Генерал Доватор - Павел Федоров

Лицо Доватора омрачилось. После непродолжительного раздумья он взял чистый лист бумаги и написал было командарму подробную объяснительную записку. Но, вспомнив, что фронт растянулся от Балтики до Черного моря, он разорвал наполовину исписанный лист и бросил его в печь. Усталость и недомогание ломают все тело, но он не может лежать. Подойдя к двери, он негромко окликнул задремавшего адъютанта — капитана Курганова — и приказал прислать к нему Шаповаленко.

Филипп Афанасьевич не замедлил прибыть.

— Кони готовы? — спросил Доватор.

— Да они всегда готовы. Только Сергей спрашивает, какого подавать и далеко ли будем ехать. Ежели далеко, то Сокола. — Зная, что генерал болен и ему ехать нельзя, Шаповаленко, откровенно говоря, тянул волынку. — А ежели близко, то Казбека.

— Поедем в Добрино.

— Да разве воно наше, товарищ генерал?

— Оно всегда было наше, — устремив на казака усталые глаза, ответил Доватор.

— Да там же немцы!

— И я знаю, что немцы. Потому и еду.

Такой ответ привел Шаповаленко в полное замешательство: «Уж не бредит ли генерал от высокой температуры?»

— Вам бы надо, товарищ генерал, трохи отдохнуть. Цей самый грипп така проклятуща хвороба… — ласково, с тревожной озабоченностью сказал Филипп Афанасьевич и пустился в несвойственное ему медицинское рассуждение о теплых припарках и горчичниках. Сам он при лечении пользовался всегда одним и тем же средством — стопкой горилки, приправленной чудовищной порцией перца.

— Ты, дед, с каких это пор в милосердных братьях-то состоишь? — огорошил его Доватор. — Я твою «профилактику» знаю. Тоже мне гомеопат нашелся!

«Совсем занедужил генерал, — решил Шаповаленко, — и слова-то якись непотребные».

— Отвечай, чего молчишь? Есть такая наука, профилактика называется, слыхал?

— Слыхал.

— А хирургию знаешь?

— Это що живым ноги отрубают? Така лехция мне известна…

— Вот-вот, правильно. Ступай, веди коней. Поедем в Добрино. Мы там сегодня устроим фашистам «лехцию». Внушим им «профилактически», что ни одно совершенное преступление безнаказанным не остается, и хирургически докажем на саблях. Понял?

— Понял.

На самом деле Шаповаленко все понял по-своему. Вместо того чтобы привести коней, он побежал в медчасть и поднял на ноги всех врачей. По дороге он шепнул об этом и дежурному по штабу, а тот по телефону передал в штаб армии.

— Очень сильно заболел. Собирается ехать к немцам и делать им хирургическую операцию.

По пути из медчасти Филипп Афанасьевич завернул к Шубину.

— С генералом плохо, товарищ комиссар.

— Что такое? — встревоженно спросил Шубин.

— Занедужил. Ой, як занедужил, беда! Говорит всякие несуразности. Собирается ехать к немцам на лехцию. А у самого глаза горят, як два угля.

— Врача вызвали?

— Так точно, побудку сделал усем…

— Да, плохо дело.

Шубин, быстро накинув на плечи бурку, вышел вслед за Шаповаленко.

На квартиру они пришли одновременно с врачом и тихонько открыли дверь. Курганов, сидевший в передней, предупредил их, что генерал спит.

В ожидании коня Лев Михайлович, одетый в теплую бекешу и бурку, присел на кровать и уснул. Голова его в низко надвинутой на лоб кубанке лежала на подушке, ноги в белых валяных сапогах были опущены на пол. Шубин осторожно поднял их и бережно положил на кровать. Выйдя из комнаты, он категорически запретил кому бы то ни было будить генерала.

Но Льва Михайловича все-таки разбудили. В одиннадцатом часу утра он сквозь сон услышал шум. С протяжным звуком скрипнула дверь.

Доватор открыл глаза.

В комнату с запахом морозной свежести вошли командарм Дмитриев, член Военного совета Лобачев и Шубин. Последним через порог перешагнул незнакомый полковник в шинели с синими кавалерийскими петлицами. На боку его чеканным серебром поблескивала кавказская шашка. Полковник был смугл, худощав, с черными вразлет бровями.

Доватор вскочил и растерянно, точно провинившийся курсант, взял под козырек.

— Да он совсем молодцом выглядит! — весело крикнул Лобачев. — Человек отдыхает, при полном боевом, а вы толкуете, что болен! Ну, как себя чувствуешь, генерал Доватор?

— Спасибо, товарищ дивизионный комиссар. Я себя хорошо чувствую. Так заснул крепко, что, кажется, все на свете проспал… — укоризненно посматривая на Шубина, ответил Доватор.

Михаил Павлович с какой-то особенной радостью успокоительно кивнул ему головой, давая этим понять, что с ночной операцией все обстоит благополучно; потом, улыбнувшись, он сделал рукой такой жест, как будто говорил, что произошли необыкновенные и удивительные события.

Доватор настороженно и растерянно смотрел то на улыбающегося Шубина, то на командарма.

— Ты действительно проспал, гвардеец. Все проспал. Скажи ему, генерал. — Лобачев шумно сел на стул, жалобно заскрипевший под его могучей фигурой.

Откинувшись на спинку, он загадочно посмотрел на Доватора.

— Скажем по чести, проспал, — подтвердил командарм. — Первое поздравление получил твой комиссар Михаил Павлович Шубин.

— С чем вы нас поздравляете? — все еще ничего не понимая и с удивлением глядя на торжественные лица военачальников, спросил Доватор.

— С блестяще проведенной этой ночью операцией — раз! С гвардейскими дивизиями — два! Разрешите вручить приказ и поздравить вас, товарищ гвардии генерал-майор. Ваша кавгруппа переименована в гвардейский корпус, — проговорил Дмитриев.

— Служу Советскому Союзу!

Произнося эти торжественные слова, Доватор, все еще не понимая, что произошло, сел на кровать. Но когда присутствующие засмеялись, он вскочил, бросившись к командарму, трижды поцеловал его и, не находя слов, долго жал ему руку.

— Ты с полковником-то познакомься. Он ведь тебе кадровую дивизию привел. Ты понимаешь, кадровая!.. — Лобачев поднял указательный палец. — А ты, наверное, думал, что я тебя надул? Признайся, думал?

— Нет, товарищ дивизионный комиссар, я думал совсем другое, — подходя к новому комдиву, ответил Доватор.

— Товарищ гвардии генерал-майор, полковник Тавлиев с вверенной мне ордена Красного Знамени дивизией прибыл в ваше распоряжение, — четко доложил комдив.

— Ух ты! — радостно пожимая Тавлиеву руку, сказал Доватор. — Значит, будем воевать вместе? Хорошо будем воевать!

Лев Михайлович чувствовал, что командарм приехал не случайно. Он привез с собой не только заслуженную гордую радость, но и большую новую ответственность.

Вчитываясь после отъезда гостей в текст приказа о присвоении дивизиям звания гвардейских, Доватор только теперь во всей полноте осознал, как высоко оценило правительство заслуги его бойцов и командиров. Он задумался: какими знаниями, какой высокой культурой должен обладать военачальник, чтобы быть достойным советским полководцем?