Мозаика Парсифаля - Роберт Ладлэм

— Но ради всего святого, каким же образом?

— Мэттиас, по существу, сказал мне, что этот человек мне известен. Кстати, вы знакомы с компанией, имеющей сеть магазинов под названием «Вояжер эмпориум»?

— Должен сказать, что знаю. К сожалению. По крайней мере, к сожалению для моего банковского счета.

— Где-то в недрах компании, в одном из ее отделов или секций находится организационный центр КГБ. «Двусмысленность» должен вступать с ним в контакт — получать распоряжения, передавать информацию. Мы скрытно, очень скрытно доберемся до этого центра, разнесем его в мелкие дребезги и идентифицируем «Двусмысленность». Многого нам не нужно, достаточно определить его месторасположение.

— Не исключено, что мы ежедневно встречаемся с этим человеком, — кивнул Пирс. — Под каким кодовым именем проходит контролер?

— "Хаммер — ноль-два." Нам этот набор пока ничего не говорит, а кроме того, он может быть изменен в любую минуту. Но тот факт, что мы столь решительно ворвались в ход операции «Памятливые путешественники», заставит кое-кого в Кремле изрядно попотеть. — Майкл помолчал и добавил: — Когда я дам вам сигнал к действию, используйте все полученные сведения или их часть. Это всего-навсего отвлекающий маневр, но, по моему мнению, очень сильный. Поднимайте дипломатическую бучу, вызовите ураганный обмен телеграммами между Москвой и Нью-Йорком. Таким образом нам удастся выиграть время.

— Вы уверены?

— Я уверен лишь в том, что у нас нет выбора. Время нам просто необходимо.

— Но вы таким образом можете потерять их контролера.

— Что ж, потеряем, так потеряем. Это можно пережить. Мы не сможем пережить Парсифаля. Ни один из нас не переживет. Ни мы, ни они.

— Буду ждать вашего звонка. — Заместитель государственного секретаря поднял к глазам руку и вгляделся в циферблат. У меня есть еще несколько минут. Из Лос-Анджелеса должен прилететь специалист по сейфам; он там получает инструкции от представителя компании... Мне так много хочется спросить у вас, так много следует узнать.

— Я останусь здесь до момента вашего отлета. Так сказал президент.

— Мне он нравится. Хотя мне редко нравятся президенты.

— Это потому, что вам хорошо известно: Беркуист не даст и цента за ваше мнение о нем, пока он остается в Овальном кабинете. Во всяком случае, он мне представляется именно таким. Мне он тоже нравится, хотя у меня есть тысяча причин не любить его вовсе.

— Коста-Брава? Он мне все сказал.

— Теперь это история. Вернемся в настоящее. Чем еще я мог бы помочь вам?

— Очевидно, надо подумать над следующим, — с некоторой неуверенностью начал Пирс, понизив голос. — Если Парсифаль войдет в контакт с русскими — что мне говорить, если, конечно, мне вообще представится такой шанс? Если он намекает им о китайском факторе или о том, что нам известны их слабые места в планировании ядерных контрударов — как я смогу объяснить, откуда он получил все эти сведения? Раскрытие тайны Мэттиаса в этом случае не поможет. Честно говоря, я думаю, что этого недостаточно. Вы согласны со мной?

— Да, я вас понимаю. — Хейвелок сосредоточился, пытаясь изложить ситуацию как можно яснее и короче. — Эти так называемые договора — итог тысяч ходов трехсторонней шахматной игры, в которой мы были ключевым игроком. Наше проникновение в русские и китайские оборонительные системы на самом деле глубже, чем мы когда-либо давали понять. Существует стратегический комитет, который изучает все возможные варианты действий, включая тот вариант, когда какой-нибудь дурак (в том числе и с нашей стороны) дает команду на пуск.

— Такие комитеты, как я догадываюсь, существуют и в Москве, и в Пекине.

— Но ни в Москве, ни в Пекине не оказалось Энтони Мэттиаса, человека с геополитическим мышлением, которого так уважали, даже обожествляли. Ему не было равных в мире.

Пирс согласно кивнул.

— Советы считали его не противником, а скорее ценным посредником. Китайцы в честь его закатывали банкеты и величали провидцем.

— Даже когда у него началось помутнение разума, этому человеку достало сил разыграть последнюю партию в шахматы. В ядерные шахматы.

— Но каким образом ему это удалось?

— Он нашел фанатика. Одного морского офицера, члена Комитета ядерного планирования, который одержим идеей «сверхуничтожения». Он и снабдил государственного секретаря всеми необходимыми сведениями. Он снял копии со всех стратегических разработок, которыми обменивались три группы комитета. В этих разработках содержатся подлинные данные — иначе и быть не может; эти военные игры на бумаге должны быть максимально приближены к реальности. Все варианты проигрываются на компьютерах — мегатоннах, ущерб, нанесенный противнику, собственные потери, момент прекращения ударов ввиду их дальнейшей бесполезности. Мэттиас получил варианты всех трех сторон и свел их воедино. Мэттиас — и тот человек, который держит нас за горло. Парсифаль.

— Полагаю, что упомянутый вами морской офицер уже начал отбывать длительный срок одиночного заключения?

— Я не уверен, что это необходимо. Во всяком случае, я еще продолжаю с ним работать, ему есть что сказать, хотя, может быть, он уже все сказал к настоящему времени.

— Позвольте, позвольте, — внезапно оживился заместитель госсекретаря. — А не может он оказаться Парсифалем?

— Исключено.

— Почему?

— Потому что он искренен в своих заблуждениях. Он пребывает в состоянии вечной любви к своей родине и своему мундиру. Этот человек не предаст сам и никому не позволит передать русским даже унции пороха. Деккер не оригинален, но вполне искренен. Сомневаюсь, что даже Лубянка способна сломать его.

— Деккер... Надеюсь, вы его хорошо припрятали?

— Ему никуда не деться. Он дома под постоянной наружной охраной.

— Все, что вы рассказываете, выглядит полным безумием, — покачал головой Пирс и полез в карман. — Закурите? — предложил он, доставая сигареты и спички.

— Благодарю. Я уже выполнил свою ежедневную норму в пятьдесят штук.

Человек из госдепа чиркнул спичкой и поднес ее к сигарете. Ветер тут же задул неприкрытое пламя. Пирс зажег вторую, на сей раз спрятав огонек в ладонях, затянулся и тут же выдохнул. Пар изо рта смешался с клубом дыма.

— Сегодня на совещании, сообщил Пирс, я не совсем понял одну мысль посла Брукса. Он сказал, что сотрудник разведки из КГБ вступил с вами в контакт и высказывал предположение о существовании в Москве группы лиц, работавших вместе с Мэттиасом по обеспечению операции в Коста-Брава.

— Теперь мы знаем, что он имел в виду Парсифаля. Мэттиас был к тому времени уже ведомым. И Ростов, русского зовут Ростов, не предполагал, он знал точно. В Москве существует команда фанатиков — ветвь КГБ, которая называется ВКР — Военная контрразведка. По сравнению с ними наш Деккер выглядит невинным хиппи, одним из «детей цветов». Ростов пытается расколоть эту банду, и я от всего сердца желаю ему удачи. Это звучит нелепо, но нашей надеждой становится наш же убежденный противник.

— Что вы имеете в виду, употребляя слово «расколоть»?

— Выявить имена, выяснить, кто сделал это, и дать возможность более трезвым умам разобраться с этими людьми. Ростов — классный профессионал, он может добиться успеха, а если добьется, то найдет возможность сообщить мне.

— Неужели?

— Он уже предложил мне открытый контакт. Это произошло в аэропорту Кеннеди сразу после моего прилета из Парижа.

Вдали послышался шум автомобильного мотора. Пирс бросил сигарету, растер ее подошвой и спросил:

— Что, по вашему мнению, может дополнительно сообщить Деккер?

— Возможно, что ему приходилось разговаривать с Парсифалем, хотя сам он об этом не догадывается. Или с представителем Парсифаля. Во всяком случае, Деккеру всегда звонили домой, а это означает, что из двухсот тысяч телефонных разговоров нам предстоит выделить всего лишь несколько, сделанных в нужный отрезок времени.

— Почему не из двух миллионов?

— Потому что мы примерно знаем регион, откуда звонили.

— Не может быть!

— К завтрашнему дню мы будем знать гораздо больше. Когда вы вернетесь...

— Господин заместитель госсекретаря! Господин заместитель! — сквозь скрип тормозов раздался взволнованный голос. Джип с авиабазы замер в нескольких футах от них.

— Кто из вас, господа, заместитель госсекретаря Пирс? — воскликнул водитель.

— Кто сообщил вам мою фамилию? — ледяным тоном произнес дипломат.

— Экстренный телефонный вызов, сэр. Сказали, что звонят из вашего офиса в ООН и требуют немедленного соединения с вами.

— Русские! — выдохнул Пирс. Было заметно, что он серьезно встревожен. — Прошу прощения, я скоро вернусь.

Заместитель госсекретаря торопливо сел в джип и кивнул водителю, отрешенно уставившись в направлении ангара. Майкл поплотнее запахнул пальто и принялся от нечего делать изучать небольшой турбовинтовой самолет, стоящий в паре сотен футов от него. Левый двигатель работал; пилот постепенно увеличивал обороты. Через несколько секунд правый мотор кашлянул, и его винт тоже начал вращаться. Потом в поле зрения Хейвелока появился еще один джип, который остановился рядом с самолетом на том месте, где недавно стоял бензозаправщик. Прибыл специалист по сейфам. Ничто теперь не мешало отлету Пирса на остров Пул.