Долгая ночь (СИ) - Юля Тихая

— Хрень, — согласилась я.

В итоге решили: сказать Ардену, на клиента посмотреть из-за шторы, не нервничать и не делать глупости. Ну, как — «решили». Скорее, Ливи решила. И, я была уверена, уже завтра утром она донесёт это решение до Трис, а Трис решит что-нибудь ещё, новое и оригинальное.

Вечером Чабита сказала, что клиент так и не пришёл, и она ему позвонила, — как культурный человек, он оставил на карточке номер телефона. По телефону Чабиту заверили, что новость о завершённой диагностике обязательно передадут «мастеру Родену».

Я не знала никаких мастеров Роденов, — ни артефакторов, ни вообще. Трис, которая зашла ко мне утром с ворохом рекомендаций по общественной безопасности, только пожала плечами, но пообещала полистать телефонный справочник.

Вечером, когда мы встретились втроём после занятий (Арден снова отсутствовал), на меня высыпали целый ворох находок от детективного агентства «замученная мамочка и скучающий провизор в академическом отпуске». Так, Ливи раскрутила мастера Кеппмара на пространную беседу о взрывателях и уголовном праве, из чего выяснила, что все изделия со словами типа «взрыв» должны проходить сертификацию и использоваться исключительно квалифицированным персоналом, и что в профессиональной среде не принято использовать в такого рода изделиях медь, — в связи с ненадёжностью конструкции.

Трис, в свою очередь, порадовала нас списком из шестнадцати Роденов из городской телефонной книги. Правда, мастером из них был только один, почётный профессор алхимической кафедры, и про него как раз было известно точно: на зиму он всегда уезжал греть кости на побережье, и вряд ли в этом году изменил своей привычке.

Номер, по которому звонила Чабита, оказался блочным. Отвечал по нему консьерж одного из кварталов на улице Колокольчиков. К блоку было приписано шесть многоквартирных домов, четыре из которых сдавались покомнатно внаём. Ливи горела желанием выбраться «на разведку», стучать в двери и расспрашивать всех про «мастера Родена», но благоразумная Трис категорически это запретила.

В итоге утром в пятницу я была готова уговаривать Чабиту обратиться-таки в полицию. Однако, это не потребовалось, — потому что вместе с ежедневной почтой в мастерскую принесли письмо.

В нём клиент писал так:

«По заказу № 1618: принял решение отказаться от восстановления артефакта, обломки отправьте на списание. Передайте Кессе мою благодарность и пожелания мирной полуночи и истинной любви.»

К письму прилагались какие-то документы и довольно крупная купюра, которую Чабита, хмыкнув, отдала мне.

— Поклонник?

— Не знаю, — растерянно сказала я.

Чабита поцокала языком и развернула документы.

Это были копии сертификатов, спецификаций и отчётов о том, что экспериментальный образец полицейского артефакта проходит третий и завершающий этап испытаний, признан безопасным и передан в мастерскую в нефункциональном виде.

А я вдруг поняла, что всё это время не давало мне покоя.

Если это тот самый артефакт из кафе — как можно было собрать все обломки из хаоса, что образовался из-за упавших со стеллажа банок? Кто-то сидел среди тысячи стеклянных осколков и выбирал из них именно те, что входили в артефакт? Лишнего стекла не было, а осколки складывались точнёхонько, словно артефакт взорвали аккуратно, и все останки сразу ссыпали в банку. Все детали — даже самые мелкие, — были на месте. Как найти ту же опаловую булавку на дощатом полу, среди банок и обломков стеллажа?

Нет, нет, даже если очень постараться — это вряд ли вообще было возможно. Да и убирать в кафе начали почти сразу: Арден ещё беседовал с владелицей, а бармен уже сметал осколки с пола.

То есть кто-то отдельно сделал артефакт, очень аккуратно его взорвал, а потом отправил мне обломки — практически в подарочной упаковке.

Правильно говорила Ливи: отношения с мужчинами не доводят до добра. Ладно ещё дети! Но я, кажется, оказалась впутана в какую-то мутную историю и теперь понятия не имела, как из неё выпутаться.

ix

«Мутный тип» и «подозрительный хрен», как успели обозвать его девочки, появился на курсах в субботу.

Я слегка опоздала, — за ночь намело, и засов в коридоре намертво примёрз к петлям, — и всё занятие могла только издали сверлить его взглядом. Арден сел в переднем ряду и отчаянно сражался с проклятийным амулетом. Это была довольно противная работа (по схеме из сборника, в артефакт нужно было собрать сорок восемь крошечных плиточек чёрного турмалина), и Арден справлялся с ней из рук вон плохо. Когда он в который раз попытался проклеить камень и металл поливинилацетатом, я почти захотела вмешаться, но Ливи вовремя перехватила мою ладонь.

Точно. Да-да. Я холодна и в сомнениях. Да. А ещё я не бегаю за мужчинами, особенно, если подозреваю, что они хотят меня подставить невесть перед кем. Я взрослая, разумная женщина. Так и есть.

Ливи смотрела на меня с жалостью и плохо скрываемой иронией.

Зато в таком настроении я неплохо продвинулась со своей работой, и мой артефакт наконец показал правдивое, снежное и холодное, «сейчас». Правда, на «завтра» он теперь предсказывал тропический ливень, но это уже был прогресс.

В перерыве Ардена подозвал мастер Кеппмар и долго втолковывал что-то про «неудовлетворительную базовую подготовку», — я не прислушивалась, перебирая мутноватые школьные кварцы. Потом Ливи отвлекла меня новым списком слов в человеко-марековском словаре, и в итоге с Арденом мы пересеклись только в обед, когда занятия подошли к концу.

— Погуляем? — предложил он, ослепительно улыбаясь.

— Надо поговорить, — решившись, сказала я.

— Согласен, — он