Романовы. Семейные тайны русских императоров - Вольдемар Балязин

И вдруг одновременно из множества окон по фасаду бельэтажа с грохотом вывалились рамы и стекла, из оконных проемов вылетели наружу горящие шторы и стали виться на ветру огненными языками, а весь дворец внутри озарился огненным светом. И тотчас же на площадь хлынули волны густого черного дыма, а над крышей вспыхнуло гигантское зарево, которое, как утверждали очевидцы, было видно за пятьдесят верст.

К этому времени на площади, кроме солдат, стояли уже и тысячи других людей, и все они, замерев, глядели на происходящее. И как раз в этот момент к Зимнему подкатил в легких открытых санках сам хозяин горящего дома.

Николай сошел с саней, и возле него тут же встали полукругом генералы и офицеры, сановники и придворные, оказавшиеся рядом как по мановению волшебной палочки.

Николай отдал приказ солдатам и офицерам войти во дворец через все входы и выносить все, что можно вынести. Однако спасать было уже почти нечего, и люди, оказавшиеся во дворце, метались по охваченным огнем бесконечным, огромным залам и анфиладам, ища спасения для самих себя. А между тем все пожарные команды столицы были уже здесь, и лошади, впряженные в сани с бочками, непрерывно метались от Невы к Зимнему и обратно. Наконец стали рушиться потолки, накрывая десятки тех, кто еще не успел выбраться.

Дворец горел трое суток, пока не выгорел дотла, оставив только закопченные черные стены, опоясывавшие груды пепла, золы и горящих углей.

И все же, благодаря героизму спасавших дворец солдат, находившихся во внутренних караулах, а также тех, кто оказался в помещениях, еще не охваченных огнем, удалось спасти множество дорогих вещей — мебель, картины, зеркала, знамена, почти все портреты Военной галереи 1812 года, утварь обеих дворцовых церквей, трон и драгоценности императорской фамилии.

Разумеется, при первых признаках пожара, прежде всего были немедленно вывезены в Аничков дворец все члены царской семьи, а вслед за тем стали разбирать два перехода между Зимним дворцом и Эрмитажем, закладывая проемы кирпичом и создавая надежный брандмауэр.

Таким образом, огонь остановился перед Эрмитажем и главные ценности были спасены.

Еще не остыли угли и пепел пожарища, как тут же начала работать комиссия, которая должна была установить причины возникновения пожара. Руководил ею А. Х. Бенкендорф, и, как мы вскоре узнаем, его кандидатура была отнюдь не случайной.

Расследование показало, что виной всему «был отдушник, оставленный не заделанным при последней переделке большой Фельдмаршальской залы, который находился в печной трубе, проведенной между хорами и деревянным сводом залы Петра Великого, расположенной бок о бок с Фельдмаршальской, и прилегал весьма близко к доскам задней перегородки. В день несчастного происшествия выкинуло его из трубы, после чего пламя сообщилось через этот отдушник доскам хоров и свода залы Петра Великого; ему предоставляли в этом месте обильную пищу деревянные перегородки; по ним огонь перешел к стропилам. Эти огромные стропила и подпорки, высушенные в течение 80 лет горячим воздухом под накаливаемой летним жаром железной крышей, воспламенились мгновенно».

Такой была официальная версия причины пожара. Однако один из первых очевидцев его начала — начальник караула, стоявшего в большой Фельдмаршальской зале, Мирбах, настаивает в своих воспоминаниях на другой версии. Он видел, как из-под пола, у порога Фельдмаршальской залы, рядом с которой были комнаты министра двора, показался дым. Мирбах спросил оказавшегося рядом старого лакея:

— А скажи, пожалуй, в чем дело?

И тот ответил:

— Даст Бог, ничего — дым внизу, в лаборатории. (Там располагалась лаборатория дворцовой аптеки. — В. Б.) Там уже два дня, как лопнула труба; засунули мочалку и замазали глиной; да какой это порядок. Бревно возле трубы уже раз загоралось, потушили и опять замазали; замазка отвалилась, бревно все тлело, а теперь, помилуй Бог, и горит. Дом старый, сухой, сохрани Боже.

Пол возле порога Фельдмаршальской залы тут же вскрыли пожарные, и из-под него мгновенно взметнулось пламя. Мирбах велел закрыть двери в соседние залы — Петра Великого и малую Аванзалу — и остался на посту.

Как бы то ни было — незаделанный ли в трубе отдушник или отвалившаяся в очередной раз замазка возле уже неоднократно горевшего бревна, но причина была все та же — беспечность, русская надежда на авось и извечная халатность и разгильдяйство.

Любопытно, что только два человека были наказаны за этот пожар — вице-президент гоф-интендантской конторы Щербинин и командир дворцовой пожарной роты капитан Щепетов. Первого признали виновным в том, что его контора не имела подробных планов деревянных конструкций дворца, а второго — в том, что он недооценил пожароопасность деревянных конструкций. И тот, и другой были уволены в отставку.

Почему же наказание оказалось не более чем символическим? Потому что главным виновником случившегося был сам Николай. Когда в 1832 году Монферран создавал те залы, где начался пожар, — Петра Великого и Фельдмаршальский, — то ни единой детали убранства, а тем более конструкций, он не делал без разрешения Николая. И именно Николай утвердил и схему отопления этих помещений, и создание деревянных конструкций.

21 декабря состоялось новое заседание комиссии по восстановлению Зимнего дворца под председательством князя П. М. Волконского. В ее состав вошли инженер А. Д. Готман и архитекторы А. П. Брюллов, В. П. Стасов и А. Е. Штауберт. Через восемь дней комиссия была высочайше утверждена, а вскоре расширилась до трех десятков человек.

Прежде всего — под свежим впечатлением от только что случившегося пожара — было решено провести свинцовые водопроводные трубы, строить брандмауэры, каменные и чугунные лестницы, кованые и железные двери и ставни, заменяя повсюду дерево чугуном, железом, кирпичом и керамикой.

Президент Академии художеств А. Н. Оленин предложил использовать предстоящие работы по строительству и отделке дворца как практическую школу для воспитанников Академии. Руководить двенадцатью архитекторами, скульпторами и художниками был назначен А. П. Брюллов — родной брат знаменитого живописца Карла Брюллова. Главным распорядителем всех работ назначался Стасов. Ему же поручалось «возобновление дворцового здания вообще, наружная его отделка и внутренняя отделка обеих церквей и всех зал».

Общее руководство работами Николай поручил генералу Клейнмихелю. И, надо сказать, тот со своей задачей справился, как всегда, не без большой пользы для себя.

Через несколько дней вокруг уцелевших от огня кирпичных стен сгоревшего дворца начали ставить строительные леса, через три недели уже воздвигли временную кровлю, и одновременно с этим начали интенсивнейшим образом очищать внутреннее пространство от золы, пепла, мусора и обгоревших трупов.