Романовы. Семейные тайны русских императоров - Вольдемар Балязин

Общее руководство работами Николай поручил генералу Клейнмихелю. И, надо сказать, тот со своей задачей справился, как всегда, не без большой пользы для себя.

Через несколько дней вокруг уцелевших от огня кирпичных стен сгоревшего дворца начали ставить строительные леса, через три недели уже воздвигли временную кровлю, и одновременно с этим начали интенсивнейшим образом очищать внутреннее пространство от золы, пепла, мусора и обгоревших трупов.

Преображенец-офицер Дмитрий Гаврилович Колокольцев — очевидец и участник этих событий, писал потом, что в очистке дворца «участвовали все гвардейские полки беспромежуточно, по крайней мере с месяц времени… Находили иных людей, как заживо похороненных, других обезображенными и искалеченными. Множество трупов людей обгорелых и задохшихся от дыма было усмотрено почти по всему дворцу». Справедливости ради надо сказать, что всем родственникам погибших Николай приказал выплатить пенсии.

После того как мусор вывезли, а трупы похоронили, во дворец вошли две тысячи каменщиков, которые и начали возводить стены, колонны, потолки и лестницы. Вскоре на строительство и отделку дворца ежесуточно выходило от шести до восьми тысяч человек. Стены, перекрытия и кровля дворца были возведены необычайно быстро, и без всякого промедления начались внутренние отделочные работы. Главным вопросом было интенсивное и эффективное осушение только что воздвигнутых, совершенно сырых помещений. Для этого поставили десять огромных печей, непрерывно обогреваемых коксом, и двадцать вентиляторов с двойными рукавами, выведенными в форточки. Все это, прогревая помещения, выкачивая сырость и вредные пары от красок, клея и прочих химических веществ, превращало воздух в помещениях в сухой и чистый, поддерживая температуру на уровне +36 °C.

И все же де Кюстин, талантливый французский литератор и путешественник, побывавший в Зимнем дворце сразу после его второго рождения, писал:

«Во время холодов от 25 до 30° шесть тысяч неизвестных мучеников, не заслуживших этого, мучеников невольного послушания, были заключены в залах, натопленных до 30° для скорейшей просушки стен. Таким образом, эти несчастные, входя и выходя из этого жилища великолепия и удовольствия, испытывали разницу в температуре от 50 до 60°. Мне рассказывали, что те из них, которые красили внутри самых натопленных зал, были вынуждены надевать на голову шапки со льдом, чтобы не лишиться чувств в той температуре. Я испытываю неприятное чувство с тех пор, как видел этот дворец после того, как мне сказали, жизней скольких людей он стоил… Новый императорский дворец, вновь отстроенный с такими тратами людей и денег, уже полон насекомых. Можно сказать, что несчастные рабочие, которые гибли, чтобы скорее украсить жилище своего господина, заранее отомстили за свою смерть, привив своих паразитов этим смертоносным стенам; уже несколько комнат дворца закрыты, прежде чем были заняты».

Как бы то ни было, но уже в марте 1839 года состоялось торжество, посвященное окончанию восстановления парадных залов. И хотя отделка покоев императорской фамилии продолжалась еще полгода, следует признать, что столь скорого исполнения необычайно сложных и многоплановых работ мировая практика до тех пор не знала, да, пожалуй, и впоследствии ничего подобного не было.

…И совершенно справедливо, что все архитекторы, инженеры, скульпторы, художники и прочие созидатели нового дворца были осыпаны деньгами, подарками, чинами и орденами.

А Петр Аркадьевич Клейнмихель 29 марта 1839 года был возведен в графское Российской империи достоинство с пожалованием девиза «Усердие все превозмогает». Однако низкие завистники, коих у новоиспеченного графа было предостаточно, тут же измыслили некое для его сиятельства уничижение, посетовав, что надо было государю, по примеру Румянцева-Задунайского, Суворова-Рымникского и Потемкина-Таврического, наречь нового графа Клейнмихелем-Дворецким.

Встреча цесаревича Александра со своей будущей женой, Гессен-Дармштадтской принцессой Марией

В 1838 году, 17 апреля, наследнику престола цесаревичу Александру Николаевичу исполнилось 20 лет. Отец считал, что Александру следует поехать в Европу, чтобы увидеть другие страны, сравнить их с Россией, сделать должные выводы и, главное, найти себе невесту.

День двадцатилетия цесаревич отметил дома и вскоре выехал из Санкт-Петербурга в Европу. Ему предстояло весьма долгое, более чем годичное, путешествие по многим странам. Главным из сопровождавших его лиц был его любимый наставник Жуковский.

На пути в Берлин их догнали отец, мать, младшие братья Николай и Константин и сестра Александра. Пробыв в Берлине в обществе своего деда — короля Фридриха-Вильгельма III, и сонма немецких королей, принцев, герцогов и владетельных князей, Александр через три недели уехал в Штеттин и оттуда вместе с отцом и братьями направился на военном пароходе «Геркулес» в Стокгольм к старому союзнику русских шведскому королю Карлу-Юхану, бывшему маршалу Франции Бернадоту. Объехав значительную часть Швеции, Александр через три недели отплыл в Копенгаген, где тоже провел три недели.

Какое впечатление производил цесаревич в первые месяцы своего пребывания в Европе? Уже не раз упомянутый в книге писатель и путешественник де Кюстин, встретив Александра в Германии, писал о нем так: «Выражение его взгляда — доброта. Это в прямом смысле слова — государь. Вид его скромен без робости. Он прежде всего производит впечатление человека, прекрасно воспитанного. Он прекраснейший образец государя из всех, когда-либо мною виденных».

А ведь де Кюстин видел не один десяток государей…

Во время путешествия жестокая хандра не оставляла Александра ни в Ганновере, ни в Южной Германии, ни в Австрии. Он немного оживился в австрийских владениях Северной Италии — подлинной сокровищнице средневековой архитектуры, скульптуры и собраний коллекций всемирно известных художников.

Путь его пролегал через такие прославленные великими зодчими, ваятелями и живописцами города, как Верона и Милан, Кремона и Мантуя, Виченца и Падуя, Венеция и Флоренция, а в конце этой части путешествия и «вечный город» — Рим. Здесь цесаревич был принят папой Григорием XVI, осмотрел Ватикан, Колизей, Капитолий и все, что было достойно внимания. Он встречался со всей русской колонией и с особым удовольствием со своими соотечественниками — художниками и скульпторами.

Этим завершился 1838 год.

6 января 1839 года Александр въехал в Неаполь, осмотрел Геркуланум и Помпеи, поднялся на Везувий и двинулся обратно в Северную Италию, а оттуда в Вену, чтобы осмотреть поля сражений при Асперне и Ваграме. В Вене, как и везде, ждали наследника парады и балы, экскурсии и торжественные приемы. Особенно радушно встречали его в семьях императора и князя Меттерниха.