В мире событий и страстей - Владимир Бурлачков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А поконкретнее можно сформулировать, что мы путаем? – спросил Борька, нежно улыбаясь после четырех рюмок коньяка.
– Да как же! Либерализм, демократия – это этика и свобода каждого, кто хочет реализовывать свои устремления. – Вейтер всем видом показал, что продолжать разговор ему неинтересно и окликнул кого-то у соседнего столика.
Ирина тоже ушла. Борька подлил себе коньяку:
– Началось с колбасизации экономики, а закончиться может фиг знает чем.
На другой стороне широкого стола весело проводила время компания из трех человек. Один из приятелей говорил другому:
– Яков! Всегда будь таким, какой ты есть! А можешь быть лучше – будь!
Откуда-то сбоку донесся громкий бас:
– Не, ребята, в ближайшие годы золотого сечения не предвидится!
Олег подумал, что пора уходить; тем более что Борька налил себе еще одну рюмку.
В фойе Ирина провожала гостей и обещала, что на днях обязательно к ним заедет. Сергей Павлович стоял у стойки вахтера и раздраженно разговаривал по телефону:
– Как это?! Как кобель сбежал? Да ты что! – И пояснил Ирине: – На даче пес решетку сломал. – И опять в телефонную трубку: – А вы чего там все смотрели?! Прогрыз даже? И куда? К соседской суке? И еще забор разворотил! Вот, зараза! А сука большая или маленькая?
Борька оглянулся и шепнул Олегу:
– А это для кого значение имеет? Я что-то не врубился… А в целом компания здесь подобралась интересная и поучительная. Как говорилось у нас в красном эскадроне: «Позор пессимизму мрачных!» Хи-и!
Олег позвонил Ане в воскресенье утром и предложил:
– Пойдем куда-нибудь. В кино или кафе. Хочешь?
– Ко мне сегодня приехать должны, – сказала она. – Картошку привезут. Девочки посылают, а наш бывший ученик привезет. Не знаю, сможет ли он целый мешок до квартиры донести.
– Если двоек ему не ставила, донесет.
В Анином дворе Олег опять столкнулся с недовольной женщиной и поздоровался. Она посмотрела на него подозрительно и что-то шепнула подруге, с которой прогуливалась.
Аня открыла дверь, и Олег сразу спросил:
– Привезли? Нет еще? А картошка какая? Что за сорт? В коровняк сажали-то, али как?
– Все расскажут, когда привезут.
Олег прошел в комнату. Окно было приоткрыто. Ветер трепал занавеску. Она стелилась по журнальному столику, задевала высокую вазу.
– Садись. – Аня показала на кресло у журнального столика.
– А ты?
Она отодвинула стул из-под накрытого скатертью стола и села:
– Ну и как дела?
– Так удачно на этой неделе получилось, что расчеты пошли. Сам рот разинул от удивления. В общем, оказался в лидерах.
– А я опять думала: как-то стремительно ты возник. Не было, не было – и вдруг!
– Это плохо или хорошо?
– В том-то и дело, что я не знаю. – Она отвернулась к окну.
– Это я тебе не могу объяснить – чем не угодил.
– Не в тебе, конечно, дело, – тихо говорила она. – Просто я тебя другим представляла. Или нафантазировала.
– Ты хочешь сказать, что в людях не разбираешься, и поэтому обо мне ничего путного подумать не можешь.
– Почему не разбираюсь? – удивилась она.
– Потому что считаешь меня темной личностью.
– Если бы так было, я бы тебя в гости не пригласила. Но ты красуешься, если ловишь меня на словах.
Раздался звонок в дверь. На пороге стоял здоровенный детина. Перед ним на полу лежали два почти полных мешка.
– Анна Николавна! – выкрикнул детина. – Здрасьте! Во! Доставил! Еле вас нашел! – И вытер нос рукой.
– Здравствуй, Толя! Проходи! – строго сказала Аня. – Картошку, пожалуйста, вот сюда, в угол. А теперь руки мыть и обедать.
– Не, я уж поеду. – Толя отрицательно покачал головой.
– Поешь и поедешь.
Она кормила ученика куриной лапшой. Олег сидел за столом за компанию и пил чай.
– Вы, если чего, всегда знайте, что уж картошки-то мы вам привезем, – говорил Толя. – Время какое-то стремное настало. Всё впопыхах. То одно, то другое.
– А у тебя как дела? – спросила его Аня.
– Были тут всякие неприятные вещи, да вроде бы пронесло. Ведь, по правде сказать, я в школе книжек не читал. А тут – во! Каких две толстенных прочел! На две недели хватило. Одна – про морские сражения; другая – про Африку.
– Я всегда вам говорила, что читать интересно. – Аня стояла у окна, сложив руки на груди.
– Еще бы! – Толя доедал лапшу. – А так просто сидеть – через два дня тошно стало.
– Где сидеть? – не поняла Аня.
– Да ехали мы с Димкой на его машине возле рынка. Идут какие-то двое. Не наши! Не понравилось им, что мы близко ехали. И бац! Ногой по крылу. Ну, мы вылезли и поговорили. Потом оказалось, что они в больницу попали. А вечером нас наряд забрал. Вот я книжки и читал.
– А дальше как? – спросил Олег.
– Покамест мы там, это, с Димкой книжки читали, те двое в больнице лекарства сперли и вдарились в бега. Их потом по всему району ловили. Они, до того, как к нам задраться, телушку в совхозе стащили.
Толя прощался долго. Стоял в дверях, пригнув голову и повторял:
– Я вам, Анна Николавна, своей картохи привезу. Чего мне! Я тут раз в месяц бываю. С предприятия сюда часто машины гоняют.
Аня мыла посуду и говорила:
– Помню, придешь в школу, у крыльца все заплевать успели, а в коридорах даже девочки жутко ругаются. Я думала, буду им стихи на уроках читать, и они другими станут.
– Может быть и стали, – сказал Олег. – Почему бы и нет.
– Не знаю.
Вечер был ветреным и сырым. В конце аллеи фонари светили из белесой жижи тумана. Таял недавно выпавший снег, сходил с дорожек и с еще зеленых газонов сквера.
– Я здесь с бабушкой всегда гуляла, – говорила Аня. – Когда маленькой была – по полдня. С одной стороны до другой. Вот оттуда, от Пресненского вала всегда несся какой-то гул. Будто там что-то рушилось. А в той стороне, – она показала в сторону Звенигородского шоссе, – только звон трамваев. И как будто – с той стороны все плохо, а с этой – хорошо. И я всегда гадала – уйдет плохое или нет.
– А мне казалось – плохое – это пока мы еще не выросли. – Олег ступил чуть в сторону, обходя большую лужу. – А как мы вырастим – все исправится. Наверное, в детстве всем так кажется.
– Я об этом не думала. Мне часто тревожно бывало.
– О чем?
– О том, что дальше будет. Даже по ночам казалось, будто откуда-то с той стороны гул нарастает.
– Впечатлительная вы барышня.
– На то и барышни.
Борька отложил газеты на край заваленного книгами и папками длинного стола и посмотрел на Олега:
– Если бы люди не писали статей в газеты, осталось бы неизвестным, каким мусором у них головы забиты.
– Это ты по какому-нибудь поводу или в общефилософском плане? – спросил Олег. – И вид у тебя какой-то несобранный. Научный работник, знаешь, каким должен быть? Как артиллерист! Чисто выбрит и полон творческих замыслов!
– Я тут вчера расположил к себе одну даму. – Борька зевнул и откинулся в кресле. – Ну, и расположился у нее до утра. Лучше бы домой спать поехал. Терпеть не могу чужие диваны. Вчера еще в парке гуляли, и я ей руку на плечо положил. А теперь у меня плечо болит. Вот уж, действительно: время обнимать, а время – уклоняться от объятий. А на той неделе ездили к ней на дачу. Я печку топил.
Правда, малость надымил. Хи-и! Она мне и говорит: «Все дрова сжег! Гиппократ вы эдакий!» Хи-и!
– Зато ты у дам – на хорошем счету, – заметил Олег.
– Мне один мудрый мужик говорил: к сорока пяти годам для нормального человека самым необходимым актом становится акт познания.
– Это ты к тому, что надо об установке поговорить? – спросил Олег.
– Не, это я просто так.
– Слушай, а зачем нас Ляшко вызывает?
– Ясно, что не к добру, – буркнул Борька. – Чем-нибудь да озадачит. Ой, как мне к нему идти не хочется!
Ляшко показал, чтобы они садились за большой стол, а сам прошелся по кабинету, скрипя паркетом, и невзначай проверил, плотно ли закрыта дверь. Уселся напротив и провел рукой по ежику седых волос:
– Ну, дело вот в чем! Варягов на наш институт не нашли. Не до нас, видно. Сегодня подписали приказ о моем назначении… А знаете, что ночью было?
– Что? – спросил Олег.
– В Минске эти трое подписали соглашение о ликвидации Союза.
– Ну, это еще ничего не значит, – ответил Борька.
– Не, союзные органы деморализованы и разгромлены. Да-а, кто бы мог такое подумать! А весной на референдуме сколько процентов за союз было? Семьдесят шесть? Вот вам и мнение народа! Эх, как тогда Брежнев ошибся. Уж какой был по молодости орел! Как в шестьдесят четвертом переворотом раскрутил! А такого дела не заметил. Зачем-то при себе Юрия Владимировича держал. А казалось, что мы это когда еще пережевали да выплюнули… Это все старое. А вот сейчас самая буза и пойдет. Вы меня поймите: я тут ненадолго. Тоже, в моем возрасте надо и честь знать. Но когда у нас здесь буза начнется, я с ней не справлюсь. Поэтому думайте и через пару дней ко мне с соображениями приходите.