Стычки локального значения. - Дмитрий Бондарь

Когда все требования были выполнены и под потолок вознеслось первое облако сожженного кубинского табака, отец наконец-то разродился:

— Помнишь, какими были раньше московские чиновники? Спесивые, важные, вечно занятые? Не поверишь — нынешние носятся как электровеники. Ты им еще ничего не сказал, а они уже полны энтузиазма и готовы отдаться. Конечно, если чувствуют, что за тобой стоят доллары. Красотища. Их бы энергию да в мирных целях… Чуют, суки, что времена настают интересные, мутные, самый срок для проявления деловых качеств. Такое бы настроение им лет двадцать назад — уже бы точно при коммунизме жили. В общем, приехали мы в Москву вдвоем с мистером Ландри…

— С Тимом? — так, кажется, звали одного из тех парней, что работали на Серегу.

— С ним, с родимым. Далеко пойдет красавец. Разместились в люксах в «Космосе». Ну, знаешь, которая как выгнутая стена? В первый же день ко мне явились ваши орлы — Коля Старый и Сашка Козлов, помнишь таких?

— Пике и Берри?

— Они, они, родимые. В общем, после их визита у нас с Тимом образовалась на руках целая колода визиток не самых последних людей в России. Минпромторги всякие, Госплан, МИД, много всего. И понеслось! Москва — город большой и в день мы встречались с парой, редко с тремя человечками — быстрее никак не успеть. Впечатлений море! Ландри просто ураган какой-то: ему говорят «нужно подумать, посчитать, давайте встретимся через полгода», а он достает из порфельчика папку — «вот, мистер Чуркин, здесь все расчеты, анализ затрат и доходов, завтра жду от вас окончательного решения. Если его не будет до полудня, этим вопросом займется товарищ Иванов». А у них, оказывается, тоже жутчайшая конкуренция — кто сядет на самый вкусный контракт! Завтра без десяти двенадцать звонок: «Я согласен с вашими расчетами, мистер Ландри, думаю, мы сможем составить вам протекцию в Совмине». Ни одной осечки! Представляешь? Ни одной!

— Все хотят кушать, — я плеснул коньяка и себе, — желательно хлеб с черной икоркой. В общем, впечатления самые благостные?

— По крайней мере, с ними можно работать. Жулье, конечно, но жулье, которое свою выгоду чует. Ну и пусть поживут какое-то время в достатке. Если станут много о себе мнить — найдутся другие. Козлов со Старым развернули деятельность! Регистрируют политическую партию — «Единая страна», представляешь? Планов громадье!

Я почувствовал себя немного в стороне от основной дороги современности. Сижу себе в Лондоне, коплю денежку. А действие все разворачивается совсем в другом месте. Досадно.

Видимо, моя ревность отразилась на лице, потому что отец вдруг замолчал и пристально на меня посмотрел:

— Захарий, ты чего нахмурился? Опять чужая песочница покоя не дает? Брось, всю работу одному не поднять, нужно немного делиться. Ты прямо как… Где-то читал, что какой-то американский президент, очень любивший бывать на разных праздниках, никогда не ходил на похороны и свадьбы. Знаешь почему?

— Не мог быть главным действующим лицом — невестой или мертвецом? Я тоже читал. Тедди Рузвельт это был.

— Ну вот, сын, не уподобляйся старине Теодору.

Я тяжело вздохнул, потому что отец был прав: мне всегда хотелось быть в центре любого действа. Не всегда получалось. И нечасто в подобном была реальная необходимость.

— Да я не претендую. Я же вырос, пап. Стал взрослым, серьезным бизнесменом…

Он опять расхохотался и я, грустно улыбаясь, смотрел на него — счастливого, довольного собой и тем делом, которое подбросила ему судьба. Все-таки «выглядеть на миллион долларов» — серьезный подарок своему самолюбию и успешности. Пусть так и будет. Только еще зубы керамические вставить нужно — чтобы уж совсем на рекламный плакат походить. Но людям такое нравится.

— А что по моему Ричу?

— С Ричем не просто все, — отец стремительно посерьезнел, — лобби мощное, не отнять. Но есть одно «но».

— Это, как водится.

— И на старуху бывает… да. В общем, господин Рич сам создал систему, которая в огромной мере выстроена на личных контактах и взаимозадолженностях. Убери из схемы одного физического участника и конструкция рассыплется, как карточный домик. А поскольку дела с ЦК он крутит лично, то именно его исчезновение, хотя бы на два-три месяца, разрушит весь механизм. Штроттхотте, Дрейфус и Сильверберг — его штатные помощники — влезть оперативно не смогут. Так что, если у тебя все готово, пора его отдавать мистеру Джулиани. Ландри бьет копытом — так нетерпится подхватить эстафету. Он остался в Москве и будет ждать от тебя действий. Ты готов?

Готов ли я? Да я уже полгода готов влезть на поле Рича!

— Хоть завтра. Ждем прибытия Пинкуса Грина.

— Он уже неделю в Швейцарии. Мы с ним пересеклись пару раз на Старой площади, четыре.

— Ого! Это ЦК КПСС? Высоко летаете, папа.

— Коммунисты очень трепетно относятся к очень богатым людям и их представителям. Особенно нынешние коммунисты, у которых за душой нет ничего кроме алчности и амбиций.

— Ясно. Значит, как только, так сразу? Сделаем вот как: на этой неделе люди Лу спеленают наших конкурентов и отвезут их в Вашингтон. Когда будут на месте, я дам знать Серому — пусть напрягает своих «акул пера». Шумиха должна подняться до небес и Ричу нельзя позволить выскользнуть из страны. Нужен реальный срок и очень громкие следствие и суд. Вплоть до гражданских пикетов вокруг тюрьмы — чтобы даже шансов выбраться не было. Я потревожу здешних шелкоперов.

— Хороший план, — одобрил мои умопостроения папаня. — Вот еще что: Козлов и Старый создали фонд «Перестройка-контакт» с участием десятка иностранных партнеров, в основном американских, сережкиных. Это для организации альтернативного «обмена» технологиями. В общем, парни надеются, что на их письмо, — он вынул из портфеля конверт с надписью АВИА, — ты ответишь согласием и посодействуешь их фонду в размещении совспецов в исследовательских европейских центрах? Ну там стажировки, совместные проекты, понимаешь? То же самое, что делает твой «Центр некоммерческого партнерства в науке и искусстве».

— Серега все еще не хочет складывать все яйца в одну корзину? Для каждого инструмента должен быть параллельный? Разве моего канала ему мало? Через меня только в этом году полтысячи специалистов выехали из Союза! Конспиратор хренов.

— Зато ему не приходят письма от всяких лордов-мэров, — отбил мой наезд на Серегину паранойю отец. — Поделишься впечатлениями?

Я не ожидал от него такой осведомленности. Мне почему-то казалось, что сказанное между мной и Серым так и должно остаться между нами. И совсем недавно так оно и было. Или Серый в очередном параноидальном приступе решил затеять какую-то странную игру с «выведением» сподвижников на чистую воду? Ну-ну…

— Да, собственно, рассказывать-то не о чем. Так, познакомились. Должны же они знать, кто орудует на их поляне? Вот и позвали.

— Никаких предложений, угроз, намеков?

Я покачал головой, ничего не говоря вслух, потому что уж мое-то вранье папаня определил бы на счет «раз-два».

— Странно, — протянул он, что-то все же почувствовав.

— Что не так?

— Просто раньше, когда ты не желал врать напрямую, ты точно так же мотал своей головенкой. «Сын, чего такой хмурый, двойку получил?» и Захарий тресет бестолковкой. И можно даже в дневник не заглядывать — там наверняка пара нарисована. Что ты задумал, сын?

— Сложно все, пап. Нужно еще проверить и перепроверить, чтобы говорить что-то определенное. Понимаешь? Если я Серому сейчас расскажу свои домыслы и догадки, он станет неправильно «видеть», — выкрутился я. — Лучше уж я дождусь подтверждение и тогда… придумаем какую-нибудь комбинацию.

— Ну-ну, комбинатор, — хмыкнул отец и я понял, что Серый узнает мою позицию уже завтра — когда доктор Майцев вернется в Штаты. — Смотри, чтобы поздно не стало.

Ну и пусть, это ничего не меняет.

— Между прочим, пока ты у родных березок ностальгические слезы лил, папа, на меня совершили покушение. Видишь? — я показал ему уже заросший шрам на затылке.

— А охрана твоя? Где она была? — отец скользнул скучающим взглядом по моим боевым отметинам.

— Охрану перебили. До смерти. Двух человек за здорово живешь. Гримасы капитализма.

Я с максимальными подробностями передал ему события той ночи, свои ощущения и страхи. Пожалел в очередной раз миссис Гарфилд и припомнил, что мне так и не представили ее сына — заодно сделал запись в ежедневник. Потом рассказал о полицейских допросах, усилиях людей Луиджи в розыске заказчиков и исполнителей, и выжидательно уставился на отца, предвкушая шквал вопросов.

— Нужно быть осторожнее, сын, — заметил Сергей Михайлович. — Сережке сказал? Это может стать опасным для всей затеи.

— Да, конечно, — настроение разом опустилось: ему были не очень интересны мои дела. Только в комплексе нашего общего предприятия. — Первым делом ему.