Прошу, убей меня. - Легс Макнил

Пришли только МС5, наш менеджер Джимми Сильвер, Джон Синклер, Дэнни Филдс и все наши друзья. Поскольку мы все были вегетарианцами, у нас была гречневая запеканка, и МС5 начали буйствовать: «А где хавка? Где хот-доги? Где, блин, гамбургеры?»

Так что МС5 остались голодными, зато уж оторвались на полную катушку. Было весело. Даже полиция приехала. И говорят: «У вас там висит флаг «Сирс Роубак»,[17] это противозаконно».

Они сказали, что незаконно вешать на флагшток любой флаг, кроме американского. Я поднял швейцарский. Они сказали, что и этот нельзя, а я ответил: «Давайте, арестуйте меня, поиграем, блядь, в солдатиков». И поднял старую свастику.

Билл Читэм: Мы с Дэйвом Александером перед свадьбой пошли покупать новые теннисные тапки. Помню, когда мы шли по магазину, Дэйв сказал: «Готов спорить, эти ботинки продержатся дольше, чем брак Игги».

Игги Поп: Ребята из группы сидели на крыльце, пили пиво, кидали монетки и спорили, на сколько нас хватит. Во весь голос: «Эй! Даю им от двух до пяти месяцев!»

«Нет, уложатся в один день. Я знаю Попа».

Дэнни Филдс сказал: «Игги, что же ты творишь? Подумай о своем имидже».

А Джимми Сильвер, наш менеджер, достигший вегетарианского дзена, ответил: «Э, реальность, жизненная правда — вот чем силен Игги».

Дэнни Филдс тупо посмотрел на него и выдал: «В жопу реальность. Кого ебет реальность?»

Рон Эштон: Картофельная девочка стала жить с нами. Она притащила для комнаты Игги кучу плетеной мебели. У них был собственный маленький холодильник, а на двери у него был маленький замок. Каждый раз, когда они уходили, мы со Скотти и Дэйвом прокрадывались в комнату, открывали его отмычкой и съедали всю их еду.

Жена Игги была при деньгах, поэтому она покупала клевый сыр, всякие вкусности. А у нас был только рис и бобы. Игги гораздо больше, чем она, готов был нам помогать, она же на дух не выносила наш образ жизни.

Игги Поп: Во-первых, она любила спать ночью, а я любил спать, когда хочется. Я любил играть на гитаре в любое время суток. Однажды ночью мне пришла в голову новая фишка для песни, прямо посреди ночи, но у меня в постели лежала женщина.

Именно в этот момент меня неожиданно торкнуло: так нельзя. Или-или: или она, или карьера.

Представь себе, я очень сильно ее любил. Но в тот раз я продолжил писать музыку, одну из лучших моих мелодий, «Down the Street». Взял усилок, пошел в туалет — и стал играть там на гитаре, тихо-тихо, хороший тяжелый, шаманский ритм. Звучало очень клево, негромко и очень напряженно. А потом я захотел поковыряться со следующей идеей, но подумал: «Блин, надо бы потише».

А потом подумал: «Нет, брат, не надо потише!»

И я вылез из туалета, и следующим номером выдал немереный грохот, охуенно громкий аккорд. Она подорвалась, как укушенная. Но главное было ништяк: у меня сложилась песня. Очень прикольный момент — рождение. И мне пришлось отправить жену восвояси.

Рон Эштон: Она ушла через месяц. Я говорил, что они уложатся в месяц, — и вот через месяц они разбежались! Я выиграл.

Когда пришли бумаги на развод, мы повесили их на стенку. Прикольная была телега — целая пачка документов, где говорилось, мол, Игги не выполнял свой супружеский долг, что он был гомосексуалистом. Они провисели на стене черти сколько.

Игги вернулся в свое нормальное состояние. После концертов он приводил домой девчонок, они поднимались наверх, а чуть позже в слезах спускались, потому что он просто собирал их, а потом говорил: «Проваливайте».

В конце концов, они оставались со мной. Кое-кто из них даже переходил в разряд постоянных подруг. Ох уж эти анн-арборские девчонки! Они всегда хотели выпить вина «Бали Хай», в конце концов нажирались в стельку, а мне приходилось с ними нянчиться. Блюющие девушки — рядом с каждой из них в момент слабости был я.

Еще Игги любил знакомить девушек с кислотой. Я говорил ему: «Чувак, перестань давать им кислоту».

И вот, пока Игги торчит и развлекается, я слежу за очередной отъезжающей девушкой. Типа разрешите представиться, психоделический доктор.

Пятнадцать часов я сижу на лестнице, у меня под мышкой девушка в измененном состоянии сознания, а Игги проходит мимо и бросает: «Ладно, в пизду». Уходит куда-нибудь, и продолжает развлекаться.

Одной из девушек напрочь сорвало башню, она взяла и исчезла. Раньше она была правильная, ничего не употребляла, а вернулась она через месяц, в замшевых штанах в обтяжку, в топике, и с тоннами хэша в запасе. Я конкретно прихуел, а она заявила: «Спасибо вам, ребята, вы открыли мне глаза».

Игги Поп: Я снова был свободен. Бродил по улицам, одевался, как хотел. Как-то я пошел в забегаловку, где собирались детишки после школы. В этом самом месте я написал первую песню для Stooges. Просто наблюдал за их манерой поведения, а потом использовал это в песне. И вот я пошел туда, и, значит, увидел Бетси. Сроду не видел ничего подобного. Очень милая. Полная противоположность моей жены — блондинка цвета свежевыпавшего снега. Ей было тринадцать, она пронзительно смотрела на меня. Дальше, думаю, и так все понятно.

Рон Эштон: Бетси было четырнадцать, эдакая миловидная и нежная девочка. Игги, конечно, поебывал девок на стороне, но всегда возвращался к Бетси. Я нудил: «Твою мать, Игги, она тут, блядь, проторчала два дня, ей же всего четырнадцать!»

А Игги в ответ познакомил меня с Даниэлой, лучшей подругой Бетси. И я схватился за голову: «Твою мать, что я творю? Ебу четырнадцатилетнюю девочку!»

Так что я избавился от своей, потому что не хотел проблем. Хотя у Игги из-за Бетси проблем не было. Он даже познакомился с ее родителями. Думаю, они были очень либеральные.

Джон Кейл: Мы с Дэнни Филдсом поехали в Детройт смотреть МС5, на разогреве играли Stooges, и я просто влюбился в них.

Рон Эштон: Мы с Игги не раз бывали в Нью-Йорке и до того, как поехали записывать наш первый альбом. Первый раз мы там были еще до того, как подписали контракт с «Электрой». Это был тот самый случай, когда Игги впервые принял STP.[18] Кто ж знал, что приход затянется на три дня… Угадайте, кому пришлось нянчиться с Игги? Мне.

Я обвязал вокруг его талии шнурок и водил его по городу. Игги повторял: «Ни фига себе, я вижу прямо сквозь дома».

Игги отрывался, и колбасился, и никак не мог остановиться, и в конце концов я заявил: «Ну, все, я устал». Когда я решил поспать, я привязал этот самый шнурок к своей руке, и когда он дергался, я просыпался.

Так мы впервые съездили в Нью-Йорк. Когда мы пришли в студию, Джейк Холцман спросил: «Ребят, у вас не хватит материала на полновесный альбом, так?»

Мы ответили: «Ну да».

У нас было всего три песни. Так что я вернулся в отель, а через час появился с рифами к «Little Doll», «Not Right» и «Real Cool Time».

Игги Поп: Конечно, я был большим фанатом The Velvet Underground, но мысль о том, что Джон Кейл будет продюсировать мой первый альбом, не приводила меня в восторг. Чтобы чужой человек меня продюсировал? Мысль о том, что кто-то будет трогать мою музыку, возбуждала меня не больше, чем мысль о том, что кто-то будет трогать меня за всякое, ха-ха-ха!

Это очень личное, правда, услышав, что Джон Кейл будет продюсировать альбом, я подумал: а неплохо. Тема для работы. Конечно, он будет интеллигентным, восприимчивым, крутым парнем. С ним можно договориться — он не пошлет на хуй. А вот что меня действительно заводило — это мысль усадить его сыграть на чем-нибудь.

Рон Эштон: Я раньше никогда не был в студии: мы поставили маршалловские стеки и выставили их на десятку.[19] Начали играть, а Джон Кейл сразу сказал: «Нет, так не пойдет…»

Мы ответили: «Ну уж нет. Мы играем громко, это наш стиль».

Кейл все еще пытался нас чему-то учить, но мы были на редкость упертыми пацанами и устроили сидячую забастовку. Положили на пол инструменты, забились в одну из звуковых будок и начали курить хэш.

Кейл еще пытался достучаться до нас. Говорил про запись. «Вы не сможете получить правильный звук с этими немереными усилками, просто ничего не получится».

Но по-другому мы не умели — не могли играть, если звук тихий. Нам не хватало искусства обращения с инструментами, все, что у нас было — мощные аккорды. Когда мы играли на разогреве у Blue Cheer в Грэнд, у них были тройные маршалловские стеки, звук был мучительно, болезненно громкий, но нам дико понравилось: «ВАУ, приколись, тройные стеки!» Только так мы и умели играть.

В качестве компромисса мы предложили выставить усилки на девятку. Наконец Кейл сказал: «Пошло все в пизду» — и просто смирился.

Игги Поп: Пока мы писались, Нико и Джон Кейл обычно сидели в одной из кабинок. Смотрелись они как члены семейки Адамсов — Кейл носил плащ в стиле Дракулы с огромным стоячим воротником. Он выглядел как Зетмен в «По ту сторону Долины кукол», и у него была прикольная прическа. А Нико вязала. Пока рождался альбом, она все время вязала какую-то фигню, может, свитер.