Сквозь тернии - Александр Юрин

Яська помнил, как он «умеет» врать, а потому был уверен, что встреча с кем бы то ни было не принесёт ничего хорошего. А поскольку у него нет доказательств реальности всего происходящего, то даже страшно представить, каков будет окончательный вердикт, в особенности после того, как из него всё же вытянут истину.

В лучшем случае, просто увезут в город, подальше от «проблемы». В худшем — попытаются снова «усыпить», посредством всевозможных «мозгоправов» и лекарств, напрочь отбивающих волю. Ведь взрослые потеряны окончательно. Как и в случае с заядлым курильщиком: бросить не получается, даже когда близок конец, потому что нет веры.

Яська ногой засунул матрас обратно. Захлопнул дверцу шкафа. Облачился в дождевик, натянул сандалии. Снова вздохнул.

«Ничего страшного, высохнут потом. Лишь бы бабушка не выследила».

Яська накинул капюшон и скользнул к окну. На полпути всё же замер, оглянулся. Схватил с кровати прыгалки, после чего больше уже не оборачивался. Росинкин кулончик лежал в кармане шорт — Яська чувствовал излучаемое им тепло даже сквозь ткань.

Яська улыбнулся. Пальцами левой руки покрепче сжал прыгалки, пальцами правой — откинул шторку и распахнул раму. Потом перевалился через подоконник и буквально увяз в бабушкиных грядках — вот незадача!

В сандалиях забулькало, не успел он и к ручью спуститься. Конечно, неприятно, но деваться некуда, так что нужно терпеть. Яська закусил нижнюю губу и устремился вперёд — про друзей он и не вспомнил. Да даже если бы и вспомнил, ещё не факт, что образумился бы. Слишком много всего на него свалилось, и разобраться со всем этим нужно было самостоятельно, дабы не вплетать в толстый клубок ещё и судьбы Тимки и Кольки. Хотя последний может вклиниться и сам по себе: так уж устроен.

Мысли были путанными и несвязными. Точнее это были даже не мысли, а какие-то разрозненные образы, что мелькали перед глазами, словно кадры склеенной наобум киноплёнки. Фокус неизменно сбивался, а оттого угнаться за сутью казалось и вовсе невозможным.

Скачущая на одной ноге Тимка… Через пару секунд на её месте оказывается серьёзная Росинка; она стоит на берегу пропасти и пускает пузыри, не в силах признать Яську. За её спиной крадётся перепончатокрылый кот — или и не кот вовсе, — понукаемый существом в капюшоне. Оно тычет в Яську крючковатым когтем и что-то шипит. Хотя нет, говорит, а шипит вроде как кот, или не кот… Потом картинка распадается на множество зернистых частей, а когда заново собирается, куда ни глянь, царит молочная река, возмущаемая сизыми водоворотами. Из сотканной в их центре бездны выпрыгивают молохи, злобно клацают зубами, стонут, возвращаясь в родную стихию. На высоком утёсе стоит знакомый великан в чёрном. Он напрочь игнорирует чужих существ: лишь почёсывает свободной рукой подбородок и всё крепче сжимает в пальцах переплёт знакомого томика. Его губы что-то шепчут. Яське кажется, молитву.

Яська спустился к ручью и направился вдоль его извилистого русла в сторону участка Юлия Валентиновича. При дожде канава пахла не столь токсично, так что можно было спуститься к самой воде и передвигаться по песчаному берегу, не страшась задохнуться.

Крыша водонапорной башни терялась в беспокойной облачности — её словно засосало в небесный водоворот. Стены из красного кирпича кровоточили. Прилизанные стебли трав покрыла дурно пахнущая извёстка. Створки ворот уныло опирались друг на друга, видимо напрочь утратив смысл своего существования. Вокруг царила смерть и, в подтверждении выше сказанного, подлый ветер швырнул Яське в лицо ворох острых, как копья брызг.

Яська поморщился, выдохнул, кое-как восстановил сбившееся дыхание, снова глянул вверх. Казалось, что там, за пеленой свинцовых туч, неминуче нависла красная Звезда. Звезда, что привыкла следить за нашими страхами. Однако в унылой серости ничего не было — один сплошной волнующийся водоворот, ни намёка на присутствие чего-то извне.

«Конечно, — заюлил подлый внутренний голос, — Оно, если и тут, так, скорее всего, внутри башни. Сидит себе в темноте и ждёт не дождётся, когда к нему кто-нибудь заглянет. Например, малолетнее беспечное дитятко, уверовавшее в собственную неприкасаемость!»

Яська мотнул головой. Смахнул с кончика носа холодные капли. Постарался заставить себя думать о чём-нибудь другом.

«А похолодало-то как! Такое ощущение, что место июля занял промозглый ноябрь. Просто так, чтобы и без того заморочить людям головы. Хотя… Скорее это и впрямь Оно, явившееся с частицей своего мира. Мира, промёрзшего насквозь безразличием!»

Яська понял, что ему никуда от этого не деться. Страх, он такой: если завладел частичкой сознания, то всё, — остаётся с ним только смириться. А если будешь сопротивляться и дальше, так чертовщина начнёт мерещиться во всём. Включая и самое дорогое…»

Яська непроизвольно вспомнил мамин образ, что возник в сыром подвале котельной.

«И что это было?»

Дождь усилился. Нет, не то. Скорее усилился ветер — теперь он работал двумя руками, швыряя колючие сгустки то в лицо, то за шиворот, то просто куда попало. Сделалось вдвойне неприятнее, и Яська поспешил к накренившимся воротам. Здесь он на секунду замер, в очередной раз обозвал себя балбесом и дурындой: это надо же было свалять такого дурака!

«Хоть бы спички догадался с собой захватить. А так шарь теперь на ощупь впотьмах, как в прошлый раз!»

«Ага, спички. Как их донесёшь?.. Даже дождевик, вон, не помогает. Так что от этих укоров не многим легче».

«А стоять просто так и обзывать себя балбесом — легче?»

«Конечно, нет. Да если бы и вспомнил про спички — это же нужно на кухню идти… Через весь дом. Мимо бабушкиной комнаты. По скрипучему коридору. Непременно бы наткнулся на неприятности, а тогда уж точно, пиши-пропало!»

«Пиши-пропало будет тут, в темноте!»

Яська поморщился: это уж точно. Особенно, если вновь привяжется гадкая козявка. Ведь она так и норовит нарисоваться в самый неподходящий момент!

Яська сосредоточиться на щели между двумя створками.

«Надо бы пошире открыть, чтобы света больше было…»

Он так и сделал. Закатал рукава по самые локти. Зачем-то поплевал на ладони — наверняка для обретения дополнительной уверенности в собственных силах, — затем упёрся в ближнюю створку озябшими пальцами и попытался оттолкнуть прочь. Под ногами забурлило, за шиворот снова потекло, под ногти набилась сизая грязь, а створке хоть бы хны — стоит себе подбоченясь на месте и словно усмехается над Яськой. Мол, недюжий силач пожаловал, нечета всем остальным смельчакам, что канули в бездне, решившись на доблестный подвиг.