Жемчужная тропа - Энн Вулф

– Ты уверена, что тебе нужны эти чертовы тампоны? – поинтересовался он у Кортни.

Она только задумчиво кивнула, пропитывая вату каким-то благоухающим лосьоном.

– Сейчас я только промою, – успокоила она его. – А это будет гораздо неприятнее, чем розмарин.

– Не напоминай о розмарине, – взмолился Морис. И тут же замолчал, потому что ее белоснежное лицо, ее темные густые ресницы, ее мягкие волосы, – все это склонилось над ним, порождая какие угодно чувства и ощущения, но только не боль.

И в ту же секунду Морис понял, что в этой девушке, которая по манерам обхождения больше напоминала парня, было то, чего он никогда не получал от своих многочисленных женщин: искренняя, настоящая забота о нем. И забота не потому, что от него хотели получить что-то взамен, а просто потому, что он человек, заслуживающий этой заботы… Заслуживающий того, чтобы его пустили на ночлег, того, чтобы не боялись тех, кто идет за ним по пятам, того, чтобы ему «зализывали» раны, когда ему больно и плохо. Да, он для нее – никто. Не брат, не муж и даже не друг. Но, несмотря на это, она видит в нем человека. Живого человека, которому нужна помощь…

Агатовый шелк ее волос скользил по его щекам, покрытым жесткой щетиной, ее дыхание, чистое, нежное, как лепестки утреннего цветка, порождало в нем желание дышать еще и еще, овал ее лица, молочно-лунный, как матовость лунного камня, согревал его тело невидимыми лучами… Он словно погрузился в ее мир, в тот мир, куда она не пускала никого, но куда была открыта дорога для чистого сердца…

Правда, Морис не так уж был уверен в том, что его сердце – чистое. Ибо в ту минуту, когда волшебные руки Кортни колдовали над его раной, он думал, мечтал только об одном: о поцелуе. О нежном, свежем и невинном поцелуе, который он сорвал бы с ее губ. А потом… Потом он поцеловал бы эту восхитительную шоколадную звездочку, которая красовалась на ее подбородке. А потом белоснежную шею, на которой, бог знает зачем, красуется это украшение в виде зуба… А потом… Мориса захлестнула такая жгучая волна желания, что он с великим трудом сказал себе: «стоп». Потому что – еще секунда, и его губы прикоснулись бы к ее улыбчивым губам, и тогда они перестали бы улыбаться…

– Готово! – Кортни подняла голову.

Расплавленный шелк потек в привычном для него русле – по плечам Кортни. Морис даже не успел опомниться, выйти из мира своих призрачных фантазий, когда она произнесла это «готово». Но, самое удивительное, – Морис не почувствовал боли. Ни на секунду, ни на мгновение. Он был так увлечен своими грезами, что боль… Боль прошла мимо него, не оставив ни единого пятнышка в его сознании. Неужели все кончилось?

Морис оглядел свою руку, потом – довольное лицо Кортни. Действительно, все. Рука перевязана аккуратным бинтом, болит, конечно, но не так сильно. Она почти перестала «дергать», чему Морис был несказанно рад.

– Ну что, болит? – улыбаясь, спросила Кортни, заранее зная ответ. В этом деле она поднаторела тоже благодаря отцу. Он считал, что его дочь должна научиться всему понемножку, и рассказал ей об удивительных свойствах ароматических масел. Правда, Кортни не слишком часто сталкивалась с серьезными ранами, но в детстве, разбивая коленки, отлично знала, что есть средство, которое не только обеззаразит ранку, но и обеспечит скорейшее ее заживление… А по блеску в глазах Мориса она поняла – он чувствует себя гораздо лучше…

– Ты что, колдунья? – поинтересовался Морис, поглядывая на забинтованную руку. – Мне почти не больно. Так, только саднит чуть-чуть…

– А что, похожа? – спросила Кортни. Она взъерошила свои блестящие черные волосы, набросила их на лицо, как длинную черную вуаль, вытянула вперед руки и забормотала: – Духи, явитесь, помогите мне вылечить руку Мориса Митчелла… У-у-у… Он не доверяет свойствам розмарина, так, может быть, поверит действию моих чар…

Морис расхохотался. Это было не страшно, а очень смешно. Короткие перламутровые ноготки Кортни – она не пользовалась лаком для ногтей – были совсем не похожи на когти ведьмы. А ее немного глуховатый голосок казался сейчас почти детским. Ни дать ни взять – проказничающая девочка, насмотревшаяся фильмов ужасов.

– Нет, – честно сознался он. – Ты смешная и красивая. И ни капельки не похожа на ведьму.

– Да? – раздался огорченный голос из-под спутанных волос. – А я-то думала… Ну что ж, на Хэллоуине я никогда не брала первых мест за костюм…

– Не огорчайся, – ухмыльнулся Морис, зная, какая реакция последует за его словами. – Может быть, лет через сорок ты займешь первое место…

– Вот она, черная неблагодарность! – воскликнула Кортни, шутливо воздев руки к потолку автодома. – Ты слышишь, Роджер? Я только что избавила этого человека от страшных мучений, а он…

– А он дьявольски голоден и хочет спать, – закончил за нее Морис. – И оттого немного неуклюже шутит…

Кортни сразу же посерьезнела. Маленькой девочки больше не было. На смену ей пришла трезвомыслящая, рассудительная и – для Мориса это было чудом из чудес! – заботливая девушка.

– Сейчас состряпаю что-нибудь. Если, конечно, тебе действительно нравится моя стряпня…

– Цыпленка по-мексикански я буду помнить всю жизнь. Кстати, это было последнее, что я ел. Что-то мне не везет с едой. Стоит прийти в кафе и заказать что-нибудь, как сразу же появляется агрессивная брюнетка с зубом на кожаном шнурке или четверо ребят с дурными намерениями…

– Да, не везет, так не везет, – поддакнула ему Кортни, пропустив «агрессивную брюнетку» мимо ушей. – А этот зуб, между прочим, мой амулет.

– Он настоящий?

– Угу, – ответила Кортни, распахивая дверцу холодильника. – Настоящий волчий зуб. Мне подарил его один из друзей отца – Джеффри Ферч. Он собственноручно вырвал его у волка… кусачками.

– Чего-чего? – Морис решил, что ослышался. – Кусачками?

– Угу. – Кортни вытащила из холодильника банку зеленого горошка и ломоть копченого мяса. – Кусачками.

– У живого волка? – опешил Морис. – Этот твой Ферч, он что – лесной стоматолог?

– Да нет же, – засмеялась Кортни. – Охотник тащил из леса убитого волка, а Джеффри решил слегка помародерствовать и попросил пару волчьих клыков. Охотник согласился. Только у Джеффри не было с собой ничего, кроме кусачек. Вот и пришлось выдергивать кусачками.

– Жуткая история… – Мориса аж передернуло. – И после этого ты надела его на шею?

– Ну да, – невозмутимо ответила Кортни, шинкуя мясо маленькими кусочками. – Это же амулет… Моя фамилия – Вульф, то есть «волк». Кому, как не мне, носить волчий зуб?

– Ну да, – согласился Морис, обдумывая, стал бы он надевать на шею штуку с такой предысторией. – Наверное… И что же, ты веришь в то, что он тебе поможет?