Женька, или Преодоление (СИ) - Купрашевич Владимир Ильич

Вернувшись, они еще сделали вокруг дома пару кругов. Щенок, словно взрослый пес, деловито обнюхал все стены, следы на снегу, задрал лапу на угол. Помаячив, минут пять у входа, они вошли в сени, где Женя остановилась в сомнении. Только услышав оклик Василия, Женя открыла дверь. Перешагивая порог, она так и не решила, рассказывать Василию о подростке или нет. Если это происки Барсика, утаить тогда ту позорную историю вряд ли удастся, хотя она уже не раз порывалась покаяться. Разве сможет он, узнав об опасности, не вмешаться? Как он потом пойдет на промыслы? …Уж разберется как-нибудь сама.

Однако Иваныч разрешил все ее сомнения. Сощурив глазки, он напрямую спросил, кто это там был.

— Да я не разглядела, темно…, — забормотала, было, Женя, но Иваныч продолжал сверлить ее взглядом и Женя невольно призналась:

— Подросток какой-то… маячил у окна.

— А куда побежал?

Женя, молча, махнула рукой в сторону леса.

— Племянничек! — определил Иваныч.

Тон его голоса показался Жене странным.

— Ваш, что ли? — спросила она.

— Ну, все, порешали! — положив ладонь на край стола, подвел черту председатель, словно никто никакого вопроса и не задавал.

Когда Василий вернулся, Женя вопросительно посмотрела на него. Пауза затянулась.

Василий молчал.

— Вася! — не выдержала Женя. — Ну что вы опять замышляете?

— Да ничего особенного. Обсудили наши дела.

— Ну не темни. Если бы это были просто дела, то нас не надо было выставлять за дверь сторожами.

— Это ты обо мне?! — взвилась Женя.

— Да, что ты, успокойся. Это я тебе объясняю его точ-кузрения. Он же тоже знает, что ты общаешься с Кирой…

— Да я ее обхожу седьмой верстой…

Василий прищурил глаза и ухмыльнулся.

— Ну да…

Знает! — ужаснулась в панике Женька.

— Мы готовимся в поход, — неожиданно признался Василий, и Женя тотчас забыла о внутренних проблемах.

— Спасибо, дорогой! Значит и щенка ты мне купил, потому что уже все знал, все решил, и, конечно же молчал… Ну, как всегда.

Василий, проведя ладонями по ее напрягшимся ягодицам, притянул к себе, уткнулся ненадолго в ее живот, потом поднял лицо.

— Что делать! Иначе мы потеряем уйму времени. Его и так у нас немного…

Женя попыталась освободиться, но он не отпускал.

— Ледокол выведет нас на чистую воду. У мурманских берегов, ближе к Баренцеву, теплое течение. Там лед не образуется, все траулеры сейчас там промышляют. Улов до таяния льда мы будет сдавать напрямую на мурманские базы, а, если удастся, и на шведские суда или, кто больше заплатит… Короче, будем работать на себя.

— Как шведские? Но это же… Вася, тебя посадят!

— Прежде всего, продажа на транзитные суда это не контрабанда. …Больше опасности здесь. Желательно, чтобы об этом никто не знал— он кивнул в сторону двери.

— Хозяева?

— В них-то вся и проблема. Весь наш доход уплывает в их карманы. Остальные, как рабы, в нужде.

— А если они узнают? Как вы объясните пропажу траулера?

— Теоретически мы идем в док на ремонт. По договору. Липовому, конечно. Об этом мы с Иванычем и разговаривали…

— Господи! И это, конечно, тоже устроил ты.

— Ну да.

— Не живется тебе спокойно… Подожди, а как это, до таяния льда… Насколько же вы?

— Думаю на всю зиму.

— Но когда же здесь начинают таять льды?

— Где-то в мае, иногда пораньше. Бывает в июне.

Женя едва не потеряла сознание. Справившись кое-как с помутнением рассудка, она шепотом переспросила.

— Так что, на четыре месяца?!

Василий ничего не ответил, а только испытующе посмотрел ей в лицо.

— У меня есть предложение.

— Какое? — простонала Евгения, уже догадываясь, о чем пойдет речь. И не ошиблась.

— Я думаю, ты могла бы вернуться на это время в Питер… Со щенком. Там он подрастет…

Договорить он не успел. Женя так резко его оттолкнула, что он едва не упал со стула.

— Я что для того выходила замуж, чтобы мыкаться по чужим углам?

— Ну почему же по чужим? Поживешь в моей квартире. Мне будет спокойнее и тебе.

— Мне-то как раз не будет спокойнее. Наш дом здесь, — жестко поставила точку в дискуссии Женя. — И ждать я тебя буду здесь, сколько надо, — добавила она после небольшой паузы.

Василий задумался.

— Понимаешь, — сказал он, минуту спустя, — я всегда беспокоюсь о тебе …Что-то мы недодумали в нашем проекте. Не могу представить, как ты здесь одна…

— Теперь я не одна, — оборвала его Женя и отбросила свежую сорочку, которую намеревалась одеть. — Теперь мы с Жучкой. А если ты меня отправишь в Питер, значит, я тебе не нужна.

— Хорошо, — внезапно согласился Василий. Только мне надо обучить тебя хотя бы каким-то приемам. Не всегда к тебе смогут прийти на помощь вовремя.

Женя, так и не надев сорочку, нырнула под одеяло и повернулась к нему.

— Что, тетка размазала? — А почему ты сама мне ничего не сказала?

— Да стыдно было, что струсила… А тетка могучая!

— Она у нас здесь как местный жандарм. — Но ты не думай, я и сама смогу постоять за себя.

Василий улыбнулся.

— Девочка то ты у меня спортивная и если подучить немного, … но, если что, не забывай про Гелю.

— Да я и тогда сумела бы, только неожиданно все случилось… Меня спровоцировал тот мордатый идиот. Топтался тут, у окон, ну я и решила переночевать у нее. Я же не знала, что там бордель… Вернее знала, но не поверила. И еще не говорила, ты бы сразу погнал меня в Питер.

Женя виновато посмотрела на мужа. Тот молчал.

— Я помню, что ты предупреждал, но… я больше ни разу у нее не была и не буду, — добавила она и с досадой подумала о своей патологической способности испортить себе репутацию.

— А ты знаешь, кто этот мордоворот? — спросил Василий.

— Понятия не имею. Какой-то Барсик.

Василий усмехнулся.

— Этот и есть тот, который доит нашу артель, ну, теперь акционерное общество.

— И что, местные, не могут разобраться с ними?

— Кто?! Силы неравные. И потом этот промысел захватят другие, если не вернем акции. Страна у нас сегодня такая. Эту посудину, которой я командую, купили они, в обмен на наши же акции и теперь продолжают доить. Только мне одному здесь и платят, по контракту… И то…

— Так они, выходит, хозяева?

— Ну да. Они еще промышляют и разбоем…

Договорить Василий не успел. В углу комнаты, звонко загремело что— то металлическое, и оба повернули в ту сторону головы. Упала кочерга, и от нее откатился перепуганный колобок с хвостиком. Бандиты тотчас же были забыты начисто и новый член семьи завладел вниманием взрослых.

— Он же, наверное, хочет есть! — спохватилась Женя.

— Или это, все-таки она? Тебе что сказали?

— А я даже и не спросил. Сейчас посмотрим, — Василий подхватил щенка на руки.

Под хвостик заглянули оба, но найти бесспорные признаки принадлежности к полу не удалось.

— Ну, значит девочка, — резонно заметил Василий. — Жучка.

— Эта жучка как-то подозрительно задирала лапку на угол. И, знаешь, уже тявкает. А почему Жучка?

— Ну, временно. Не муму же. А там посмотрим, если что перекрестим.

Вечерний чай пили из самовара, который Женя нашла в подвале и несколько дней отчищала древесной золой, пока на его засверкавших боках не проявились медали с царскими профилями. Дед Миша объяснил, как разжигать это историческое чудо. Спать они устроились уже втроем. Женя положила щенка рядом с собой, с краю, хотя понимала, что рискует снова вспомнить детство, но переносить жалобы малыша не могла. В постели он быстро пригрелся и затих. Подобно ему прильнула к мужу и сама Женя… Собирала она Василия в дорогу долго и тщательно. Сам по себе процесс наводил на нее тоску, но она понимала, что продумать надо все до мелочей. Жаль она не может положить в рюкзак и себя.

— Вася, а как же на самом деле ты там?… Ведь долгое воздержание вредно, — спросила Женя в последнюю ночь. — Сам с собой, что ли?