Ксеноугроза: Омнибус - Питер Фехервари

Всё трое тау касты воды расхохотались.

— Потому что, — ответил беззубый, — у Гуэ’руна наконец-то будет собеседник, не слышавший всех его историй.

На следующее утро эфирный раздобыл транспорт и устремился к цели через промороженные пустоши. Тусклое солнце уже садилось, когда он добрался до места раскопок. Оставив скиммер прямо за внешней границей лагеря археологов, аун’Ши закинул на плечи вещмешок и пошел пешком. Ткань походного облачения сохраняла большую часть тепла, но даже при этом он горбился под усиливающимся ветром. Мелкие ледяные кристаллики покалывали глаза.

Вокруг начали вырастать мрачные, угрожающие силуэты. Здания тау выглядели крохотными полушариями кремового цвета, съежившимися у подножия огромных, изогнутых чужацких строений и вертикальных стен ледника. Аун’Ши остановился, заметив, что кто-то вприпрыжку несется к нему. Это оказался тау, вероятно, из касты земли, коренастый от природы; из-за толстых слоев термической одежды он выглядел комически пухлым. С собой у незнакомца был переносной светошар, озарявший небольшой участок вокруг бледно-желтым сиянием.

Эфирный поднял правую руку в формальном приветствии.

— Тау’монат! — крикнул он, перекрывая ветер.

— Тау’монат’ла! — ответил подбегающий незнакомец. Тяжело дыша, он остановился на расстоянии руки от аун’Ши. Расплывшись в широкой, радостной улыбке, он с детским нетерпением осмотрелся по сторонам. — Наконец-то вы пришли. А где запчасти?

Аун’Ши покачал головой.

— Я здесь не для того, чтобы что-то вам передать, если ты так думаешь.

— Нет? — резко погрустнел молодой тау.

— Разве никто из Колонии-23 не предупредил вас о моем прибытии? Возможно, уважаемые господа из Зала Архивов?

— У нас нет модуля связи, — помотал головой стажер. — Смотритель говорит, что изоляция обостряет наблюдательность. Некоторое время назад мы запрашивали дополнительное оборудование, и, когда датчики на внешней границе засекли ваш транспорт, я решил…

Окончательно расстроившись, юноша замолчал, после чего нахмурился.

— А кто же вы тогда?

Несколько мгновений аун’Ши обдумывал, не солгать ли ему. Когда другие тау узнавали, что среди них находится эфирный, то чувствовали себя обязанными продемонстрировать запредельное гостеприимство и готовность выполнить любые требования. А всё, чего он хотел — спокойно, в одиночестве исследовать эти руины и проникнуть в мысли Зоркого Взгляда.

— Меня зовут аун’Ши, — наконец произнес он со вздохом. Личные предпочтения, напомнил себе эфирный, редко служили Высшему Благу.

Глаза стажера расширились, и он низко поклонился.

— Аун, — выдохнул молодой тау. — Принимать вас — честь для меня, недостойного.

— Возможно, нам стоит зайти внутрь?

— Конечно! — юноша протянул руки и замер в ожидании. Снова вздохнув, аун’Ши скинул с плеч вещмешок и передал его стажеру. В сгущающихся сумерках они оба направились к ближайшему зданию.

— Как мне тебя называть? — поинтересовался эфирный.

— Я пока не выбрал себе имя, аун.

— Ну, ты только в начале жизненного пути, — произнес аун’Ши, стараясь, чтобы это прозвучало по-отечески. — Время для этого ещё придет.

— Смотритель Гуэ’рун пока что дал мне прозвище фио’ла Ха’ла. Можете называть меня так, если вам угодно.

Эфирному подумалось, что такое имя больше говорит о том, кто его дал, чем о том, кто его носит. Ха’ла буквально значило «тот, кто действует», или, на языках иных рас, «подай-принеси».

Оставив позади ветер и холод, они вошли в куполообразную комнату, уставленную ящиками и оборудованием. Единственный свободный от них участок занимали два рабочих места с компьютерами; из помещения выходил соединительный туннель, ведущий в спартанские спальни. Установленный на потолке обогревательный модуль силился повысить температуру воздуха до приемлемой. Возле одной из рабочих станций горбился крупный тау касты земли в черном визоре, закрывающем глаза. Провода от устройства шли к перчатке на его правой руке. Исследователь сделал в воздухе быстрый жест, перелистывая кипу страниц, видимых только ему.

— Этот курьер привез нам новый барионный сканер изображений, Ха’ла? — рассеянно спросил он.

— К сожалению, нет, — ответил аун’Ши.

Услышав незнакомый голос, тау в визоре поднял голову.

— И почему же?

— Потому что я не курьер.

Стащив визор, Гуэ’рун со стуком бросил его на стол. Сердито посмотрев на Ха’ла, который позволил совершенно незнакомому тау разгуливать по территории его раскопок, смотритель требовательно спросил:

— Ну и кто же ты тогда?

Эфирный склонил голову. Пусть даже аун’Ши располагался намного выше на общественной лестнице, здесь он был гостем. Ему следовало выказать почтение главе домовладения.

— Я аун’эль Виора’ла Ши.

Лицо Гуэ’руна на мгновение обмякло, после чего он бросился из-за стола поприветствовать аун’Ши. Второпях исследователь забыл снять интерфейсную перчатку, и визор, всё ещё прикрепленный к ней, потащился по рабочему столу. На пол посыпались кусочки белого камня и электронные платы.

— Это великая честь, — задыхаясь, произнес начальник раскопок. — Великая честь. Я фио’вре Гуэ’рун. Приветствую вас, аун’ла, на моей скромной исследовательской базе.

— Пожалуйста, называйте меня аун’Ши.

Смотритель помедлил, услышав предложение так фамильярно обращаться к настолько вышестоящему тау.

— Как вам угодно, — медленно произнес он. — Чему мы обязаны вашим визитом?

И вновь эфирный задумался, как именно стоит ответить. Формально, его миссия по отысканию и возвращению на родину командующего Зоркого Взгляда не была секретной, но не хотелось, чтобы о ней узнала вся Империя. Представлялось весьма вероятным, что странствие завершится ничем, и аун’Ши совершенно не желал пробуждать надежды в народе лишь для того, чтобы затем разрушить их до основания.

— Суть моего задания — отыскание фактов, — осторожно произнес он. — Поиски ценной информации, как видите, привели меня сюда.

Лицо Гуэ’руна мгновенно засияло, как то и предсказывали три старых архивиста.

— Если вы ищете факты, я с огромной радостью их предоставлю, — он начал стягивать интерфейсную перчатку, палец за пальцем. — Ха’ла пока что приготовит поесть, а я проведу для вас экскурсию. Несомненно, вы пожелаете собственными глазами увидеть раскопанные мною конструкции.

Прежде чем кто-то успел ответить, смотритель схватил висевшее рядом с дверью толстое пальто и выбежал в арктическую ночь. Ха’ла слабо улыбнулся, тряхнул головой и, испросив разрешения, отправился готовить. Глубоко вздохнув, аун’Ши снова вышел на улицу.

— Мне рассказывали, Гуэ’рун, — произнес эфирный, трусцой догоняя полноватого ученого, — что эта планета на протяжении столетий принимала у себя многочисленные и разнообразные чужацкие расы.

Археолог посмотрел на него с приятным удивлением. Плотно застегнув пальто, Гуэ’рун вытащил из карманов пару термоперчаток.

— Ауна проинформировали верно. На Артас Молохе встречаются развалины, оставленные, самое меньшее, двенадцатью различными расами. Такое впечатление, что все рано или поздно посещали эту планету. Крайне удачное совпадение.

— Простите?

Солнце уже скрылось, и двое тау шли вдоль вереницы крохотных светошаров. Озаренный путь уводил от жилых куполов вниз, под толщу ледника. Колючий ветер здесь поутих.

— Ну, — ответил смотритель, — так мы можем изучать народы Галактики, не покидая безопасной Империи. Возможно, ауну известно, что я провел половину жизни в этом мире. Пятнадцать местных лет. Определил некоторых посетителей планеты.

Завернув за угол, они вошли в обширное помещение, вырезанное во льдах. Благодаря крупным светошарам, там было светло как днем. Посередине зала располагалась изощренная машина с датчиками и мерцающими индикаторами наверху. Её боковой кожух был немного сдвинут в сторону, и сидевший там рабочий касты земли возился инструментами в механизме. Впрочем, аун’Ши больше захватило то, что находилось дальше: стена льда, не обычного бледно-голубого или белого цвета. Она была красной. Казалось, что ледник сверху донизу покрывает слой растопленного багряного воска. Наружу выступала одинокая изогнутая конструкция светло-костяного оттенка, а у основания ледяной стены виднелась большая платформа, сделанная из того же материала. В первое мгновение эфирному показалось, что он смотрит на изорванную плоть и обнажившееся ребро какого-то древнего, громадного существа.

Гуэ’рун заметил, как потрясен аун’Ши.

— О, да, — усмехнулся он, — в первый раз Кровавая Стена и правда может сбить с толку.

Облизнув потрескавшиеся губы, эфирный пришел в себя.

— Кровавая Стена?