Цмцерон - Пьер Грималь

Вспомним, как ждал он смерти тирана, как надеялся на нее, как писал вслед за Платоном, что душу тирана может излечить только смерть, и мы поймем, какую радость испытал он тем утром. Тем же днем он писал Луцию Минуцию Базилу, одному из заговорщиков: «Поздравляю тебя и радуюсь сам». Не забудем также, что Цицерон неоднократно напоминал Бруту о его предках-тираноубийцах. К тому же мы видели, как росла в нем ненависть к человеку, который уничтожил республику, который готовил безумный поход, столь противный политике Рима прежде — до авантюр Красса и Помпея. И все-таки одно дело вдохновляться чтением Платона или сиракузских историков, отстаивать установления старинной республики, благодаря которым такие люди, как он, могли играть активную роль в жизни государства, и совсем другое — одобрить убийство человека, неприязнь к которому основывалась лишь на соображениях общих и теоретических.

Позже Брут писал Цицерону, что, стремясь к царской власти, Цезарь поступал так, как поступал, ибо к тому подстрекало его малодушие всех в Риме и Цицерона в том числе. Древние авторы уверяют, будто заговорщики собирались ввести в заговор и Цицерона, но отказались от этой мысли, не будучи по-настоящему в нем уверены. Весьма вероятно, что они даже не делились с оратором своими планами. Но при всем том Цицерон бесспорно оставался в их глазах символом и воплощением того государственного устройства, которое они оплакивали, хотя по молодости своей по-настоящему его и не знали. Выкрикивая в курии имя Цицерона, Брут взывал не к соучастнику заговора, а к совести государства. Он, старый консулярий, и только он сможет воплотить в жизнь мечту, подвигнувшую заговорщиков на содеянное, сможет возродить государство таким, каким они мечтали его видеть, — государство, покоящееся на установлениях, достойных римлянина — и философа.

Глава XVIII

ПОСЛЕ МАРТОВСКИХ ИД

И заговорщики, и Цицерон, и многие другие в Риме полагали, что со смертью тирана политическая жизнь вернется в русло, по которому текла до начала гражданской войны. Но слишком многое изменила диктатура Цезаря, и невозможно было обратить историю вспять, так, впрочем, бывает оно и всегда — след, который оставляют в людях, в мыслях, обстоятельствах великие войны и революции, неизгладим.

Едва распространился слух об убийстве, смятение охватило город, одни с криками бегали по улицам, другие задвигали засовы и запирались в домах. Жители боялись ярости солдат, во множестве расквартированных в столице и в пригородах. Заговорщики вышли на форум, пытались успокоить граждан. При этом они то и дело ссылались на Цицерона, чье имя было синонимом законности и порядка. Может быть, они надеялись, что оратор сам выйдет на форум и обратится к смятенной толпе, как обращался к ней столь часто в былые дни, в театре или с ростр. Цицерон не вышел, заговорщики, опасаясь мести друзей Цезаря, поднялись на Капитолий и заперлись в храме. Туда пришел к ним Цицерон вместе с другими консуляриями. Начали обсуждать, что делать. Оказалось, что никакого заранее обдуманного плана у заговорщиков пет, они были уверены, что главное — убить тирана, тогда восторжествует общее стремление к свободе, и жизнь государства вернется в былое нормальное русло. Консулами 44 года были Цезарь и Антоний, после гибели Цезаря законная власть оставалась в руках Антония. Что он предпримет? Некоторые из заговорщиков не доверяли Антонию, предлагали убить его тоже, но предложение принято не было; мы видели, что Требоний не дал Антонию войти в курию и оказаться свидетелем убийства Цезаря. Сразу же после смерти Цезаря Антоний исчез. Кажется, он переоделся в чужое платье и в течение двух дней где-то скрывался. Заговорщики предложили Цицерону выступить посредником в переговорах с Антонием. Цицерон отказался: он слишком хорошо знал Антония — пока жизнь его будет под угрозой, он пойдет на любые уступки, но едва минет опасность, нарушит все свои обещания. Наконец Антоний появился. Накануне ночью Лепид со своими солдатами занял форум, заговорщики оказались в положении осажденных. В конце концов Антоний назначил заседание сената на 17 марта в храме Матери-Земли.

Выбор места был не случаен. Принято объяснять так: храм, располагавшийся на Эсквилине, в округе Карен, находился рядом с бывшим домом Помпея, в котором теперь жил Антоний. Более вероятно, однако, что выбор имел и другой смысл. Цезарю еще не были возданы траурные почести, оформление церемонии в сложившихся обстоятельствах стало делом трудным и опасным. Ещо свежи были в памяти похороны Клодия и беспорядки, связанные с ними. Как будет на этот раз? По традиции для очищения дома, который посетила смерть, полагалось принести жертву Церере или Матери-Земле. Так что собрание сената в храме этой богини имело особый смысл. У каждого перед глазами стояло обезображенное тело Цезаря, оно как бы ожидало искупительной жертвы. Цицерон произнес пространную речь, где развивал свои обычные идеи о единении граждан, согласии сословий и спокойствии. Решено было последовать его советам и, дабы успокоить солдат, признать акты Цезаря сохраняющими законную силу. Это означало, что будет проведено намеченное Цезарем распределение земельных участков среди ветеранов. В тот вечер Кассий, главный вдохновитель заговора, обедал у Антония, Брут — у Лепида. Согласие, казалось, вернулось на римскую землю.

На следующий день сенат собрался снова и принял несколько важных решений. Антонию вынесли благодарность за то. что не дал разразиться новой гражданской войне, сенат официально одобрил действия убийц Цезаря и перешел к распределению провинций. Бруту достался Крит, Кассию — Африка, Требонию — Азия, Луцию Тиллию Цимберу — Вифиния и Дециму Бруту — Цизальпинская Галлия. Все шло обычным порядком. Затем возник вопрос о похоронах Цезаря. Антоний предложил прочитать всенародно завещание покойного диктатора и воздать телу его всенародные почести. Если все это не сделать, говорил Антоний, народ может взбунтоваться. Кассий понял таящуюся здесь опасность и выступил против предложения Антония. Брут, однако, посоветовал его принять, и сенат последовал совету.

Достаточно широко известно, как Антоний воспользовался одобрением сената, как сумел вызвать в народе сожаление о Цезаре, а вскоре и ярость против его убийц. Он говорил о подвигах Цезаря, о его щедрости и милосердии. Речь Антония подействовала на толпу — люди подняли на плечи тело Цезаря и посреди форума, неподалеку от храма Весты, устроили погребальный костер. В толпе находился поэт Гелъвий Цинна, его приняли за однофамильца Корнелия Цинну, одного из убийц Цезаря, и тут же растерзали. Реальная власть оказалась в руках Антония, и сенаторы, исполненные страха, смирились. Над домом Цицерона и над ним самим нависла опасность. Ранее Антоний обещал объявить действительными лишь те решения Цезаря, которые были официально приняты до Мартовских ид, теперь он объявлял новые постановления и декреты, выдавая их за подготовленные Цезарем. Видя, что происходит, Цицерон, конечно, понимал, что ни о каком восстановлении республики не может быть и речи, и счел за благо удалиться из Рима. 7 апреля он на вилле Гая Матия в окрестностях столицы, еще через день — в Тускуле, где проводит только одну ночь, после чего едет в Ланувий, в свое верное прибежище Астуру, но не задерживается и здесь. Аттику, оставшемуся в Риме, он пишет каждый день. Поводов для тревоги более чем достаточно. Что делает Секст Помпей? В Рим вернулся юный Октавиан, внучатый племянник Цезаря, — как его встретили? Поговаривают о нехватке зерна — насколько это верно? Цицерон не считает, что Антоний вынашивает какие-либо опасные планы; у него лучше получается заказать обед, пишет он, чем составить заговор против республики. Матий полагает, что все это дурно кончится. Цицерон не разделяет его мнения. Толпа переменчива, всегда во власти мятежных чувств, он ждет, что она успокоится, ловит признаки намечающегося поворота.