Клинок Гармонии (СИ) - Кишин Илья

— Ха-ха, я тебя совсем не вижу! — превознесла я, все гадая, где же он сейчас находится.

— Вот и славно, Фирия, я убью тебя быстро и безболезненно — будь благодарна за мою снисходительность.

— Убьешь? — вопросила я.

— Убью! — прорычал он.

— Обещаешь? — уточнила я, все еще сомневаясь.

— Обещаю, точно убью тебя! — закрепил Калипсо.

Что ж, господин Калипсо, вы сами себя закопали этими словами, потому что Луна Сальваторис не бьет тех, кто этого не заслуживает. Пусть я и нарушила свои же правила в тот момент, когда напала первой, однако это было ради спасения друзей, а сейчас, когда вина доказана и грех на душу взят — можно не сдерживаться.

— «Белая ночь», — ласковым и приятным голоском проговорила я.

Что же такое эта «Белая ночь»? Это свет искупления, который видят только те, кто перешел черту дозволенного, решив, что они могут распоряжаться людскими судьбами так, как вздумается. Я была создана с одной лишь целью — вернуть в этот бренный мир добро, пути достижения которого безграничны за одним маленьким исключением — мне запрещено убивать.

Едва Фирия лучезарная произнесла заветные слова, безграничная тьма озарилась светом ангельского гнева, что рождается ради великой кары над грешными душами.

— Что это? Что ты делаешь? — засуетился Калипсо, не понимая, почему его «Безграничный мрак» рассеивается в лучах «Белой ночи».

— Да поглотит тебя пламя отмщения за все свершенное зло — это суд.

— К-как…ярко, — непривычно мягко мямлил он. — Мне больно, в самом деле больно, я чувствую, как свет обжигает кожу.

— Смирись.

— Н-нет, говорю же, мне больно…перестань…

— Смирись.

— Мне больно! БОЛЬНО, ГОВОРЮ ЖЕ, БОЛЬНО! — вдруг начал истошно кричать Калипсо, схватившись за лицо, спрятанное за маской.

Чем дольше он впитывал свет, тем сильнее кричал. Поначалу лучи лишь создавали легкие блики на его маске, но постепенно они стал не только освещать монстра из темноты, но и буквально сжигать одежду. Раз уж он схватился за лицо, «Белая ночь» уже поразила глаза — следующим пунктом будет все лицо, как в знак завершения карательного очищения. Знаете, мне это даже немного…нравится.

— Прекрати! Остановись, прошу тебя! Я прошу прощения, прости! — взмолился Калипсо, утопая в свете обжигающих лучей.

— Нет тебе прощения, умри, — спокойно проговорила я, усилив сияние настолько, что его было видно не только с любой точки города, но и, вероятно, с ближайшего континента.

— Хватит! — меня вдруг одернул неизвестный, помешав довести процесс до конца.

Я хотела было возмутиться, но узнала в незнакомце Илию. Не знаю, откуда он появился и зачем, но это помешало мне закончить начатое, потому я очень недовольна таким вмешательством и даже немного расстроена.

— Зачем ты остановил меня? — возмутилась я, слегка повысив голос.

— Перестань — ты не убийца, — спокойно проговорил Илия, после чего положил руку мне на плечо. — Взгляни, что ты наделала.

Последовав совету друга, я обратила взор на Калипсо, увидев перед собой ослабевшего, свернувшегося в калачик бедолагу, лицо которого обгорело до такой степени, что теперь он не будет выглядеть как прежде, не говоря уже о том, что этот человек более портрет матери не увидит из-за выжженных светом «Белой ночи» глаз. Не будь на жертве одежды, минутой ранее он бы уже умер.

— Т-ты прав, с него хватит — я не убийца, — промямлила я, чувствуя искреннюю вину за содеянное.

— Он же меня не увидел? — уточнил Илия.

— Не думаю, что хоть кто-то что-то увидел, — опровергла я. — Ты же не ранен, да? Свет не навредил тебе?

— Все в порядке, именно для таких случаев у меня имеется щит, — он улыбнулся. — Идем домой, ты хорошо постаралась.

— Хорошо, пойдем, — согласилась я, лишь мельком взглянув на свою жертву в последний раз.

Нам и вправду стоит сохранить ему жизнь? С одной стороны, Калипсо ведь может вернуться, если мысль о мести затуманит его разум, но, с другой стороны, он все равно не сможет нормально видеть, потому можно считать, что противник нейтрализован и более не побеспокоит моих друзей, а, соответственно, более не придастся греху.

— Подонки, я вернусь за вами, — напоследок прокряхтел он.

Надеюсь…не придастся…

Глава 40: Багровая лихорадка

Как гром средь ясного неба в ордене «Спектр» с раннего утра прогремели шаги. Едва солнце показалось из-за горизонта, многие присутствующие уже бодрствовали, сопровождая заинтересованными и в какой-то мере осуждающими взглядами нашего долгожданного гостя. Наверное, в здании городской полиции царит та же обстановка, когда в него заводят неуловимого преступника, что годами скрывался среди обычного люда Гармонии: кругом лишь презрение, неисчерпаемая злоба и ни капли жалости по отношению к провинившемуся.

— Добро пожаловать, Стивен, — хотел бы я сказать, но никто не был рад его присутствию в холле, включая меня, ведь ему уготовано место получше.

Горе доктор еле ковылял за нами, то ли дело спотыкаясь по пути в подвал — его ноги все время подкашивались в сопровождении тяжелой бесконечной отдышки. Труднее всего было преодолевать лестницу, по которой Ринне пришлось тащить доктора волоком, когда терпение в конец иссякло.

Когда заветная низина наконец была достигнута, можно было вздохнуть с облегчением, ведь все самое трудное уже позади — остается лишь разговорить его, с чем я и сам вполне справлюсь.

— Все свободны, с меня вкусный обед, — улыбнулся я, обратившись к своим любимым сокомандникам. — Маленьким выпивку не даю, даже не мечтайте.

— У нас планируется кое-что поинтереснее, — отмахнулась Ринна, — оставь деньги себе.

— Ты о чем? — заинтересованно вопросил я, провожая взглядом уходящую девушку.

— Ля-ля-ля, ля-ля-ля, — пролепетала она, скрывшись на лестничной площадке как и все остальные.

— Надо же, секретничает, — подумал я про себя.

— Ничего не знаю, ха-ха, — отмахнулась Хомура, столкнувшись со мной взглядом. — Нам тоже ничего не надо, мастер, просто дайте немного отдохнуть.

— Идите — вы заслужили.

— Удачи, босс, — напоследок произнесла Хомура, после чего взяла за руку Эхо и увела ее за собой наверх.

Хотелось бы мне знать, что же все-таки скрывает Ринна, но сейчас стоит заняться делом, ведь моя миссия все еще не окончена, однако ее финал теперь куда ближе, чем во вчерашний день.

— Топай, Стивен, — приказал я, отворив тяжелую железную дверь.

— Ладно-ладно, иду, — поддался он, после чего той же усталой походкой нырнул внутрь.

Так мы и оказались на нижнем уровне подвала, куда еще ни разу не ступала моя нога. Если верить словам хозяйки дома, в глубине под землей с самого начала находилось всего несколько больших помещений, среди которых присутствовало очень нужное мне — одиночная камера, которая хорошо походила на карцер, или, как его сейчас любят называть — штрафной изолятор.

Едва я шагнул за порог, как сразу же встретился взглядом с неизвестным мне человеком преклонного возраста, сидевшим за столом в компании с одним лишь компьютером.

— Кто таков будешь? — заговорил он, едва увидев меня.

— Это я должен спрашивать.

— Госпожа Ишимару не давала распоряжений впускать сюда кого-либо, — пояснил он. — Покиньте помещение, или мне придется применить грубую силу.

— Ты, стало быть, не знаешь, кто твой босс? — наехал я на него, облокотившись на стойку с решеткой.

— Я…

— Впусти его, Торин, — послышался голос Хорнет откуда-то из колонок внутри помещения. — И не смей более перечить своему боссу, если не хочешь отсюда вылететь.

— Боссу? — опомнился он. — Ах, так вы и есть господин Тайкон. — Перед вами новый надзиратель Торин Мак Лохлейн, — объяснился он. — Прошу прощения, впредь такого больше не повторится, входите.

— Надеюсь, Торин, — проговорил я, после чего в комнате раздался громкий звук, сигнализирующий о том, что магнитная дверь перед нами открыта.

Забавно осознавать, что многое происходящее в ордене проходит мимо моих ушей. Пусть я и доверяю своим друзьям, но сокрытие карцера с собственным нахальным надзирателем было слишком.