Принц и пилигрим - Мэри Стюарт

— Может статься, на сей раз она не прикажет меня высечь, — с надеждой заметил юный король Оркнеев, — Когда узнает, что я повредил ногу. И соколят я таки добыл. — Гавейн помялся. — Слушай, похоже, без посторонней помощи до дома мне не добраться. А тебя накажут за то, что бросил работу? Я позабочусь о том, чтобы твой отец не понес убытка. Может, если ты сходишь к своим и предупредишь их…

— Пустое, — объявил Мордред, к которому вновь вернулось самообладание.

В конце концов, между ним и этим блестящим наследником островного королевства есть и другие различия. Принц боится матери, и вскорости ему предстоит держать ответ, и оправдываться, и откупаться добытыми соколятами. А он, Мордред…

— Я сам себе хозяин, — непринужденно заверил он. — Я помогу тебе вернуться во дворец. Подожди, я схожу за салазками и отвезу тебя домой. Надеюсь, веревка выдержит.

— Ну, если ты так уверен… — Гавейн ухватился за протянутую руку, и сын рыбака рывком поставил его на ноги. — Ты-то точно выдержишь, ты сильный. Сколько тебе лет, Мордред?

— Десять. Ну, почти одиннадцать.

Если Гавейн и порадовался ответу, он это скрыл. Оказавшись лицом к лицу со своим спасителем, он видел: Мордред выше на ширину по меньшей мере двух пальцев.

— А, на год постарше меня. Пожалуй, далеко тащить салазки не придется, — добавил принц, — Меня наверняка уже хватились и кого-нибудь да вышлют на поиски. Да вот и они!

И не ошибся. С вершины ближайшего холма, где вереск сходился с небом, раздался оклик. К мальчикам спешили трое. Двое, королевские стражники, судя по одежде, были вооружены щитами и копьями. Третий вел коня.

— Ну, все в порядке, — заметил Мордред. — Салазки тебе не понадобятся. — Он подобрал веревку. — Так я пойду назад, на торфяник.

— Спасибо тебе еще раз, — Гавейн помолчал. Теперь и он вдруг ощутил некоторую неловкость. — Подожди минутку, Мордред. Не уходи. Я сказал, что ты в убытке не останешься, и это только справедливо. У меня при себе денег нет, но из дворца пришлют чего-нибудь… Значит, живешь ты вон там. Как зовут твоего отца?

— Бруд-рыбак.

— Мордред, сын Бруда, — кивнул Гавейн, — Я уверен, мать пошлет чего-нибудь. Ты ведь примешь деньги или подарок, правда?

В устах принца подобный вопрос, обращенный к рыбацкому сыну, прозвучал по меньшей мере странно, но ни один из мальчиков не заметил несоответствия.

Мордред улыбнулся — коротко, не размыкая губ, и улыбка эта показалась Гавейну до странности знакомой.

— Разумеется. Почему бы нет? Только глупец отказывается от подарков, тем паче если заслужил. А я себя глупцом не считаю, — добавил Мордред, подумав.

Глава 2

Послание из дворца пришло на следующий же день. Его доставили двое — воины королевы, судя по платью и оружию, и то были не деньги и не подарок, но повеление явиться к ее величеству. Похоже, королева пожелала лично поблагодарить спасителя сына.

Мордред выпрямился над торфяной бороздой и во все глаза воззрился на посланцев, пытаясь обуздать или хотя бы скрыть внезапно накатившее волнение.

— Прямо сейчас? Я должен пойти с вами, да?

— Таков приказ, — бодро подтвердил старший из стражников, — Так она нам и наказала: привести тебя немедленно.

Второй грубовато-добродушно добавил:

— Нечего тут бояться, паренек. Ты, по всему выходит, отличился, так что тебя уж не обделят.

— Я не боюсь. — Мальчик держался с тем же разительным самообладанием, что так удивило Гавейна, — Но я ужасно грязный. Я не могу явиться к королеве в таком виде. Мне придется сперва сходить домой и привести себя в порядок.

Стражники переглянулись, затем старший кивнул.

— Разумно. Ты далеко живешь?

— Да вон там, видите, где тропа вьется вдоль края утеса, а затем вниз. В двух минутах ходьбы.

С этими словами мальчуган нагнулся и подобрал с земли веревку: салазки были уже наполовину нагружены. Он бросил мотыгу поверх клади и зашагал вперед, таща за собою сани. Полозья из китового уса легко скользили по утоптанной, иссохшей траве. Мордред шел быстро, стражники не отставали. На вершине хребта воины приостановились, в то время как мальчик с привычной легкостью развернул сани и пустил впереди себя, вниз по склону, а сам ухватился за веревку, готовясь притормозить в случае надобности. Салазки скатились точнехонько к штабелям торфа, сложенным на траве позади хижины. Мордред бросил веревку и вбежал в дом. Сула толкла в ступке зерно. Две курицы, пробравшиеся в дом, квохтали у ее ног. Женщина удивленно подняла взгляд.

— Да ты рано! Что случилось?

— Мама, достань мне мою выходную тунику, пожалуйста! Только побыстрее, — Он схватил тряпку, служившую полотенцем, и снова метнулся к двери, — Да, и еще, не знаешь, где мое ожерелье? Ну, из пурпурных раковин на кожаном ремешке?

— Ожерелье? Умываться среди бела дня? — Изрядно озадаченная, Сула поднялась на ноги, чтобы отыскать требуемое, — Да в чем дело, Мордред? Что произошло?

По какой-то причине, до конца не осознанной, мальчик не рассказал ей о происшествии на утесе.

Возможно, что напряженный интерес родителей ко всему, что он делал, заставлял скрытного по натуре Мордреда инстинктивно ограждать от них часть своей жизни. Сохранив в тайне встречу с принцем, Мордред лелеял про себя мысль о том, как обрадуется Сула, когда королева, как мальчик самонадеянно предполагал, вознаградит его труды.

Наслаждаясь сознанием собственной значимости, он радостно выпалил:

— Мама, пришли посланцы от королевы Моргаузы, требуют меня ко двору. Они ждут за дверью. Мне велено явиться тотчас же, не мешкая. Королева пожелала сама взглянуть на меня.

Даже сам Мордред не ожидал, что сообщение произведет такой эффект. Мать на полпути к постели замерла, словно пораженная громом, затем медленно обернулась, одной рукою схватившись за край стола, словно без поддержки не устояла бы на ногах. Пестик выпал из ее пальцев и покатился по полу; куры с квохтаньем бросились к нему. Но Сула словно не заметила. В дымном полумраке хижины лицо ее приобрело желтовато-землистый оттенок.

— Королева Моргауза? Послала за тобой? Уже?

Мордред изумленно воззрился на нее.

— Уже? Ты о чем, мама? Тебе кто-то рассказал о вчерашнем?

Голос Сулы дрожал, но она попыталась взять себя в руки.