Конец света - Андрей Лебедев

— Точно, почему? — спросил Ерохин неизвестно кого — то ли командующего, Старцева, то ли этого профессора с экрана.

— И еще одно «почему», — продолжал Булыгин-Мостовой, — почему почти половина ученых из группы Оппенгеймера согласилась передавать технологию атомной бомбы русским? И почему академик Сахарновский, когда сделал водородную бомбу, сразу вдруг заделался антисоветчиком и правозащитником? Вам не кажется это странным?

— Мне не кажется! — воскликнул Ерохин, хлопая себя по колену. И уже обернувшись к Старцеву, добавил: — Хороших знатоков вопроса вы нашли, товарищ командующий, хороших знатоков!

— Ты дальше, дальше послушай, — сказал Старцев, там дальше еще интереснее будет.

Генерал повернулся к экрану и весь обратился во внимание.

— Можно пойти не западным путем, но альтернативным, — продолжал свои рассуждения Булыгин-Мостовой. — Запад, если считать Америку Западом, идет по тупиковому пути — они зациклились и сосредоточились на создании дорогого сверхточного оружия. Дело в том, что они стали заложниками своего ВПК и теперь гонят то, что выгодно этому ВПК, и на каждую войну — раз в пять лет — списывают миллиарды… Которые, кстати, покрываются нашими нефтью и газом.

— Верно, — кивнул генерал.

А Булыгин-Мостовой продолжал тем временем с экрана:

— А выход для бедных террористов, для тех, кому не по деньгам американский дорогостоящий курс, выход для них один — брать оружие у Бога. Как бы это не звучало смешно. Помните Прометея? Он украл у богов огонь.

— Но как? — спросил Баринов.

— Но как? — вторил ему генерал Ерохин.

— Немцы в Вевельсбурге создали некое подобие подсоединения своих экстрасенсов к небесному, если угодно, компьютеру, — сказал Булыгин-Мостовой…

— Пророки? — спросил Баринов. — Знание в откровении пророков?..

— Да, но усиленное, так как пророков соединяли в цепь, создавали сеть из пророков…

— Локальная сеть пророков, — задумчиво произнес Баринов, — она без затрат на науку сразу даст рабочие чертежи нового сверхоружия, как немцам в сорок пятом чертежи летающих тарелок.

— Именно! — воскликнул Булыгин-Мостовой. — Тогда можно будет идти от правильного — от печки. И для того чтобы победить… ну, скажем, тот же Запад, зачем арабам грубая дубинка атомной бомбы — дайте им лучше средство, при помощи которого они смогут транспортировать их спецназ прямо в сердце западного правительства — прямо в Белый дом, на Уолл-стрит, в здание на Потомаке… Или зачем бомбить города, чтобы победить в войне, ну, скажем, Россию, когда надо захватить Кремль и Останкино? Взять в плен президента и правительство и выступить с ультиматумом по всем телеканалам! А для этого, если у горячих голов будет способность к телепортации и телекинезу[11], — то достаточно пары сотен штурмовиков из мучеников Аль-Аксы, чтобы победить Соединенные Штаты со всеми их авианосцами и атомными субмаринами…

— Ага! — воскликнул Баринов. — Мировой компьютер и Интернет, составленный из живых экстрасенсов… Где модем — это телепатия. А прорыв к мировому компьютеру и линк[12] — это откровение…

— Кстати, — заметил Булыгин-Мостовой, — локальные сети из экстрасенсов составлялись уже давно. Неудивительно, что в Монголии, в Тибете, например, все мужское население стран иногда было представлено медитирующими монахами… И между прочим, в КГБ были на учете все люди с аномальными способностями. КГБ тоже готовило свой прорыв к эзотерическому знанию.

— Да, — кивнул Баринов, — подсознание — это системные файлы… Там есть и возможности модема. И монахов-экстрасенсов вводили в пограничные состояния…

Старцев снова нажал кнопку «пауза».

— Как тебе знатоки, генерал? — спросил он.

— Хорошие знатоки, — согласился Ерохин, — надо послать за ними Сашу Мельникова.

— Уже послали, — ответил Старцев.

Старцев снова оживил застывшее было изображение.

— Теория блицкрига эволюционировала, — говорил Булыгин-Мостовой, — теперь не надо громить армию и полицию, главная цель — захватить правительство и средства электронных коммуникаций. Полицию свяжут грабежи, а армию — местная пятая колонна из строительных рабочих-нелегалов и рыночных продавцов.

— Гляди-ка, прямо в десятку попал! — заметил Ерохин.

— Ты смотри дальше, — перематывая изображение вперед, сказал Старцев. — Вот здесь, здесь он прямо жуть как в самую точку!

— Перетекать в пространстве и времени — нужна еще одна компонента: душа, или свет, — говорил физик Булыгин-Мостовой. — И это мелькнуло у Эйнштейна в виде «ц» в его знаменитой формуле «е-эм-це-квадрат».

— А кто занимался нанотехнологиями? — спросил Баринов. — Штаты делали торпеды… и что? Остались в океане одни… Их обманули, от них ушли, вокруг них пустота, как при отступившем противнике. Или вот немцы воевали танковыми клиньями А Штаты воевали авиацией и бомбежками… А можно выиграть войну, уйдя на атомарный уровень и светом войдя прямо в святая святых?

— Ага, — согласно кивнул Булыгин-Мостовой. — Леонардо — пророк, программист или и то и другое вместе? Как пройти через время-пространство? И в том и в другом?

Это как наличие новых возможностей в электронной игре.

В то время, когда генералы смотрели передачу и размышляли, Мельников и Булыгин-Мостовой были уже на пути в Ставку…

Что?

Уже родила, или бред еще продолжается?

Катюша медленно отходила после наркоза.

Она вдруг почему-то вспомнила, как какая-то школьная ее подружка, поступившая на исторический в их местном «педе», рассказывала, что римлянки в древности рожали стоя, что их для этого привязывали за кисти рук и подвешивали к потолку…

Первой к ней пустили Лиду.

Служанку ее.

— Поздравляю, мальчик у тебя, хорошенький! Сейчас тебе принесут, — сказала Лида, целуя госпожу. — Пятьдесят один сантиметр, три семьсот… Как назовешь-то?

— Сашей, — тихо ответила Катя. — Сан Санычем он у нас будет.

— А ты хотела мальчика? — спросила Лида — Мы вот с первым моим мальчика хотели, а получилась девочка.

— Где она теперь? — спросила Катя.

— Здесь, при пекарне служит… Хлеб местный печь обучается. Сыта, накормлена, обута, одета, никто к ней не пристает, я спокойна…

Катя взяла Лиду за руку — все будет хорошо, дорогая моя, я верю, мне видение было.

А Кате, и правда, было видение, когда она от наркоза отходила.

Привиделось ей, что сидит она не то в Георгиевском, не то в каком ином из парадных залов Кремля, сидит в кресле, одна, подле нее столик маленький с телефоном, таким, какие она видала по телевизору на столах у самого высокого начальства, такой старомодный светленький телефонный аппарат с гербом вместо диска… А надето на Кате платье, очень странное, вроде как даже и не платье, а шуба. Причем явно белая, с темными пятнами, такая, какую Катя видела на портретах французских королей. Горностаевая называется.

И тут начинает играть гимн, в зал входят солдаты в парадной форме с аксельбантами и с палашами наголо, Катя поднимается с кресла, а из парадных дверей навстречу ей выходит президент.

Выходит и почему-то начинает называть ее мамой.

Наш нынешний президент — и вдруг ее, Катю, мамой называет. Обращается к ней так уважительно, а Катю это отчего-то и не удивляет. Она совершенно спокойно принимает все знаки внимания, которые оказывает ей хозяин Кремлевского дворца, и даже вдруг, поддерживая правши игры, называет президента сыном и, протянув руку, поправляет ему ворот рубашки…

И тут еще новое действие.

Снова играет гимн, и в зал из той же двери входит ее муж — Саша.

На Саше камуфляжная форма с погонами и несколько медалей на груди.

И Саша ей говорит:

— Гляди, Катюша, как вырос наш сын!

Катя вгляделась в лицо президента и вдруг поверила, что это их с Сашей сын.

А почему бы и нет? Если Саша так говорит?

А сын, то есть президент, достает из внутреннего кармана пиджака какой-то конверт и говорит:

— Дорогие мои папа и мама, от лица страны поздравляю вас со спасением нашей Родины от нашествия басурман… — И протягивает Кате конверт.

Она раскрывает его, а там какой-то документ, написанный характерной вязью, на арабском…

И президент ей говорит:

— Мама, а у меня ведь два хозяина?

По дому прокатился шум.

Хозяин приехал!

На первое был доклад профессора Булыгина-Мостового.

Присутствовали генералы Старцев, Ерохин и Бочкин, а также полковники Цугаринов, Грабец, Мижулин, Заробко и с ними майоры Мельников и Луговской.

Суть доклада сводилась к уже известному, что Ходжахмету, судя по всему, удалось повторить вевельбургский опыт немцев, то есть собрать экстрасенсов, влияющих на техногенное, и скомпоновать из них работоспособную цепь.