Тебе держать ответ - Юлия Остапенко

Дверь снова скрипнула, и Адриан обернулся, втайне надеясь, что это вернулся угрюмый слуга, но вместо него в комнату вошёл человек, которого Адриан видел во дворе замка несколько дней назад. Тот, кто трогал его лоб и смотрел на него со смесью жалости и возмущения, адресованного, впрочем, не ему. Тот, кто был так похож и так не похож на Тома.

Лиловый принц.

— Добрый вечер, Адриан, — сказал Рейнальд Одвелл, подходя к кровати. На этот раз он не надел свои цвета; на нём был простой, элегантный домашний костюм цвета тёмного мёда. У младшего брата Тома была открытая, невероятно обаятельная улыбка, на которую просто невозможно было не ответить — особенно когда её обладатель не носил цвета Одвеллов.

Отчего, впрочем, Одвеллом быть не переставал.

Адриан сел в постели, пытаясь скрыть обескураженность. Он долгого сна и общего упадка сил, последовавшего за изнурительной болезнью, он совсем растерялся и не знал теперь, как вести себя с этим человеком. Тот отодвинул кресло, предназначенное, видимо, для врача, и, сделав успокаивающий жест ладонью, опустился в него.

— Всё в порядке. Лежи. Я не хочу тебя беспокоить.

Адриан ощутил, что у него пересохло в горле, и сглотнул. Он всё ещё лежал на влажных смятых простынях, в одной ночной сорочке. Он не чувствовал неловкости или стыда, нет… что-то другое. Сам он не смог бы подыскать этому название, но на самом деле это было чувство уязвимости перед врагом, в чьей полной власти он находился. И это чувство не нравилось Адриану Эвентри. Никогда не нравилось.

— Вы позволите мне одеться? — наконец сказал он.

Голос прозвучал на удивление ровно. Брови Рейнальда Одвелла удивлённо приподнялись, словно его порядком озадачил этот вопрос.

— Ни к чему. Ты ещё слаб. Лежи, я не займу тебя надолго…

— Если вы будете столь любезны, — очень вежливо сказал Адриан, собрав в кулак всю свою волю и призвав на помощь все уроки манер, которые ему когда-либо преподавали, — то я бы всё же хотел одеться.

В последовавшей паузе было больше напряжения, чем ожидания. И, как смутно ощутил Адриан, была ещё настороженность — со стороны Рейнальда, и враждебность — с его собственной стороны. Они молчали дольше, чем требовала ситуация, словно каждый из них заново оценивал противника. Потом лэрд Одвелл коротко кивнул, и у Адриана внутри всё скрутилось от этого жеста. Лэрд Одвелл позволял своему пленнику принять перед ним менее униженный вид. Любезность победителя, не более того.

Адриан неуклюже выбрался из постели, путаясь в простынях. Обогнул кровать так, чтобы не пришлось проходить мимо сидящего в кресле Одвелла, и взял одежду, по-прежнему лежавшую на комоде. Украдкой бросил взгляд через плечо. Рейнальд скучающе смотрел в окно, его длинные, тонкие, унизанные перстнями пальцы лениво барабанили по подлокотнику. Не похоже, чтобы он куда-то торопился. Адриан поспешно и воровато стащил через голову пропахшую путом ночную сорочку, мимолётно подумав, как славно было бы помыться, и натянул рубашку, брюки и сапоги. Рубашка треснула у плеча, но всё равно — прохлада свежей одежды как будто немного остудила его возбуждение. Он быстро окинул себя взглядом. Без куртки, шапки и плаща костюм казался почти нейтральных, не вызывающих тонов. Так мог бы одеться любой богатый, но незнатный человек, не принадлежащий к определённому клану. Украдкой вздохнув, Адриан повернулся к своему пленителю. Тот уловил движение краем глаза и повернул голову. Его взгляд был оценивающим. Адриан слегка покраснел, надеясь про себя, что сумерки скрадут румянец.

Рейнальд Одвелл поднялся и шагнул к нему.

— Тебя никогда не учили расправлять воротник? — спросил он, и, прежде чем Адриан успел возразить, гибкие пальцы завернули и разгладили ворот сорочки, отогнув его у горловины. Это был какой-то особенной крой, Адриан никогда не носил такой одежды и не знал, как должно быть правильно. Он снова почувствовал себя униженным и с трудом удержался от того, чтобы отбросить от себя эти руки, управлявшиеся с его туалетом со сноровкой бывалого камердинера.

— А это что? Ты уже порвал? Когда успел? — Рейнальд Одвелл беззлобно усмехнулся и пробормотал: — Мальчишки…

— Вы имели что-то сказать мне, сударь?

Улыбка Одвелла стала чуть шире. Он убрал руки от воротника Адриана и отстранился.

— Присядь.

— Здесь только одно кресло. По долгу хозяина дома предоставляю его вам, сударь.

Он сказал это и поразился собственной смелости. Лэрд Одвелл вполне разделял его изумление. Адриан ждал вспышки гнева, может быть, пощёчины за дерзость, но вместо этого Рейнальд Одвелл снова улыбнулся.

— Я мог бы многое ответить тебе на это, — сказал он. — Но это было бы низко с моей стороны. Потому я промолчу и воспользуюсь твоим гостеприимным предложением.

Он вернулся в кресло, как будто ужасно довольный началом беседы. Адриан не мог взять в толк, что ему нужно, и от того нервничал сильнее с каждой минутой. Теперь ему некуда было сесть — не на кровать же? — и он остался на ногах.

— Вижу, усилия мэтра Лорана даром не прошли. Ты хорошо себя чувствуешь?

— Мэтра Лорана?.. Это кто?

— Это лекарь, который тебя пользовал. Лучший, какого я видал на своём веку. Ты ни в чём не нуждаешься?

— Как давно я здесь?

— Двенадцать дней. Не считая тех двух суток, что ты провёл в подземелье стараниями этого кретина Индабирана, — Рейнальд поморщился при этом имени, словно от одного его звучания во рту становилось кисло.

— Кто тут был со мной? — спросил Адриан; он не собирался, вырвалось словно само собой. — Я знаю, была какая-то сиделка… что с ней стало?

— Была, — кивнул Рейнальд. — Одна из горничных, я приставил её в помощь мэтру Лорану. Должна была ходить за тобой. Ты её не помнишь?

Адриан помотал головой. Слова о двенадцати днях оглушили его, он не мог поверить в услышанное. Так долго! Ему казалось, он потерял сознание во дворе замка и сразу очнулся в постели.

— Ты бредил, — пояснил лэрд Одвелл, — и ей померещилось, будто ты одержим бесом. Вылетела отсюда с криком, что и на верёвке её к тебе не подтащат. Не стоило ей так говорить…

— Вы её повесили?! — ужаснулся Адриан, вспомнив о судьбе незадачливого лекаря Индабиранов. О боги, ещё и за это ему быть в ответе…

Рейнальд Одвелл рассмеялся, развеяв его тревогу.

— Не бойся. Она всего лишь деревенская дура, что с неё взять? Штопать и стирать она умеет, а ходить за больными её не учили. Навоображала невесть чего… отделалась поркой. Сурово, я знаю, но, пойми меня, мальчик, новым хозяевам этого замка приходится держать прислугу в строгости. Риск бунта всё ещё остаётся, хотя он уже и не так велик, как прежде.