Бенони (пер. Ганзен) - Кнут Гамсун

— Пожалуй, что и блажь, — молвила вдругъ Роза.

Ему пришлось хорошенько подумать, чтобы припомнить, о чемъ онъ говорилъ давеча и съ чѣмъ она теперь согласилась. — Ну да, блажь, отозвался онъ. — Развѣ онъ тебѣ пара? Блажь.

— Но не тебѣ это говорить, — горячо возразила она. — И очень скверно съ твоей стороны говорить такъ!

— Ну, и не буду… И, чортъ побери тоже — тащиться такую даль съ непривычки! Теперь что-то такое стряслось съ подтяжками… Ты подожди меня впереди.

Она продолжала идти. Когда онъ догналъ ее, прямо надъ ихъ головами взошелъ мѣсяцъ. Вечеръ выдался чудесный.

— А вотъ и мѣсяцъ, — сказалъ молодой Аренценъ, снова подбодрившійся и готовый завести тары-бары. Вдругъ, онъ протянулъ руку впередъ, остановился и сказалъ:- Слушай, буря тишины! — и опять затараторилъ съ легкимъ сердцемъ: — Да, подумай только, — полный мѣсяцъ! Такъ и пялитъ на тебя глаза. А тебѣ, пожалуй, неловко, когда на тебя такъ глядятъ?

— Почему это?

— Да какъ-же, — бывшая невѣста почтаря Бенони.

Она не отвѣтила. Нѣтъ, съ чего это она стала такой благовоспитанной и не наговоритъ ему какихъ-нибудь рѣзкостей? А вѣдь молодой Аренценъ сказалъ: бывшая невѣста. Какъ будто это дѣло уже прошлое.

— Борре эккедъ [1],- услыхали они чей-то голосъ.

— Ибмель адде [2],- разсѣянно откликнулась Роза.

Это былъ лопарь Гильбертъ; онъ шелъ въ Сирилундъ.

— Кланяйся отъ насъ! — сказалъ молодой Аренценъ.

И Гильбертъ поклонился, — нечего сказать! Пришелъ въ одинъ домъ, въ другой, въ третій и вездѣ болталъ то же самое:- Ну, видно, у Бенони съ пасторской Розой ничего не выйдетъ.

О, лопарь Гильбертъ мастерски разнесъ новость этого луннаго вечера!

«И надо же было этому Гильберту попасться мнѣ навстрѣчу какъ разъ сегодня? Удивительно!» — задумалась Роза.

Они пришли на пасторскій дворъ. Молодого Аренцена приняли, какъ почетнаго гостя. Ужинъ былъ хорошій, пуншъ крѣпкій, и поздно засидѣлись хозяева съ гостемъ. Когда пуншъ началъ понемножку дѣйствовать, мать Розы не разъ отъ души посмѣялась, слушая веселую болтовню молодого Аренцена.

— Вѣрно, ваша матушка теперь очень довольна? — спросила она,

— Ахъ, она мнѣ покоя не даетъ своими заботами, увѣряю васъ.

Пасторша улыбнулась и постаралась извинить бѣдную женщину, — она вѣдь мать.

— Представьте, она навязываетъ мнѣ по двѣ пары рукавицъ!

— Бѣдняжка!

— Бѣдняжка? Да, не будь я такъ живучъ, не сдобровать бы мнѣ!

Тутъ пасторша разсмѣялась отъ души. Какой этотъ законникъ веселый малый!

Пасторъ съ пасторшей ушли на покой, а молодой Аренценъ съ Розой просидѣли еще долго. Они отлично поладили, и молодой Аренценъ сталъ куда серьезнѣе. Роза еще никогда не слыхала, чтобы онъ говорилъ такъ дѣльно и связно. Въ сущности, оба считали, что все-таки они пара, а эта выдумка насчетъ Бенони просто блажь. Старая четырнадцатилѣтняя привычка брала свое, и ничто не могло быть естественнѣе. Молодой Аренценъ, не стѣсняясь, говорилъ о будущемъ. Разумѣется, они заживутъ хорошо; заведется у нихъ и голубятня, и сарай для рыболовныхъ снастей, хе-хе! Гостившіе дома въ Пасху рыбаки, видно, уже оповѣстили на Лофотенахъ о его пріѣздѣ: онъ уже успѣлъ получить отъ своихъ односельчанъ нѣсколько писемъ съ просьбами о помощи.

— Подумай! Не могли даже потерпѣть пока вернутся домой, — боялись, что противникъ перетянетъ меня на свою сторону. Хе-хе!

Роза на это сказала: — Но что же мнѣ дѣлать съ Бенони?

— Въ самомъ дѣлѣ — что тебѣ съ нимъ дѣлать? — отвѣтилъ молодой Аренценъ, придавая ея словамъ совсѣмъ иной смыслъ. — Попросту бросить!

Роза покачала головой. — Нельзя. То-есть, конечно, мнѣ придется покончить съ нимъ такъ или иначе, но… Надо написать ему.

— Ни-ни! Совсѣмъ не нужно.

— Еще на-дняхъ я опять получила отъ него письмо. Постой, я сейчасъ покажу тебѣ. Я еще не отвѣтила; и это будетъ такъ трудно…

Роза пошла за письмомъ. При этомъ вспомнила про кольцо и крестъ, вспомнила и пристройку и большую спальню, — все, вѣдь, было сдѣлано для нея. Потомъ она вспомнила еще какое-то число въ серединѣ лѣта.

— Оно немножко чудно написано, — сказала она, какъ бы извиняясь передъ молодымъ Аренценомъ, и развернула письмо. Роза была серьезна и даже грустна, — Да, впрочемъ, тутъ дѣло не въ словахъ и не въ буквахъ, — прибавила она.

— А въ чемъ же?

— Въ смыслѣ,- отрѣзала она, чтобы предупредить всякія насмѣшки.

Но письмо Бенони было написано такъ ходульно… О, какъ трудно было не посмѣяться надъ этимъ курьезнымъ посланіемъ! Онъ писалъ, что, по-правдѣ сказать, ему больно неохота браться за перо, но прежде всего онъ долженъ сказать, что здоровъ. Затѣмъ, онъ былъ такъ опечаленъ ея молчаніемъ со Свеномъ Дозорнымъ; отъ двухъ ея строкъ ему хватило бы радости на всю зиму, но вѣрно она была не въ такихъ обстоятельствахъ, чтобы написать. Что же касается груза, то онъ все закупилъ по мѣрѣ силъ и разсудка, и всегда соблюдалъ интересы Макка, но многіе скупщики взвинчивали цѣны… «Долженъ также сообщить тебѣ, что пріобрѣлъ у одного здѣшняго хозяина двѣ пары голубковъ для нашей голубятни къ веснѣ. Два бѣлыхъ и два сизыхъ. Изъ этого видишь, что ты всегда и вѣчно у меня въ мысляхъ, и что я вѣренъ тебѣ по гробъ. Возлюбленная Роза, ежели тебѣ вздумается написать мнѣ разокъ, то не забудь проставить имя шкуны Фунтусъ, а то здѣсь много шкунъ и судовъ по всему морю. А какъ я буду благодарить тебя и благословлять и спрячу, какъ цвѣтокъ, у себя на груди. Изъ новостей могу тебѣ сообщить, что намъ дали отличнаго пастора; онъ посѣщаетъ и насъ всѣхъ на судахъ и рыбаковъ въ самыхъ бѣдныхъ лодчонкахъ. А мы вѣдь тутъ день-деньской на морѣ въ смертельной опасности. Каждую минуту можемъ ожидать призыва. Такъ, въ прошлую среду, послѣ обѣда, перевернулась одна лодка съ Гельгеланда, и одинъ изъ команды Андреасъ Гельгесенъ утопъ. Другихъ сняли съ киля, но они потеряли все свое добро и снасти. Закончу на этотъ разъ свое нижайшее посланіе и попрошу тебя прислать мнѣ ласковый отвѣтъ, такъ какъ люблю тебя, какъ могу и умѣю. Но, когда ты избрала меня въ спутники своей жизни, то не за мою знатность или ученость, а за мое бѣдное сердце. Еще одну вещь я хотѣлъ скрыть отъ тебя и не говорить раньше, чѣмъ вернусь домой, но теперь раздумался и лучше сообщу, что я уже писалъ два раза Макку и получилъ два отвѣта, и мы съ нимъ уже порѣшили, такъ что я купилъ музыку, на которой ты играешь, и розовый швейный столикъ изъ маленькой горницы. Я перевезу ихъ въ нашъ домъ и это будетъ тебѣ маленькая память отъ меня, когда я вернусь. Будь здорова и напиши скорѣй. Твой Б. Гартвигсенъ, — мое имя; имя шкуны Фунтусъ».

— Господи Твоя воля, — прямо не вѣрится, что это человѣкъ писалъ! — сказалъ молодой Аренценъ, вытаращивъ глаза.

— Ну, я этого не нахожу, — замѣтила Роза. Но ей было очень неловко, и она сейчасъ же спрятала письмо въ карманъ.

— «Изъ новостей могу тебѣ сообщить, что намъ дали отличнаго пастора», — пробормоталъ онъ, косясь на Розу.

— Ахъ, зачѣмъ я показала тебѣ! — вырвалось у нея съ досадою.

Она, сердитая, сконфуженная, принялась прибирать что-то, а онъ не могъ удержаться, чтобы еще разокъ не поддразнить ее:- Какъ бишь его звали, того гельгеландца, который утопъ? Андреасъ Гельгесенъ, кажется? Смотри, не забудь!

Роза отвѣтила изъ глубины комнаты:- Ты не смотришь на то, сколько онъ сдѣлалъ для меня. Теперь вдобавокъ еще купилъ клавесинъ и рабочій столикъ мадамъ Маккъ.

— Да, теперь тебѣ ужъ не видать ихъ!

— Я не къ тому говорю, что мнѣ ихъ не видать, а къ тому, что онъ купилъ ихъ, вошелъ въ такіе расходы. Нѣтъ, это ужасно гадко съ моей стороны… я готова плакать.

— Эхъ, — раздражительно сказалъ онъ, и всталъ.

Розу взорвало. — Что ты сказалъ? Неужто у тебя и сердца нѣтъ? Нѣтъ, теперь ужъ я напишу ему непремѣнно; сейчасъ же пойду наверхъ и напишу заодно. Пусть хоть получитъ отъ меня письмецо за все добро, котораго онъ желалъ мнѣ.

— А я захвачу съ собой письмо завтра утромъ, — сказалъ молодой Аренценъ.

XIII

На другое утро молодой Аренценъ снова предложилъ захватить съ собой письмо къ Бенони, но Роза отказалась:- Нѣтъ, ты попросту оставишь его у себя.

— Да, — согласился онъ. — А ты и въ самомъ дѣлѣ написала?

— Въ самомъ дѣлѣ? Разумѣется.

— Но посылать его все-таки не слѣдуетъ. Нельзя выдавать противъ себя такіе документы.

— Поди ты съ твоими разсужденіями! Письмо будетъ послано.

Когда служба въ церкви отошла, и молодой Аренценъ успѣлъ хорошенько показаться всѣмъ на церковномъ холмѣ, было уже поздно отправляться восвояси, и пришлось ему согласиться еще разъ переночевать у пастора. Зато Роза пообѣщала сопровождать его на другой день въ Сирилундъ.

Въ понедѣльникъ утромъ они и отправились въ путь, запасшись сумкой со съѣстнымъ и дорожной фляжкой. Роза взяла съ собой и свое письмо къ Бенони. Она все еще твердо намѣревалась сдать его на почту.