ВАННА АРХИМЕДА СБОРНИК - ОБЭРИУТЫ

Оживали после двух часов и холмы над озером, оркестр располагался на самой вершине холма, где-нибудь под двумя-тремя соснами. Толпы в разноцветных трико купались и, лежа на животе, загорали. И опять то 60 «там раздавалось «тру-ру-ру-ру», то здесь и уносилось за холмы.

Токсовские возвышенности превращались в живые человеческие горы, и плакаты тогда, колеблемые ветром, казались знаменами и штандартами и горели на солнце своими белыми, желтыми, черными, золотыми буквами.

Сухонькая Таня и сухонький Петя вышли. Петя запер дверь и потрогал замок.

– Вот мы снова на лоне природы. Все же мы десять лет не были на даче. Захватила ли ты журналы и газеты? Приятно почитать, лежа под тенью дерева.

– Ты все прежний,- надевая митенки и раскрывая летний, с кружевами и костяной ручкой, длинный зонтик, радостно замечталась Таня.

Они пошли прямо по нолю к озеру. На Тане была коротенькая клетчатая юбочка, позволявшая молодым людям насмехаться над ее кривыми ножками, и крепдешиновая кофточка с треугольным вырезом, украшенная голубенькой ленточкой, несколько замусоленной.

– Солнышко греет,- сказала Таня.

– Да,- подтвердил Петя.

– Смотри-ка – цветы,- наклонилась Таня.

– Куриная слепота,- добавил Петя.- Какая ты у меня молоденькая! – Я побегу! – И Таня пошла по тропиночке, стала нагибаться, срывать цветы, плести венок. Петя сел на пень и раскрыл газету. Лицо у Пети было все в морщинках. Спина сутулая, глаза близорукие.

Таня пела романс и, сплетая венок, медленно шла вниз в долину.

. Ее старческие ручки довольно быстро срывали клевер, ромашку, колокольчики. Ее сухонькие ножки ступали почти уверенно по траве.

– Хорошо здесь, Таня,- услышала она дребезжащий голос сверху.

И опять молчание.

Только наверху шуршит газета.

Внизу бесшумно порхают бабочки. Седые волосы выбиваются из-под голубенькой шапочки. А Таня смеется. Ах, молодость, молодость! Расстилает носовой нлаток, садится на него, снимает шапочку и, надев на голову веночек, слушает, как гудит и поет и шелестит трава.

61 По утрам Таня по старой привычке обтирает Петю.

Сколько возни с мужем! И стоит худенький старичок в тазу с водой, а она его обтирает Петя играл когда-то на флейте в Академическом театре. Играл он с чувством, а Татьяна Никандровна где-нибудь сидела с подругой и слушала.

И наверху Петя, опустив газету на траву, достает из футляра флейту, играет.

Свистонов, гуляя над берегом озера и наблюдая праздничную толпу, слышит флейту.

Есть у супругов собачка. Она заменяет им ребенка.

Маленький, славный девятилетний фоксик, так быстро и незаметно состарившийся. Правда, по-прежнему у него розовая ленточка вокруг шеи и по-прежнему он бежит, опустив мордочку по дороге, но зовут его супруги уже не Травиатой, а просто старушкой. Сидит «старушка» с розовым бантиком рядом со старичком, плюющим во флейту, а внизу другая старушка с голубым бантиком, стриженая, с веночком на голове, лежа с зелененьким листиком во рту, на небо смотрит.

Но вот фоксик бежит и садится рядом со старушкой и смотрит в траву, как бы засыпая.

Свистонов шел, раздвигая кусты палкой.

Глухонемая жеманно шла, искривив шею.

Старик играл все воодушевленнее.

Долго смотрел с холма Свистонов и слушал флейту.

Затем спустился.

– Позвольте представиться,- сказал он,- Андрей Свистонов.

– Очень приятно,- опуская флейту, засуетился застигнутый врасплох старик.

Свистонов сел рядом со стариком Глухонемая стояла в отдалении – Вы дивно играете,- начал Свистонов.- Я люблю музыку. Мне уже давно хотелось с вами познакомиться Старик зарумянился.

– По вечерам я слышу, как вы играете…

Гуляя вокруг озера, Свистонов и Куку встретили Наденьку, шедшую в обществе брата и сестры Телятниковых. Наденька медленно шла, играя прутиком, брат и сестра шли по бокам. Это были двадцатилетний Паша, считавший себя стариком и принципиально говоривший 62 умные вещи, и семнадцатилетняя Ия – всезнайка. Паша был сосредоточен и мрачен, так как полагал, что у него дурная наследственность и что он развращен с малолетства. Ия была жизнерадостна и говорила об Анатоле Франсе. Сестра и брат дружили с Наденькой и ненавидели друг друга.

Увидев Свистонова и Куку, Телятниковы поклонились и пошли навстречу поздороваться.

– Андрей Николаевич,- сказала Ия,- какой я вам новый анекдот расскажу! – И пошла рядом со Свистоновым направо.

Куку, Наденька и Паша следовали за ними. Паша считал Свистонова крупным талантом. Поэтому с завистью смотрел, как Свистонов говорит с Пей. Паша страшно обрадовался, когда Свистонов, полуобернувшись, продолжая идти, обратился к нему, юноша, тотчас же добежав, пошел по другую сторону. Брат и сестра были честолюбивы.

Куку и Наденька отставали.

– Хотите сыграемте в рюхи? – предложил Свистонов брату и сестре, когда вдали показались дачи.

Паше неудобно было отказаться, хотя это он считал ничтожным и презренным времяпрепровождением. Ия с радостью согласилась и побежала доставать палки и рюхи из ямки. Свистонов взял палку и принялся чертить городки. Но вот наверху, на холме, показались Куку и Наденька.

Свистонов пошел навстречу.

– Мы собираемся в городки играть,- сказал он.- Не желаете ли принять участие? Но Куку отказался.

– Удивительный человек Свистонов,- произносил, идя вниз к озеру, Куку, держа Наденьку за локоть.- Какая бодрость в нем, какая веселость, какое остроумие.

Он, по-видимому, любит Токсово. А мне оно совсем не нравится. Здесь природа не вызывает душевного волнения. А я люблю там жить, где все величаво. Хорошо жить в обществе великих людей, беседовать с великими людьми.

– Постойте, Иван Иванович.- Наденька подняла глаза.- Смотрите, как хорошо здесь.

Глаза у нее были действительно прелестные, полузеленые, полукарие.

На небесах были барашки в тот вечер, а в озере – и лазурь, и барашки.

63 Куку накрыл пень своим пальто. Наденька села.

Куку сел пониже.

– Наденька,- сказал он нежно,- этот вечер волнует меня. Не в такой ли вечер князь Андрей увидел Наташу на балу и запомнил. Любите ли вы Наташу? Наденька мечтательно курила, следила, как распускаются в воздухе кольца дыма.

– Зачем вы курите, Наденька? – спросил Куку.- Это совсем не подходит к вашему образу. В вас должна быть великая жизнерадостность и естественность.

Бросьте курить, Наденька.- Настоящее страдание звучало в голосе Куку.

Наденька бросила папироску. Папироса упала на сухой дерн и продолжала тлеть и дымить.

– Но я ведь собираюсь стать киноартисткой,- помолчав, сказала девушка.

– Наденька, это невозможно,- пробормотал Куку.

– Как невозможно, Иван Иванович? – Если вы доверяете мне, не делайте этого шага.

Поверьте моей опытности. Вы должны быть Наташей! Наверху появился Свистонов с сестрой и братом.

Свистонов сел с Ией под деревом. Паша стал читать писателю стихи.

– Здорово,- сказал Свистонов,- талантливо.

Tlauia просиял.

– Значит, стоит писать? – спросил он.

– Конечно, стоит! – подтвердил Свистонов и посмотрел вниз.

«Пора»,- подумал он.

– Не будете ли вы любезны? – обратился он к Ие. – Спросите у Ивана Ивановича, который час.

Ия бросилась со всех ног.

В тот момент, когда Иван Иванович любовался озером, явилась Ия и, улыбаясь, спросила у задумавшегося: – Который час' Куку вынул часы.

– Десять,- солидно ответил он.- Где Свистонов? – Ждет наверху.

Ия подошла к Наденьке.

– Проскучала? – спросила она тихо.

Теперь шли втроем – Свистонов, Наденька, Куку.

За ними шли Телятниковы – Не думаешь ли ты,- мрачно спросил Паша,- что Свистонов нарочно играл с нами в городки, чтобы Куку мог полюбезничать с Наденькой? 64 – Брось, пожалуйста,- ответила Ия.- Откуда такая подозрительность? Просто Свистонов любит молодежь.

Опять день был воскресный. У кирки стояли таратайки. Кирка была наполнена девушками, похожими на бумажные розы, и желтоволосыми парнями. Играл орган. Сквозь цветные стекла падал свет. Наверху стояли Наденька и Куку. За ними – Свистонов и Трина Рублис. Наденька и Куку смотрели вниз на крестины, иногда бросали взгляд на проход и видели, как невеста, жених и сопровождающие готовятся двинуться к алтарю, лишь только кончатся крестины.

Жених волновался и переступал с ноги на ногу. Невеста была красна как рак.

– Какой материал для нас, Андрей Николаевич,- откинув голову, сказал Куку на ухо Свистонову.-Закрепите, прошу вас, закрепите это! – И Куку снова принялся смотреть.

Белокурая головка Наденьки была близка от него, и он представил свою свадьбу. Гордость изобразилась на лице Куку. Он увидел себя стоящим рядом с Наташей, то есть с Наденькой. На Наденьке белое платье, фата, в руках у нее свеча с белым бантом, и гулкие своды собора…

Достав платок, важно обтер лицо свое Куку.

Глухонемая вспоминала Ригу, красивый город Рига, и надежды, и свою прогулку с приехавшим на каникулы студентом Тороповым в лесок.