Женька, или Преодоление (СИ) - Купрашевич Владимир Ильич

Владимир Купрашевич

Часть вторая

Преодоление

В Архангельск они прилетели к вечеру, на небольшом двухмоторном самолете (Женя такие видела в кинохронике второй мировой войны) без особых приключений, если не считать периодической болтанки. Зато, когда самолет вырулил к вокзалу и остановился, в ожидании трапа, у него отвалилось колесо. Как раз с той стороны, где был выход, потому никакой лесенки не понадобилось, и хватившие адреналинчику пассажиры выходили прямо на поле, перешагивая через порог наклонившегося на бок аэроплана.

По причине аварии пассажирам тут же выдали и багаж.

— Как можно летать на таком сундуке?! — волоча саквояж, пробормотала Женя и обернулась к Василию, который, тоже с багажом, шел следом.

— Частный. Не до ремонта, бабки делают. Да и садятся за штурвал все кому не лень.

— И ты знал и рискнул? А если бы упали? — возмутилась Женя.

— Ну и получилось бы, что пожили счастливо и умерли в один день… Ты разве против?

Женька поставила вещи на траву, просунула руки под полы его не застёгнутого плаща.

— Конечно же, нет,… только не сразу, — прошептала она.

Она все еще не отошла от запредельных ощущений, какие доставали ее в полете.

— Это как? — Ничего бы не успели.

— А что бы ты хотела успеть?

— Причаститься? — Засмеялся Василий и прижал ее к себе плотнее.

Хитрит муженек. Прекрасно знает, что от воздушных ям у нее душа уходит в пятки, но по пути задерживается…

— Надо еще найти машину, чтобы доехать до поселка, — вернул ее к действительности муж.

Женя оттолкнулась и схватилась за сумки.

— Тогда чего же мы стоим?! Скоро ночь…

Посадочную площадку маршрутки они нашли по скоплению народа. Публики было много… Время от времени, к краю тротуара, подкатывал очередной микроавтобус, и в него втискивалось с десяток ожидавших. После чего «телега» неспешно отъезжала. Иногда к толпе подкатывали шустрые таксисты на своих разнокалиберных легковушках, но только в такие минуты, когда возникала заминка с маршрутками. Эти торопили пассажиров и срывались с места, не дожидаясь, когда захлопнутся двери.

— Ну, так скоро и наша очередь подойдет…, — размечталась Женя.

— Эти все в город. Наша ходит редко, а таксисты туда не суются, — остудил ее муж.

— Что, такая плохая дорога?

— Да нет. Просто участок глуховат. Бывали разбои, сейчас вроде поутихло, но опасаются…

Василий помолчал и добавил, что в этой губернии не всегда мирно. Потому Женя должна здесь быть осторожной и не делать ни единого шага без него.

— Ты хочешь меня напугать?! — засмеялась Женя, притискиваясь к Василию. — У меня и так еще мандраж от самолета не прошел… Ты ведь знаешь, как на меня страх действует…

Она оглянулась и шепотом добавила:

— Могу ведь и в кусты затащить …

Василий посмотрел в ее заблестевшие глаза, но снова ускользнул от опасной темы.

— Если будешь меня слушаться, ничего не случится.

— Ну и жаль! — вздохнула Евгения.

— Ну не остановке же! — не удержался все-таки лицемер.

— А я согласилась бы и на остановке, — невольно брякнула Женька.

— Зря я тебя не оставил в Питере, — покачал головой Василий — Ты тут со страху наделаешь делов…

В глазах Женьки появилось что-то колючее.

— Такой страх меня не возбуждает, А насчет Питера забудь. Подождать на берегу я еще согласна, но остаться в другом городе, спасибо, у нас это уже было. И потом… я ведь тебя хочу, а не кого-нибудь, можешь за них не переживать…

— Все, все! — Василий вновь прижал к себе взъерошенную жену. — Я же не о том…

— А с бандитами мы разберемся! — закончила Женька.

Василий хохотнул.

— Они, наверное, и не догадываются, что конец им пришел!

Решение ехать с мужем на заработки она принимала сама. Хотя идея изначально принадлежала Василию, но тот, в последний день, усомнился в том, что риск оправдан и попытался дать задний ход, принялся расписывать ей предстоящие страсти-мордасти, но было уже поздно. Сознание, что они наконец-то вместе и навсегда, не оставляло места другим вариантам, потому перспектива отъезда из Питера в холодное сырое будущее, каким он разрисовал ей побережье Белого моря Женю нисколько не испугала, к тому же климат Архангельской губернии мало отличается от питерского. А известие, что жить она будет в условиях, какие там были и несколько веков назад, вообще пролетело мимо. Комфорт для нее теперь создавался не окружающей средой, а близостью с ним и только с ним… И ощущение этого комфорта возникало не только в тот, самый обалденный момент, но и в ожидании этого безумия, даже просто от уверенности, что это будет, стоит только захотеть. За несколько месяцев общения с этим мужчиной она усвоила, что секс — это не только сам процесс, но и ожидание его и борьба за него. И если перспектива его удалена и не ощущается, теряется всякое желание жить. Для нее эта перспектива стала реальной и ярко выраженной. Так что окружающая среда не имела значения — он, Василий, был ее окружающей средой. Потому и переезд воспринимался ею не более как смена декораций. Неважно куда. Хоть на голую льдину в Арктике.

Она даже не вникала в детали предстоящего быта и лишь перед самым вылетом спросила мужа, где они долгие дни и ночи будут заниматься любовью. Василий сообщил ей, что жить они будут на берегу моря, в отдельном домике на краю рыбацкого поселка. От областного центра это не очень далеко — при острой необходимости даже можно дойти пешком. За день…

Этой информации для нее было достаточно. Лишь бы не мешали.

— Только этой самой любви будет немного, — предупредил он уже в аэропорту.

Она сделала тогда равнодушный вид, но не выдержала:

— Это почему же?

— Мы же собрались на промыслы. Подправить бюджет. Думаю, что часто буду уходить в море. Расслабляться будет просто некогда.

— Ну, ты за кого меня принимаешь… Я же не только о постели. Нам и здесь в Питере никто особо не мешал… Я о том, что мы, наконец-то, будем одни. Может быть, я уже надоела тебе?

— Ты мне еще нигде не надоела, — уверил ее Василий.

— Правда?! — усомнилась Женька.

Василий подтвердил:

— Правда.

Словно подписал справку.

Наехать на него за этот тон она тогда не успела — объявили посадку…

Уже здесь, в Архангельске эпизод этот снова вспомнился, но она решила, что все это мелочи — не стоит рассматривать в микроскоп каждую интонацию. Иначе крышняк гарантирован. Правда, обещания не придавать значения всякой ерунде быстро забываются.

— А здесь, в принципе, солнце бывает? — оглядываясь от безделья, вокруг спросила Женя.

— Бывает. С наступлением морозов солнце здесь, пожалуй, чаще, чем в Питере …

— Ты что, был и здесь?

— Конечно. Все северное побережье у нас исползано.

— Ну да, огни, воды и медные трубы…, — пробормотала Женя.

— Огней и вод было с избытком, а медных труб…, ну вот разве ты у меня…, — наконец хмыкнул капитан что-то тепленькое.

— Ах, какие мы несчастненькие… У самого баб было не перечесть. Ты и после меня тоже будешь рассказывать о своей прошлой безрадостной жизни?

— Как это, после тебя? Кто-то угрожал быть со мной и в горе и в радости до последнего дня…

— Я ведь могу умереть и раньше, — возразила Женя. — Где гарантия…

Василий помолчал с минуту, потом качнул головой.

— Я тебе этого не позволю.

Женя засмеялась.

— Конечно, я буду слушаться. А умереть я и не боюсь.

Я боюсь только одного… остаться без тебя. Слишком трудно ты мне достался…

— Но добыча, хотя бы стоящая?

Женя хотела было ответить всерьез, но в голове зародилась крамола и она, сунувшись носом к его уху, фыркнула.

— Конечно, но с другим ударением…

Василий качнул головой.

— Ну и перспективы… А вдруг проблемы?