Антонио Гауди - Бассегода Хуан Нонель

Особенная заслуга Гауди заключается в том, что он сумел извлечь из природного окружения и ввести в мир архитектуры ряд форм, мимо которых проходили поколения зодчих. Гауди обратил особое внимание на гиперболические параболоиды и их сечения, гиперболоиды и геликоиды. Образование этих форм достаточно незамысловато — проще их наименований. Известно, что гиперболический параболоид образуется при скольжении прямой по двум другим — непараллельным — прямым в пространстве и плоскость фактически представляет собой частный случай этой геометрической пространственной фигуры: направляющие оказываются строго параллельны между собой. Аналогичным образом получается и гиперболоид: хотя это прежде всего тело, образуемое вращением гиперболы вокруг оси, его можно получить и вращением вокруг той же оси наклонной прямой линии[47]. Наконец, геликоид без труда образуется при помощи вращения отрезка вокруг оси, если одновременно отрезок перемещается вдоль оси.

Гауди избрал именно эти пространственные формы в качестве основных «кирпичей» своей геометрии архитектурного формообразования. Мастер не мог использовать эти абстрагированные формы в чистом виде, изымая их из природного окружения, где они всегда фактурны — покрыты цветом и растительностью или камнями; заметим, что пространственный промежуток между двумя холмами всегда имеет форму гиперболического параболоида, хотя и не воспринимается таковым, как правило. Поэтому-то, заимствовав у природы геометрический принцип, Гауди затем покрывал его естественным декором[48]. Так, на фасаде Рождества храма Саграда Фамилиа, колокольни которого представляют собой правильные параболоиды, тщательно воспроизведено более ста видов животных и столько же растений. Это «простое» воспроизведение природы, «незамысловатое» подражание ей стали фактически подлинной революцией в архитектуре, осуществленной одним человеком — без манифестов и лозунгов.

Во внимании к гармонии пропорций, цвету, свету Гауди считал себя прямым продолжателем византийской и готической традиций — об этом он часто говорил в своих беседах в подвале дома Мила́ и на стройплощадке храма. Но точно так же он иногда выражал свое отношение к барокко, а само его творчество навсегда сохранило и отпечаток стиля «мудехар», и привязанность к народной каталонской архитектуре.

Казалось бы, чистота принципов формообразования, свойственная Гауди, должна была произвести некоторый общий поворот в архитектуре. Но этого не произошло из-за вневременного характера идей мастера. Воплощенные в его работах принципы никак не связаны с маятниковым колебанием художественных течений XX в. Концепция архитектора, никогда не принявшая связной литературной формы, осталась известной лишь узкому кругу друзей в то самое время, когда в европейской архитектуре близилось торжество идей функционалистов и пуристов всякого рода, певцов прямой линии и глашатаев прямого угла. Когда Гауди умер, в Дессау строился «Баухауз» Гропиуса.

В основе творчества каталонского архитектора сказывался в то же время принцип коллажа, выработанный им совершенно самостоятельно — намного раньше, чем о нем заговорили дадаисты, кубисты или сюрреалисты. Хотя формально и сопряженный с эклектикой как таковой и с эклектической доктриной архитектурной школы, которую прошел Гауди, — это совершенно персона-листический прием. Для раскрытия его в полноте воспользуемся характеристикой той работы, которую мы сознательно оставили в стороне в ходе хронологического описания проектов и построек. Речь идет о работе архитектора над реконструкцией (по условиям задания — реставрацией) главного собора в городе Пальма ди Мальорка в период с 1904 по 1914 г.

Работы по преобразованию древней мусульманской мечети в готический храм начались при короле Хайме I — завоевателе Балеарских островов, однако опоры, разделяющие нефы собора, были воздвигнуты лишь к 1406 г., и все сооружение было завершено лишь в 1613 г. Собор (длиной 120 м.) очень высок: до замкового камня центрального нефа 20-метровой ширины — 44 м. от уровня пола. После землетрясения 1851 г. возникла очевидная опасность обрушений и начались реконструктивные работы, тянувшиеся несколько десятилетий.

В 1899 г. епископ Мальорки посетил Антонио Гауди на строительной площадке храма Саграда Фамилиа, был восхищен его идеей и через год, после вторичного посещения, предложил ему взять на себя работы по реставрации. Прибыв на Мальорку в марте 1902 г. и осмотрев собор, Гауди уже через три дня представил эскизный проект. В августе того же года архитектор вновь прибыл на остров, представив епископу деревянный макет с общей идеей проекта комплексной реставрации. После нескольких поездок Гауди и утверждения проектной идеи его помощник Рубио́ временно поселился в Пальме, чтобы вести всю совокупность работ.

Совершенно очевидно, что в сознании Гауди цель реставрации отнюдь не означала восстановления оформления интерьеров в некотором прежнем виде[49]. Архитектор сразу же предложил разобрать оба иконостаса (готический и барочный) в предалтарной части, переместить хоры из середины нефа к алтарю, раскрыть в интерьер капеллы Троицы, расставить новые кафедры, установить балдахин над алтарем и заменить утратившие прозрачность витражи. Не нарушая общей структуры интерьера храма, Гауди тем не менее трактовал его как своего рода пластичный материал и фон для отважного введения в композицию совершенно новых акцентов. Так, готические стулья, перенесенные с хоров в предалтарную часть, были по поручению Гауди расписаны Хосе Хухолем контрастными и интенсивными цветами[50]. Поскольку Хухоль помимо цветочных пятен ввел еще и надпись «Его кровь на наших телах», каноники пришли в ужас и эта работа была отменена.

Поскольку деревянная галерея в королевской капелле пересекала предалтарную часть, Гауди велел ее демонтировать, посчитав не слишком ценной и совершенно игнорируя тот факт, что галерея была создана в 1269 г. Барочный иконостас середины XVIII в. был демонтирован и вывезен в другой храм, а находившийся за ним готический (середины XIV в.) был установлен над дверьми галереи в два уровня: лицевая сторона внизу, оборотная — наверху, над ней.

Привлекши к работе кузнецов с Мальорки, не имевших никакого художественного опыта, но чрезвычайно ловко гнувших на огне крупные железные детали, Гауди избрал кованое железо основным материалом нового оформления интерьера. Из него было сооружено ограждение предалтарной части, служащее одновременно для установки свечей, — снизу к венцу подвешены цепи с гербами Мальорки и Арагона. На стенах королевской капеллы были установлены канделябры и ограждение перед епископским креслом. По мере продвижения работ пространственный коллаж набирал все больше смелости: вокруг алтарного стола Гауди разместил четыре древние колонны, когда-то находившиеся в соборе, но вывезенные давно в молельню одной из старых усадеб, и превратил их в огромные канделябры. Над алтарем был подвешен прямоугольной формы плоско-вспарушенный балдахин, а под ним — многоугольная корона с семью гранями (соответствующими семи ипостасям Св. Духа), декорированная виноградными листьями и колосьями. С каждой стороны короны свешивается по семь крупных лампад.

Заболев, в жару, Гауди дал Рубио́ ошибочный вес многоуровневого балдахина (вес одной из семи сторон вместо общего веса), что едва не привело к катастрофе: тросы начали рваться сразу же после церемонии открытия собора[51].

Разместив по сторонам предалтарной части галереи для певчих, Гауди смонтировал их из деталей разобранных хоров, а в самом нефе расставил пятиметровой высоты канделябры, так как стремился создать своего рода цоколь для тонких восьмигранных колонн, уходящих на 20-метровую высоту. Над кафедрой Гауди сделал невиданной формы балдахин, паруса которого должны были быть покрыты надписями[52]. Архитектор перевесил и докомпоновал сложную систему светильников главного нефа, создал ряд предметов церковного обихода, мебели.