Капкан на охотника - Оксана Семык
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кис-кис-кис, — громко позвала я.
В кухню, важно неся свой пушистый рыжий хвост, мягко вплыла кошка Агаты. Она подошла ко мне и потёрлась о мои ноги.
— Годзилла! — воскликнула я.
— Вот ещё имя кошке придумали! Не выговоришь. Я её Муркой кличу. А ей всё равно, по-моему. Лишь бы кормили.
Кошка мягко вспрыгнула ко мне на колени, посмотрела мне прямо в глаза и замурлыкала.
— Ишь, как распелась-то она у тебя на руках, — то ли с упрёком, то ли с уважением в голосе произнесла старушка.
— Ираида Сергеевна, а можно, я её себе возьму? На память об Агате. Да и вам легче: лишний рот кормить не надо.
Думаю, именно напоминание о лишнем рте и решило дело в мою пользу. Бабуля махнула на кошку рукой и сказала:
— А и забирай. Вишь, как она к тебе ластится. Нравишься ты ей. Далеко живёшь-то?
— Около часа добираться.
— Сейчас пойду, найду тебе какую-нибудь коробку для Мурки. Иначе как ты её через весь город на руках потащишь? Подождёшь?
Я кивнула. Старушка с заметным усилием поднялась, потёрла поясницу и поковыляла, шаркая тапками, по коридору.
Оставшись одна, я отхлебнула из чашки остатки чая, и, откинувшись на спинку стула, не спуская кошку с рук, устроилась поудобнее, рассеянно бродя взглядом по многочисленным запискам на холодильнике Агаты.
Вот ведь как получилось. Человека уже нет на белом свете, а эти бумажки до сих пор хранят его планы на будущее: «Заплатить за телефон за сентябрь!!!», «В среду к парикмахеру в 6 часов!!!», «Не забыть купить курицу!!!», «Позвонить насчёт платья!!!» — теперь все эти восклицательные знаки тщетно взывают к действиям.
Вот ещё одна записочка: «Завтра». Что завтра? Уже никогда и не узнаю. Нет у Агаты больше «завтра».
Это коротенькое слово, написанное красным карандашом, будоражит моё внимание. Мне почему-то вдруг начинает казаться, что именно в этой записочке что-то не так. Чем больше я размышляю над этой запиской, тем больше она мне не нравится.
Это единственная из всех записок, состоящая из всего одного слова. «Завтра». Неудачное напоминание. Здесь не сказано, что необходимо сделать завтра, а значит, напоминание как бы теряет всякий смысл. Это единственная записка без восклицательных знаков, которые Агата щедро расставляла на всех остальных клочках бумаги. В отличие от других записок, написанных торопливым почерком Агаты, она написана печатными буквами.
Я пытаюсь представить себе Агату, пишущую эту записку, и понимаю, что вряд ли это писала она. Это совершенно не в её стиле.
И вдруг молнией в моём мозгу вспыхивают газетные строчки из статьи о смерти Берсеньевой: «В пишущей машинке найден чистый лист с единственным словом «Завтра». Нелепая смерть оборвала только-только начавшуюся работу над новым романом…»
Я вскакиваю, пристраиваю по-прежнему мурлычущую кошку на стул вместо себя, подхожу к холодильнику и отлепляю странную записку.
Спрятав загадочный клочок бумаги в карман, я открываю дверцу холодильника. Как всегда, почти пусто. Агата не делала из еды культа и продуктов покупала мало. Предпочитала перекусывать в кафешках, чтобы не готовить дома. Начатая баночка джема, полупустой картонный пакет молока, немного сыра, пара жестянок рыбных консервов и несколько яблок.
Ничего подозрительного. Да и маловероятно, что внутри меня ждала бы ещё одна записка, на этот раз с именем и домашним адресом убийцы. Но всё-таки стоило проверить.
Едва я успеваю вернуться за стол, раздаётся шарканье Ираиды Сергеевны. Кошка опять на моих коленях. В руках у меня чашка. Старушка входит на кухню, и я делаю вид, что допиваю чай, сосредоточенно жуя печенье.
— Вот, гляди, какую крепкую коробку я тебе нашла. Сейчас уж и не вспомню, из-под чего она. Хорошо, что я её не выкинула. Вот и сгодилась. Это вы, молодёжь, всё норовите выбросить. Я каждую тряпочку, каждую верёвочку складываю — авось в дело пойдёт. Сейчас-то всё такое в магазинах дорогое. И не укупишь.
Зная, что на подобные темы люди пожилые могут рассуждать бесконечно долго, я спешу поскорее отвлечь старушку от наболевшего, тем более, что у меня появилась идея.
— Ираида Сергеевна, я давала Агате кое-какие свои вещи: книги, кассеты, а отдать мне их Агата не успела. Я могу их забрать сейчас?
— Да как же ты их заберёшь, деточка, у Агаточки комнату милиция опечатала. Сперва обыск сделали повсюду. Даже у меня. А потом бумажку ей на дверь прилепили с печатью. Сказали, потом родственники приедут, вещи заберут — она разводит руками. — Это тебе к милиционерам надо идти спрашивать разрешение.
— Да ладно, шут с ними, с книгами. Пусть остаются родственникам.
Я делаю бодрое лицо, но для меня как для сыщика известие про опечатанную комнату — удар. Место преступления осмотреть не получится. Жаль. Возможно, там отыскались бы ещё какие-нибудь улики.
Что ж, пора уходить. Я сажаю кошку в коробку. Годзилла на удивление терпеливо переносит такое насилие над своей личностью и, чуть повозившись и пошуршав внутри, спокойно укладывается на бок. Уже стоя в коридоре у порога, обмениваемся со старушкой последними вежливостями.
— Спасибо вам, Ираида Сергеевна, за вкусный чай и за беседу.
— Да не за что, деточка. Мне, старому одинокому человеку, только в удовольствие с кем словом перемолвиться. Ты заходи ещё. Не забывай старуху-то. А то я тут совсем одна. Скучно одной, да и страшно тоже. Тут намедни Барабашка в квартире хулиганил.
— Барабашка? — машинально переспрашиваю я, не вникая в старухину болтовню и уже занося ногу над порогом.
— Ну да, Барабашка. Я про Барабашек по телевизору ещё раньше слыхала. Говорили, они навроде привидений, только безобидные. По квартире ходят, стучат, вещи иногда переставляют. А зла не причиняют. Да только кто их знает. Вот и этот бродил у нас на кухне.
Я шагнула назад в квартиру. Кажется, уходить мне ещё рано. Это дело надо прояснить. Тут может быть два варианта: либо бабушка Ираида тихо и незаметно для себя самой слегка тронулась умом, либо всё гораздо серьёзнее.
— Ираида Сергеевна, расскажите мне про этого Барабашку, — прошу я, прислоняясь к дверному косяку и перехватывая поудобнее коробку с кошкой.
Бабуля рада-радёхонька, что наша беседа получила продолжение.
— Он только раз появлялся, днём. Агаточка в Барабашку не поверила. Посмеялась надо мной. Ведь ключи она всегда носит с собой. И замки в тот раз нетронутые остались. А только я сама следы видала на кухне. Я сперва полы-то отмыла, а только потом сообразила, что надо было их соседке-то показать, а уж потом затирать. Тогда бы и она поверила в Барабашку этого.
— Следы? Какие это были следы? Мужские? Женские? — вновь дрожа от приступа сыскной лихорадки, спрашиваю я, чувствуя, что приближаюсь к какой-то важной отгадке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});