскими полосами, глаза лишены белка, а губы беззвучно шевелятся. Зубастое полуночное существо звало меня из бездны, я видела даже маленькие зеленоватые ладошки, притиснутые изнутри к прозрачной границе воды. Моя фюлюгья. Что бы там ни говорил Гаэт, мне было приятно ее видеть. Но протягивать ей руку дружбы я не собиралась.

— Уходи, Ската, — сказала я. — Тебя здесь не любят. Тут бродит злобный Вран, и злобный Гаэт тут тоже наверняка бродит. Они хотят тебя убить. Слышишь?

Ската прислушалась, склонив голову, дергая звериными ушами с веером шипов на каждом. Черные раскосые глаза моргнули, губы снова заплямкали — она отвечала мне, там, под водой, только сюда не долетало ни звука.

— Нет, Ската. Ты мне не чужая, я должна тебя беречь. И ты тоже должна меня беречь, потому что где еще ты найдешь себе сумасшедшего в пару? Уж точно не в Сумерках. Давай договоримся так — приходи, когда я тебя позову. Мы попытаемся поладить. Амаргин говорил, это возможно. Раз уж получилось, что мы друг другу двойники. Все, Ската, прощай. То есть, до встречи.

И, стараясь не смотреть на умоляюще вскинутые ладошки, я захлопнула тяжелую крышку.

Мавер я посещала много лет назад. Пару раз вместе со старшими сестрами по делам монастыря, и последний раз — когда из этого монастыря сбежала. Это был маленький городок в излучине речки Мележки. За минувшие годы он слабо изменился, разве что показался мне еще меньше. На холме — замок местного лорда, совсем древней найльской постройки, вокруг — сотни две домов, всего четверть из них выше двух этажей. Городская стена сложена из камня только, так сказать, с парадного входа — напротив тракта. Остальной периметр составляли земляной вал с частоколом наверху и несколько деревянных башен.

Не доходя города, в придорожных кустах, мы нашли относительно чистую лужу, где умылись. Гребня ни у кого из нас не было, поэтому я отдалась в руки Пеплу, и он с грехом пополам привел мою голову в порядок, разбирая волосы пальцами. Все равно я выглядела странно: с мальчишеской челкой, да еще в дырчатом плаще. Хорошо хоть, не босиком — слуги в замке у Найгерта подобрали мне обувку. Челку Пепел намочил и попытался зачесать на сторону, но было ясно, что долго так она не продержится. «Ломать — не строить!» — бурчала я, жалея, что позволила обкорнать себя этому «мастеру перевоплощений». Райнарин плащ тоже остался у меня на плечах — а вдруг до Мавера уже долетело известие о сбежавшей ведьме? Здесь где-то псоглавцы рыщут, береженого Бог бережет…