Любовь дикая и прекрасная - Бертрис Смолл

С ботвелловским гоготом слился кудахтаюший смешок старой дамы. Наконец Эстер вытерла мокрые глаза и сказала:

— Мы обсудим наши замыслы через пару дней.

Часть VIII. ПОБЕГ

57

Всеми силами она пыталась вынырнуть из охватившей ее тьмы, борясь с удушьем и отдирая жесткую руку, которая накрыла ей рот. А когда полное сознание вернулось, над ухом у Кат прозвучал знакомый чудесный голос:

— Т-с-с, любовь моя! Это я, Френсис!

Ее глаза мигом распахнулись, и что же? Над ней склонился какой-то бородатый мужчина. Рука убралась.

Переведя дыхание, Кат ответила улыбкой.

— Проклятие, Ботвелл, ты прямо вылитый султан! — Тут у нее по лицу полились слезы, и она бросилась в объятия супруга.

А Френсис, крепко прижимая жену к себе, поглаживал ее голову и с нежностью, ласково вопрошал:

— Можно ли мне отлучиться, чтобы заработать на жизнь и чтобы вас при этом не похитили? Уж теперь-то мне пришлось за вами погоняться, будьте уверены!

Ее плечи тряслись все сильнее.

— Милая моя, все хорошо. Я здесь и увезу тебя домой. Не плачь, девочка. Ты вела себя так мужественно.

Эстер Кира рассказала, что тебе пришлось пережить.

Она вывернулась и вскинула голову. Лицо ее было искажено страданием.

— Ты меня любишь, Ботвелл?

Туг он, казалось, потерял дар речи. А потом задумался.

— Ладно, давай посмотрим. Я прошел три моря и два пролива. Теперь поверну назад и потащу за собой двух женщин. Каким же чудом будет, если мы доберемся до Италии живыми! Может, все это я делаю из любви к приключениям? Боже, мадам, как вы думаете?

— Я уже не та, что была, Ботвелл. Я любимица визиря. Ты все еще хочешь меня обратно?

Он рассмеялся, а затем снова посерьезнел.

— Моя честная, честная Кат. Ты думаешь, я ничего не знаю? Анджела ди Ликоза очень четко объяснила, что за человек ее брат. И если бы меня волновали одно только тело да постель, Кат, то я бы, наверное, и мог — хотя признаю скрепя сердце — заменить тебя другой женщиной. — Он обернул вокруг своей руки ее золотистые волосы и притянул к себе. Потом нежно потерся ртом об ее уста и улыбнулся своими теплыми сапфирово-голубыми глазами. — Но тогда, моя дражайшая любовь, кто бы честил меня по-гаэльски? И помогал мне растить наших детей? И говорил со мной о Шотландии долгими зимними ночами?

Катриона закусила губу, и ее веки сомкнулись. Но эта попытка удержать слезы оказалась напрасной, и они снова потекли у нее по щекам.

— Да, Кат, я люблю тебя, — сказал Ботвелл. — А теперь давай прекратим эти глупости. До восхода меньше двух часов. И лучше отсюда убраться побыстрее.

— А стража?

— Мы с Коноллом ее сняли.

— Их было шестеро. Вы убили всех?

— Да.

— А трупы?

— Там, где их нашла смерть.

— Нет! Прилетят стервятники, а птиц увидят крестьяне. Кто-то полюбопытствует и приедет посмотреть. Припасы для меня завезли вчера. И если не случится ничего непредвиденного, то сюда никто не явится по крайней мере неделю. Привяжите к трупам камни и сбросьте в море. Тогда не будет падали и не будет любопытных.

Френсис восхищенно покачал головой.

— Мадам, вы не перестаете меня удивлять. — Он поднял с пола сверток и подал ей. — Переоденься в дорогу.

А мы с Коноллом займемся пока остальным. Сюзан ждет в лодке. Когда будешь готова, спускайся к пристани и не пугайся, когда увидишь там молодого человека. Это правнук Эстер, Ашер. Он пройдет с нами часть пути.

— Меня пугает совсем не молодой человек, Ботвелл.

Он встал и окинул ее ухарским взглядом.

— Приятно поглядеть на вас, мадам, особенно когда столь призывно торчат ваши милые сиськи. Если бы только не приходилось так спешить! Эта постель выглядит весьма удобной.

— Здесь — никогда! — яростно возразила Кат. — Меня тут слишком долго мучили! Лучше уж пусть завалят на живой изгороди!

— Как только мы благополучно выберемся отсюда, мадам, я постараюсь утолить это ваше желание, — ухмыльнулся Френсис и еле увернулся от метко пущенной подушки. Все еще смеясь, он выбежал из беседки.

Кат соскочила с кровати. «Я снова живу. Я опять сумела выжить!» — торжествующе подумала она и от всей души захохотала.

Развернув сверток, который дал ей Ботвелл, она обнаружила там женского только нижнее белье, все остальное — синие шаровары, белая рубашка, жилет, пояс, сапоги и тюрбан — были на молодого человека. Она не стала медлить: одевшись, туго заколола себе волосы и скрыла их под цветным платком, а поверх водрузила чалму. Натянув сапоги, встала и обмотала пояс вокруг талии. Потом, бросив взгляд в зеркало, вновь его размотала, сняла рубашку и обвязала свои полные груди льняным полотенцем. Затем снова оделась, натянув поверх рубашки расшитый жилет. Еще один взгляд на себя — и по лицу ее расплылась улыбка. Никто, увидев этого молодого человека, не догадается, что имеет дело со второй женой визиря.

Она в последний раз окинула взором спальню, но брать с собой не захотелось ничего. Эстер говорила ей, что все необходимое для долгого путешествия будет прислано семейством Кира. Драгоценности, подаренные визирем, останутся здесь. На правой руке у Кат было рубиновое сердечко — память о Патрике Лесли — и бирюзовое кольцо, что дала с зельем ее покровительница, на левой — сверкало изумрудом большое обручальное кольцо от Френсиса. Другого ей ничего не требовалось.

Она даже не повернулась бросить последний взгляд на комнату и вышла.

Быстрым шагом Катриона пошла по чудесным садам. «И человек, который использовал ее как тупую скотину, больше не сможет наслаждаться своим чудесным островком!» Эта мысль доставила ей немалое удовольствие. Так она отомстит Чикалазаде-паше. Визирю все здесь будет напоминать о ней, и он скоро возненавидит сие пристанище любви.

Внезапно она споткнулась. Поперек чистой гравийной дорожки лежал чей-то труп. Кат узнала Османа. Она не испытала сожаления. Просто перешагнув, пошла дальше, а затем осторожно спустилась к пристани, где на волнах покачивалась лодка.

Ровно неделю спустя на остров Тысячи Цветов прибыла другая лодка, которая должна была отвезти жену визиря обратно во дворец. На пристани никого не оказалось, и надсмотрщик взобрался по каменным ступеням на вершину утеса. Там он обнаружил, что и беседка, и сад пусты. Стал звать Османа, но его голос затихал в чистом утреннем воздухе. Тогда, сбежав вниз к лодке, он прокричал:

— Обратно во дворец!

Лодка описала крутую дугу и заскользила по Босфору. Надсмотрщик даже не стал ждать, когда она причалит, а спрыгнул на берег и помчался что было прыти искать Хаммида.

Он нашел Великого евнуха у госпожи Латифы Султан, где тотчас бросился на колени и завопил: