Посмертный образ - Александра Маринина

– Ну, считайте, что вам повезло. Влад – толковый парень и очень приличный во всех отношениях.

– А поподробнее?

– Не пойдет, – засмеялся генерал. – Сплетнями не занимаюсь. У вас должно быть собственное мнение. Я могу оценивать его только как профессионала, а уж какой он человек – сами разбирайтесь.

– Вредный вы, да?

– Принципиальный.

– Между прочим, ваш приличный во всех отношениях Влад пытался выяснить у меня, не являюсь ли я вашей любовницей.

– Ну и что? Выяснил?

– По-моему, он мне не поверил. Хотя я ему все честно объяснила.

– Да оставьте вы эти глупости, Настенька. Вы – здравый человек, умеете логично мыслить, вы же не можете не понимать, что в это все равно никто не поверит. Не унижайтесь, не объясняйте вы никому ничего, бессмысленно это.

– А репутация?

– Чья? Ваша?

– Да моя-то – черт с ней, кому я нужна. Я о вашей репутации говорю.

– А мне это не вредит. – Заточный улыбнулся своей знаменитой солнечной улыбкой, отчего его желтые тигриные глаза вмиг превратились в два теплых солнышка, осветивших и его сухое скуластое лицо, и, казалось, все пространство вокруг него. – Сколько я в милиции служу, столько за мной какой-нибудь шлейф тянется. То жены замминистров, то известные актрисы, то дамы, занимающиеся политикой, – кого только мне в любовницы не навязывали. А я, вместо того чтобы отбрыкиваться и с пеной у рта доказывать свою нравственную чистоту, просто не обращаю внимания, не спорю, а потом извлекаю из этого пользу. Советую вам поступать так же.

– Господи, да какую же пользу вам может принести слух, что я ваша любовница?

– У-у, еще какую. Например, о том, что мы с вами по воскресеньям гуляем в этом парке, знает уйма народу. И не только те, кто работает в нашем министерстве или у вас на Петровке. И если я назначаю конфиденциальную встречу с доверенным человеком на утро воскресенья где-нибудь поблизости, то те, кому небезразличны мои передвижения и контакты, относятся к этому совершенно спокойно. Заточный в воскресенье с утра пораньше вышел из дома и отправился в парк? Да это же он со своей бабой гулять пошел, ничего интересного, можно не напрягаться. А тут-то как раз самое интересное и происходит. Понятно?

– Значит, вы мной прикрываетесь?

– А как же. И вы мной прикрывайтесь, кто вам мешает? Вот ваш муж, например, знает о наших прогулках?

– Конечно. И даже поощряет. Он считает, что я совсем не бываю на воздухе, и очень доволен, что хотя бы два раза в месяц я по два часа гуляю.

– Ну вот видите. Поэтому, если вы решите ему изменить, у вас будут совершенно законные два часа по воскресеньям. И никаких подозрений. Скажете ему, что мы с вами решили гулять каждую неделю.

– Я подумаю, – серьезно ответила Настя. – Мне это как-то в голову не приходило.

– А это потому, что вы замужем недавно, у вас стаж еще небольшой. Вы небось привыкли распоряжаться своим временем, как вам самой удобно, в таких маленьких хитростях надобности не было. Со временем оцените мои советы, когда муж начнет вам надоедать.

– Пап, – раздался голос Максима. – Я уже четыре серии отмахал, может, хватит на сегодня?

– Нет, сынок. Не ленись, работай как следует.

– Я устал.

– Ну отдохни. Походи, разомнись, попрыгай. И потом – последнюю двадцаточку.

Настя сочувственно посмотрела на Максима. Хорошо, что во времена ее юности девушек в школу милиции еще не принимали и она училась в университете. Ей бы эти чертовы нормы физподготовки сдать наверняка не удалось.

Стасов

Зою Семенцову он знал в лицо, но домой к ней попал впервые. Пришел – и удивился, до какой степени обстановка в ее квартире не соответствовала тому впечатлению, которое производила на окружающих сама Зоя. Просто поразительно, насколько эта рано постаревшая женщина сумела создать в своем жилище антураж настоящей кинодивы. Несколько букетов с живыми цветами, по стенам – огромные фотографии самой Семенцовой в разных ролях, относящиеся ко временам ее молодости и активной актерской деятельности. Кругом – чистота и идеальный порядок, на столике между тремя креслами – оригинальная пепельница и две початые бутылки с французским коньяком и ирландским молочным ликером. Трудно было поверить, что здесь живет та самая Зоя, которую на студии видели растрепанную, с глубокими морщинами, одетую в какие-то немыслимые тряпки с чудовищным сочетанием цветов и фасонов. Принимая у себя дома начальника службы безопасности, она была сама любезность и светскость.

– Зоя Игнатьевна, – начал Стасов осторожно, пытаясь срочно выработать новую тактику беседы, отличную от той, которой он вооружился, полагая, что разговаривать придется с опустившейся несчастной пропойцей. – Не могли бы вы припомнить в деталях пятницу, 15 сентября.

– Зачем? – высокомерно спросила Семенцова, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу.

Стасов почувствовал неловкость и острую жалость к этой женщине. Густо накрашенные ресницы и щедро покрытые тенями веки не могли скрыть морщин, на голове был, совершенно очевидно, парик, изображающий пышные белокурые локоны. Жидкая пудра еще больше подчеркивала неровную кожу, а блестящие колготки привлекали внимание к ногам, которыми уже давно пора было перестать гордиться. Когда-то Зоя Семенцова была стройной миниатюрной статуэточкой с точеными ножками и изящными ручками. Теперь же она вся словно усохла, алкоголь и бесчисленные лекарства, которыми ее пичкали наркологи, будто выжгли ее изнутри, оставив пустую обвисшую оболочку. И тот жест, которым она закидывала ногу на ногу, мог бы лет пятнадцать-двадцать назад выглядеть вызывающе сексуальным, а сегодня был смешон и жалок.

– Мы пытаемся установить все передвижения Алины в тот день. Поэтому нам так важно выяснить, кто, где и когда ее видел или хотя бы разговаривал с ней по телефону. Вы могли бы сообщить мне что-нибудь об этом?

– Нет, не могла бы. Я в пятницу Алину не видела.

– Припомните, пожалуйста, Зоя Игнатьевна, может быть, кто-нибудь говорил вам, что видел Алину? Или кто-нибудь ей звонил? Нам важна любая деталь, хотя бы намек на возможный источник информации. Подумайте как следует.

– Выпить хотите? – внезапно спросила она, потянувшись рукой к бутылке с коньяком.

– Нет, благодарю вас.

– А я выпью. – Она вызывающе вскинула голову.

Достав с нижней полки столика рюмку, Семенцова налила себе коньяк и выпила одним глотком.

– Что вы так смотрите? Да, я пью, и по утрам тоже. Но я пью только тогда, когда нет работы. Когда идет съемка – я трезвая. Хоть у кого спросите. Никто Зою Семенцову на съемочной площадке пьяной не видел. А что я делаю у себя дома, никого касаться не должно.

Эффект от рюмки коньяка сказался моментально, и Стасов понял, что Зоя действительно больна. Ее «забирало» сразу же. Впрочем, не исключено, что она начала «принимать внутрь» еще до его прихода, а теперь только добавляла. Щеки ее порозовели под толстым слоем пудры, глаза заблестели.

– Если бы не эта сучка, я бы сейчас вовсю снималась, – заявила она звенящим от возбуждения голосом. – Ей скажите спасибо, что я пью. Это все она… Она…

Зоя снова налила коньяк и залпом выпила.

– Ну, так что вы хотели узнать, Славик?

Стасова покоробила ее фамильярность, но он решил не обращать внимания. Ей хочется чувствовать себя его ровесницей? Пусть. Лишь бы сказала что-нибудь дельное.

– Давайте мы с вами вспомним минувшую пятницу, всю, шаг за шагом. В котором часу вы встали?

– Я встаю очень рано. Я – актриса, рабочая лошадка, а не какое-то там богемное существо, которое до утра веселится и потом до вечера спит.

– Я понял, Зоя Игнатьевна, но все-таки, в котором часу вы встали? – терпеливо повторил Стасов.

– Ну… часов, наверное, в восемь. Нет, в половине восьмого. В восемь я уже была на улице.

– И куда вы ходили?

– Какая разница? Гулять ходила.

«Понятно, – подумал Стасов. – Бегала за бутылкой с утра пораньше».

– Как долго вы гуляли?

– Полчаса примерно.

– Потом вернулись домой?

– Да, домой. Я, видите ли…

Медленно, словно преодолевая какие-то немыслимые препятствия, он двигался по часам и минутам, то и дело возвращаясь назад, что-то уточняя, переспрашивая, подсчитывая временные интервалы. С половины восьмого утра и до половины второго дня все сходилось, как в рекламе банка «Империал», с точностью до минуты. В половине второго Зоя Семенцова появилась в офисе киноконцерна «Сириус» – в уютном особнячке на одной из тихих московских улочек в центре города. Зоя пришла за сценарием фильма, в котором Андрей Смулов собирался снимать ее в маленьком эпизоде. Неделю назад она прошла кинопробы, и ей сказали, что она утверждена на роль. На лестнице она столкнулась с гримером Катей, которую знала много лет.