Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья

— Они все виновны и все в ответе за путь, который сами избрали.

— Твоя новая радикальная позиция, угадал? — он снова усмехнулся, что меня неслабо взбесило, потому я с размаху пнул его ногой в лицо, от чего некогда сидячий на коленях Стивен с грохотом упал на пол.

— Не тебе меня судить, мразь! — прокричал я.

— Знаю, — откашливаясь, промямлил он. — Мы с тобой такие разные, но когда речь заходит о болезни, всех нас можно грести под одну гребенку: тебя, меня, твоих друзей, родственников, госслужащих, докторов, пожарных, полицейских, гвардейцев — да даже сам король ей болен! Ты, должно быть, не знаешь, но я и сам нахожусь на третьей стадии, потому нам обоим осталось недолго жить — ничего уже не важно, Гармония обречена и в этом нет нашей вины.

— Гармония будет обречена только тогда, когда всем будет все равно, что в ней происходит!

— Взгляни правде в глаза, Ашидо, — Стивен поднялся с пола и уставился на меня. — Мы все больны и, так или иначе, умрем. Третья стадия в один момент становится запущенной — это последний момент жизни человека, за которым следует четвертая стадия истинного безумия. Ты сам скоро в этом убедишься, как я убедился на примере маленького невинного дитя.

Мне было нечего сказать, все, что я мог в этот момент сделать — уткнуться в стену и замолкнуть, не в силах признать, что Стивен в моих глазах может стать вторым Хандзо. Если так произойдет, я поступлю так, как должен поступить — убью его, как когда-то убил Хандзо, переполняясь ненавистью и презрением вкупе с сочувствием.

Если Стивен Колден в самом деле говорит правду, мне будет крайне тяжело ее принять, особенно факт того, что не только я болен «багровой лихорадкой», но и мои дорогие друзья.

— Пришла пора рассказать о том, о чем ты спросил в самом начале, — заговорил Стивен. — Ты можешь называть меня кем угодно и думать обо мне как хочешь, но тебе нужно знать все, потому что я чувствую себя виноватым.

— Ага, поверил, — отмахнулся я, не желая слышать ничего о вине.

— И все же, — продолжил он. — Мы направляли потенциальных носителей с первой и второй стадией «багровой лихорадки» во дворец на службу королю, среди них в редких случаях попадались здоровые, но я не мог отпустить их, чтобы те однажды узнали о своей силе. Пациенты с третьей стадией оставались в клинике до конца своей жизни, как бы это прискорбно не звучало. Если бы мы их не утилизировали, то, что произошло с тобой, происходило бы постоянно, потому нельзя было допустить кровопролития. Лучшим решением проблемы стало сотрудничество с Хандзо и Сальвадором, о котором ты, должно быть, уже слышал — так ведь?

— Слышал, я даже был у него в мастерской, но так и не понял, как он был с вами связан, — пояснил я, упустив момент о том, что Илия тщательно скрывает от нас правду.

— Справился с испытанием, значит, — смиренно потупил взгляд в пол доктор. — Мне тоже однажды пришлось принять и простить себя. Ты знаешь о «мирах грез» — картинах, что спрятаны за плотными шторами?

— Знаю — эти картины нарисованы останками человека, который в них заключен, плавая в своих несбыточных мечтах.

— Именно, Ашидо, — подтвердил Стивен. — И ты даже не задумался о том, кто эти люди? Как они туда попали?

— Что ты хочешь этим сказать? — заметался в мыслях я.

— К Сальвадору не каждый день заглядывают гости, знаешь ли. Многие из тех людей, что заключены в картинах, болели «багровой лихорадкой» четвертой стадии. Мой хороший друг Сальвадор всегда давал им возможность достигнуть своего счастья в другом мире, даже не спрашивая их мнения — он итак знал, чего хотят эти бедолаги. Честно говоря, я уважаю его куда больше, чем Хандзо, ведь с такими стойкими принципами он всегда был намерен спасти тех, кого не мог спасти я, даже будучи больным настолько же, насколько больны его жертвы.

— Значит, вы все-таки поставляли ему живые трупы, — вздохнул я, опустив голову.

— Не вини его ни в чем, Сальвадор куда достойнее всех нас, ведь он всегда руководствовался исключительно великодушными побуждениями, чего не скажешь о Хандзо. Этот сорванец всего-то хотел жрать и становиться сильнее, ему было все равно, чье мясо протолкнуть в гортань. Он, кстати говоря, тоже был болен — третья запущенная. И, знаешь, этому парню так досталось от жизни, что я не могу его ни в чем винить, потому что…

— Мастер Кишин, не могли бы вы спуститься в карцер? — вдруг проговорил я в переговорное устройство, перебив Стивена.

— Иду, — однозначно ответил он.

— Передай Торину, чтобы впустил — приказ Тайкона.

— Я бы и сам вошел, — отмахнулся Илия, после чего оборвал связь.

История Стивена звучит очень правдоподобно, но я не могу быть в этом уверен, пока не услышу из уст Илии Кишина заключительный вердикт.

— С кем ты говорил? Вы что, собираетесь убить меня? — занервничал Стивен.

— С твоим персональным детектор лжи, — объяснил я. — Молись, чтобы все, что ты мне сказал, оказалось правдой. Или ты не боишься смерти?

— Не боюсь, — Стивен опустил голову, — для меня все уже давно кончено, и я ни о чем не жалею, не считая того, что погубил тебя.

— Ты раскаиваешься? — оторопел я, заприметив изменения на его лице, будто бы жирный маньяк вот-вот заплачет.

— Знаешь, я виню себя за то, что сделал с тобой, потому что это было только на моей совести и ни на чьей больше. За пару месяцев до твоего прихода мы с Хандзо стали накачивать потенциальных шепотов ядами, чтобы их организм испытывал больше потребности в регенерации, тем самым делая носителей сильнее. Пока тебя не было, все шло гладко и Хандзо был доволен такими пациентами куда больше, чем остальными, но это безнаказанное кощунство не могло длиться вечно. Он хотел сожрать тебя, а я исполнял — травил ребенка, который не мог дать сдачи. В тот момент, когда ты вырвался из кресла, я понял, что моей карьере пришел конец. Это я заставил тебя убить родителей, но, справедливости ради, смерть Леонхардта Акина и членов семьи Ишимару — это личная инициатива Хандзо, — прискорбно, что Стивен так и не пустил слезу.

— Знаю, — вздохнул я. — Он уже извинился передо мной и понес заслуженное наказание. Только твои извинения мне не нужны, оставь при себе и умрешь вместе с ними на глазах у всей Гармонии, как в знак искупления.

— Можно тебя кое о чем попросить в благодарность за то единственное доброе дело, которое я сделал для тебя?

— О чем ты? — непонимающе вопросил я.

— Твоя мама — она с самого начала этой истории была больна «багровой лихорадкой» второй стадии, а твой отец третьей.

— Это многое объясняет, — задумался я. — Например, почему они решились сдать меня в клинику и почему отец выдрал глаза собственного сына.

— Твоя мать жива, — вдруг заявил Колден.

— С чего бы это? — опешил я. — Своими собственными руками я искромсал ее до состояния мяса, мама не могла выжить.

— Тем не менее, Ашидо, она жива, и все это только благодаря мне, — поведал Стивен. — В обмен на эту услугу я хочу попросить тебя о быстрой смерти без мучений — ты согласен?

— Я подумаю, — пробормотал я, после чего послышался звук открывающейся двери.

— Каковы распоряжения, босс? — заговорил только что вошедший внутрь Илия.

— Скажи мне, что он говорит неправду, — приказал я.

— Что ж, — Илия присел на корточки рядом с сидячим на коленях доктором, уставившись ему в глаза, тем самым, видимо, применив «шиирацу».

— Подумать только, — вдруг обомлел Стивен, — «Вездесущее Око»…

— «Кишин», если точнее, — поправил Илия. — Уже знакома, да?

— Поверить не могу, — замешкался Колден. — Лишь единожды я столкнулся с этими глазами. Никогда бы не подумал, что встречусь с ними вновь. Это ведь было «шиирацу», да?

— Если ты знаешь эту технику, тогда ты прекрасно знаешь, что сейчас произошло, — рогатый смотрел на него так, будто запугивает.

— Знаю, прекрасно знаю, — подтвердил Стивен.

— И каков же вердикт? — вмешался я.

Илия медленно поднялся с места и подошел ко мне вплотную, уставившись тем же напрягающим взглядом.