Красное колесо. Узел IV. Апрель Семнадцатого - Александр Солженицын
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Его качают.
Взошёл депутат от другого митинга, с Мариинской площади. Там Зарудный обещал, что все законные меры к стрелявшим будут приняты. И прокурор уже начал следствие по делу об убийстве…
Туда! Туда! Там – главное. Там – правительство, там будут выступать министры!
Необозримая толпа стала промешиваться, разворачиваться – на Мариинскую!
* * *Появилось гуще автомобилей – легковых и грузовых. Ездят от квартала к кварталу, останавливаются, и с них – речи.
– Происшедшее показало, что у нас есть элементы, которые добиваются гражданской войны. Но благоразумие удержит наш народ от этих призывов.
Из толпы пронзительно:
– Вы же сами, кадеты, в Пятом году звали народ на захватный путь! Что же вам теперь не нравится?
На площадях, где митинги, дежурят кареты и автомобили Красного Креста. Некоторые и движутся медленно, вместе с демонстрациями.
* * *К пяти часам дня рабочие колонны прошли и ушли – а Невский залит разношерстной толпой. Настроение самое приподнятое и уверенное: берёт верх – за правительство, за Милюкова!
– Смотрите! Не капитал манифестирует за правительство, а та же демократия!
– Мы шли на каторгу, на виселицы, а теперь мы, разночинная интеллигенция, – „буржуазия”?
– А кто – не „буржуазия”? А крестьяне – не „буржуазия”? Да большинство российского населения! Оттого и смешны притязания „пролетариата”, каких-нибудь трёх процентов, на какую-то свою диктатуру…
– Теперь – мы сами должны охранять закон. Это – не в царской России, где он ничего не стоил.
Идёт колонна учащихся младших классов с плакатом: „Да здравствует Временное правительство!” С тротуаров – восторженная встреча, машут платками.
Проезжал Терещенко в открытом автомобиле. Его узнал Невский и шумно приветствовал.
* * *А со стороны Адмиралтейства всё врываются и катят по Невскому – оливковые военные грузовые автомобили, в победной февральской манере наполненные солдатами и публикой, но без оружия, – и машут толпе шапками, гимназическими картузами, круглыми матросскими шапочками, обнажая короткостриженные головы. Над кабинами развеваются флаги: „За Временное правительство!” – „Работа здесь, победа там!”
Их встречают рёвом, встречно машут платками и шляпами.
С одного грузовика разбрасывается кадетское воззвание к поддержке Временного правительства. С другого – в напоминание, листки с речью Вильгельма к его гвардии, зовущие к полному разгрому России,- их расхватывают, читают вслух. Когда грузовики останавливаются для речей – на них ещё пытаются взлезать из толпы.
Машут и раненые из дворца Сергея Александровича и других лазаретов.
Кажется: весь Петроград – за правительство! И – кто же ещё против!
Вот уже и на трамваях появились углём и мелом надписи: „Долой Ленина!” – „Вильгельм! Забери своего Ленина!” И каждый такой проходящий трамвай Невский осыпает аплодисментами.
– Да никогда со времён Петра в этом городе не было подобного! Удивился бы великий император!
И Коля с двумя друзьями – счастливые, неслись в грузовом кузове.
* * *В одном грузовике – солдат с дорогими цветами в руках. Ему аплодирует толпа.
В другом – опять георгиевские кавалеры. Стоит офицер, снял с груди бело-эмалевый крестик на золотой петельке и вытянутой рукой держит перед собой. Из толпы – аплодисменты.
С грузовиков разбрасывают: „Оставьте частные интересы! Соединимся для защиты России!”
Мостовые – это дороги революции. Кто владеют мостовыми – те направляют революцию.
* * *Потом – слух на Невском: шесть вооружённых автомобилей поехали арестовывать Ленина.
К Троицкому мосту повалили любопытные.
82
Заседание Исполкома растянулось изнурительно долго. Уговоренный текст своего Разъяснения Временное правительство не слало, не слало, не слало, – хотя большинство ИК давно уже было на него согласно, только пришлите.
А между тем заводы, возбуждённые кем-то… Никто тут не смел сказать, что большевиками, – хотя сегодня и главарей их здесь не было. Никто не смел сказать, что – большевиками, потому что это не доказано строго… Но заводы шли и шли вооружёнными колоннами в центр, и поездки Чхеидзе и Скобелева никого ни на волос не остановили. А в центре – всё более распоясывалась обывательская публика в защиту правительства, и легко было ожидать столкновений, – и они произошли, со стрельбой и убитыми.
Немного тех убитых – но какой сигнал о неуправляемости событий! А главная опасность: что стреляли вооружённые рабочие в безоружных солдат! Что ж это могло развернуться? Только-только успокоили вражду солдат к рабочим из-за 8-часового дня – а что произойдёт сейчас? Слали несколько членов ИК в несколько мест на Невский успокоителями.
Не называли вслух, но что за тревожная неожиданность: маленькая ленинская группа распоряжалась массами помимо Исполнительного Комитета? И массами – вооружёнными!
Вероятно кто-нибудь – не Церетели, обессилевший без Разъяснения Временного правительства, на что он всё поставил; и конечно не дипломат Чернов; и тем более не Гоц, на вторых теперь ролях; и не сдержанный Дан; но может быть Станкевич или вскипчивый Либер – с минуты на минуту вылепят это большевикам. (Либер – так взверчен против большевиков, что, кажется, разбуди его среди ночи – и он тотчас готов продолжать неистовую речь против Ленина.) Вылепят – и тут произойдёт взрыв? разрыв? раскол Исполнительного Комитета? И гибель вообще всей революции? -
– если бы не вбежали доложить: Михайловское училище получило от генерала Корнилова распоряжение вывести две пушечных батареи на Дворцовую площадь! Но михайловцы не идут без согласия ИК.
Удар в спину?! Ах, предатель, генерал Галифе!!
И так же – с броневиками, которые Корнилов вызвал!
И – грозная тень Контрреволюции, зловещей контрреволюции, всегда губившей все революции, – поднялась над смятенным заседанием. Вот где наша главная опасность всегда – справа! справа! – не надо этого забывать.
Исполком сплотился мгновенно, и с большевиками: нам надо держаться заодно! С Корниловым – не прямо конфронтировать, но поручить Чхеидзе выговорить ему тотчас по телефону, что никакой вызов войск ни для каких целей невозможен. А затем послать к нему и комиссию. (Да приставить же наконец постоянных комиссаров, чтоб такое не повторялось!)
А почему михайловцы и броневики не пошли? Да благодаря счастливому вчерашнему распоряжению солдатской комиссии Станкевича – чтобы полки не ходили самовольно манифестировать против правительства, а на всякий выход из казарм ждали бы распоряжения ИК.
Пригодилось! Спасло! Но теперь именно такое распоряжение надо развить и усилить: чтобы солдаты не вздумали сами выйти расправиться с рабочими!
Горячечно вырабатывали ещё новое воззвание, ко всему населению… Граждане, в минуты, когда решается судьба страны и каждый опрометчивый шаг грозит… Во имя спасения революции… Верьте, что Совет найдёт пути… Сохраняйте спокойствие…
А главное: солдатам – не выходить с оружием из казарм без зова Исполнительного Комитета.
Товарищи! Это не конкретно! А если поддельный телефонный звонок? Или явится кто, как Линде?
Хорошо, так: каждое распоряжение о выходе воинской части на улицу должно быть сделано на бланке Исполнительного Комитета. И скреплено печатью.
Ерунда! У нас кто хочет может поставить печать на нашем бланке.
Хорошо: и подписано не менее чем двумя членами ИК. А у нас их – девяносто. Всегда наберётся два таких, которые…
Хорошо, не просто два, но двое из определённых лиц, например следующих семи – ну кто? Чхеидзе, Скобелев, Богданов, Либер… Ну от солдат Бинасик, от военных Филипповский…
Смеялись: семь диктаторов.
Революции любят откалывать такие номера. Они и в историю потом входят: „Семь диктаторов”.
И ещё дополнительно: чтобы каждое распоряжение проверяли по нашему телефону.
А к рабочим? Им так не прикажешь (и большевики не дадут приказать)… Товарищи рабочие и милиционеры! Оружие у вас служит лишь защите революции. В манифестациях и на собраниях оно вам не нужно. Здесь оно становится угрозой делу свободы. Идя на собрание, не берите оружие с собой…
Ну, ещё из литературной части… Никакие насилия граждан друг над другом не могут быть допущены в свободной России… Кто ведёт к смуте, тот враг народа!
Теперь – скорей печатать, размножать, рассылать, сообщать по телефону во все казармы! Расклеивать по городу, как будет готово.
Да что же правительство?! Уже скоро и на Совет нам ехать – а Разъяснения всё нет?
