Русская весна - Норман Спинрад

Французы презрительно звали его "гринго". Сейчас его родина вновь заняла – об этом он мечтал всю жизнь – достойное место в сердцах французов.

Грингомания!

Грандиозная демонстрация у американского посольства была любовно срежиссирована американским телевидением, но дальнейшие события развивались совершенно спонтанно. Полуофициальный спектакль закончился, взмыл американский флаг, и тогда сотни тысяч людей устремились на Елисейские поля и неистово веселились до самого утра. Они устроили сцену вокруг Триумфальной арки и даже на ней самой.

Десятки таких демонстраций прошли по всему Парижу. Американцам не давали платить за спиртное; многие парижане пытались говорить по-английски с американским акцентом, чтобы получить бесплатную выпивку. Париж не видывал ничего подобного со времен освобождения от нацистов. Возможно, это и "грингомания"; возможно, Натану Вольфовицу и не удастся спасти мир от ядерной катастрофы – что из того? Состоялось величайшее ночное гуляние, какого город не видел сотню лет.

Все кипело и суетилось, в ТАСС никого не принимали. Даже Соне, шефу "Красной Звезды", не удалось пробиться к шефу видеобюро ТАСС. Она знала, чту там творилось – то же самое происходило в "Красной Звезде" и в любом парижском отделении любой советской организации. Ужасно: они были изолированы здесь, как во вражеской стране, и оторваны от Москвы.

На улице русская фраза могла стоить жизни; русского акцента было достаточно, чтобы вас не пустили в полупустой ресторан. Французские коллеги на телецентре держались с холодной вежливостью. Деловая жизнь замерла.

Москва молчала или давала невнятные и противоречивые указания, в которых сквозила паника. Горстка еврорусских в Кремле делала все, что могла, для спасения Русской Весны, – постоянно думая, как сберечь свои задницы в случае поражения на выборах, – а военное правительство грозно поглядывало на них через плечо. Так что несчастным ублюдкам из ТАСС было совсем скверно: приходилось сообщать дурные новости, придавая им пристойный вид. Неудивительно, что Соню не пускали к Леониду Кандинскому. Будь она шефом ТАСС, она бы тоже нашла себе норку, залезла в нее и замуровала вход. В конце концов она пробилась. Атмосфера в офисе ТАСС была как в морге. Шеф, лысеющий толстяк чуть старше пятидесяти лет, выглядел так, будто спал не раздеваясь. Небритый, с воспаленными глазами, он сидел за столом, заваленным пластиковыми стаканчиками из-под кофе. В ониксовой пепельнице – гора окурков. Запах табачного дыма, пота и паранойи висел в воздухе.

– Ты-то зачем пришла? – сурово спросил Кандинский. Он выудил из ящика сигару, откусил конец, выплюнул его на пол, закурил и втянул в себя вонючий дым.

– У меня есть для тебя сюжет, Леонид.

– Чудесно! – провыл Кандинский. – В самый раз, что надо!

– Он тебе понравится…

– Безусловно! Я же модерновой советский журналист, а? Очередной "жареный факт" озарит мои дни? Не рассказывай, сам знаю! Еще одна неистовая демонстрация в поддержку Натана Вольфовица? Посольство снова забросали дерьмом?

– Увлекательный человеческий сюжет…

– Вот как? Чудесно! Мы всегда интересовались людьми. Они куда занятней, чем животные.

– Господи, Леонид, держи себя в руках!

– Держать себя в руках? Я бы с милым сердцем держал себя в руках, Соня. Пусть только люди оставят в покое мои лацканы и перестанут на меня гавкать! Ты не представляешь, что здесь творится! Эти медвежьи ублюдки из Москвы требуют "положительных репортажей", и бесполезно им говорить, что ничего положительного не случилось! КГБ вылезло со свалки истории и грозит страшными последствиями, если мы не будем придерживаться линии партии. Но никто не знает, какова линия партии. А теперь являешься ты! С "интересным человеческим сюжетом"!

Соне очень хотелось влепить ему пощечину. Что за дрянной спектакль!

– Тебе понравится, Леонид, – сказала она. – Это представит нас в несколько лучшем свете.

– В самом деле? – Кандинский все-таки заинтересовался. – Итак, суть?

– Повернуть грингоманию себе на пользу.

– У тебя действительно есть за что зацепиться?

– Жест доброй воли между нами и администрацией Вольфовица.

– Хорошо, хорошо. Ну-ка расскажи, на худой конец посмеемся…

И Соня стала рассказывать все по порядку. Закончила конкретным предложением:

– ТАСС может дать статью одновременно со "Стар-Нет". Советский Союз предлагает американцу, отцу "Гранд Тур Наветт", выйти на орбиту на аэрофлотовском "Конкордски" и ходотайствует перед Европарламентом о его полете на космическом корабле, им же созданном. Это будет жест мира и европейской солидарности.

Кандинский раздавил окурок в пепельнице. Пожал плечами:

– Если бы решал я, мы бы это разом прокрутили. Нам такое нужно позарез. Но это политическое решение; это дело правительства. Но никто не знает, чту это за правительство…

– Может быть, еврорусские в Европарламенте предложат просить Советский Союз обеспечить этот полет на орбиту? Представь только, Леонид; добрые еврорусские просят Европу обратиться к их правительству с призывом облагодетельствоватъ американца!

– "Медведям" это очень не понравится. Они решат, что за этим стоит Горченко…

– Именно.

– О! – сказал Кандинский и первый раз улыбнулся.

Спустя два дня – оставалась всего неделя до выборов – Кандинский без предупреждения ввалился в ее кабинет. Костюм его был отглажен, сам он чисто выбрит и, казалось, вполне владел собой.

– Ну-с, есть хорошая новость и плохая, как сказали бы чертовы американцы. Хорошая, что сам Горченко влюбился в эту идею и готов дать команду своей фракции в Европарламенте. Теперь плохая: он настаивает, чтобы Натан Вольфовиц публично попросил его об этом.

– Что?!

Кандинский пожал плечами.

– Конечно, Вольфовиц и так делает все возможное, чтобы Горченко переизбрали, разве что не едет по Транссибирской магистрали и не целует вместо него детишек. Я думаю, Горченко рассчитывает, что отклик на трогательную просьбу американского президента добавит ему минимум миллион голосов.

– А мне надо убедить президента Вольфовица обратиться к нему с этой просьбой – всего лишь.

Глаза Кандинского сузились.

– Это, может, и не так трудно. Военные контролируют международную связь, но, я думаю, Вольфовиц и Горченко общаются иным способом – через доверенных посредников, например.