КУДЕЯР - Артамонов Иванович

— Акулинкой, святой отец.

Тоненький солнечный лучик заглянул в окно кельи и стал расти, расширяться. Вот он высветил тёмные волосы Кудеяра, перескочил на лоб, коснулся сомкнутых век. Разбуженный его ласковым прикосновением, мальчик открыл глаза, быстро поднялся, натянул порты. Из церкви, расположенной на горе, доносилось согласное пение монахов. Скоро они спустятся в трапезную, но Кудеяру ещё не хочется есть. Услышав за окном условный свист, весело перескочил через порог.

Более полугода живёт он в скиту. Зимой было скучно, потому часто вспоминал он Крым, ласковое море, каменистые кручи гор. Долгие зимние вечера скрашивали рассказы отца Андриана о местах, где он побывал, да занимательные повествования игумена Пахомия о повадках рыб, зверей, птиц, о тайнах разных трав.

А как наступила весна, позабыл Кудеяр о Крыме, подружился с ребятами из соседнего села Веденеева — вотчины князя Андрея Михайловича Шуйского. По весне, блуждая по окрестным лесам и лугам, питались они вылезшими из согретой земли сочными и сладкими пестышками[23]. Ни игумен Пахомий, ни отец Андриан не ограничивали свободы Кудеяра, оттого жилось ему легко и привольно.

Когда же настало красное лето, совсем хорошо стало. Вчера договорился он со своим веденеевским дружком Олексой пойти на речку ловить рыбу. Подтянув повыше порты, чтобы не мочить их в обильной росе, Кудеяр вприпрыжку бежит к условному месту. Светловолосая голова Олексы показалась из кустов. Лицо у него веснушчатое, брови и ресницы словно выгорели на солнце. При виде друга он удовлетворённо хмыкает носом.

— Пошли?

— Пошли.

Ребята идут вдоль берега Мшанки, поросшей кустарниками и густой травой.

— Вчера, — рассказывает Олекса, — к нам в село боярский тиун пожаловал.

— Пошто?

— Вестимо пошто-боярин подати требует, — лицо Олексы стало хмурым. Он сунул Кудеяру корзинку. — На, лови.

Тихо, стараясь не спугнуть рыбу, ребята зашли в воду, боком погрузили корзинки и почали ботать ногами. Вода сразу же помутнела. Чего только не оказалось в извлечённых корзинках! Улитки, ракушки, пахучая тёмно-зелёная тина, жуки-плавунцы, головастики, камешки. Сердце Кудеяра радостно замерло при виде окунька, трепетавшего на дне корзинки. Олекса бросил на берег трёх пескарей и плотичку.

Довольно быстро на берегу выросла серебристая, переливающаяся на солнце кучка. Некоторые рыбки уже уснули, другие слабо трепыхались. Ребята прилегли рядом, стали перебирать добычу.

— Смотри, какого я красавца поймал, — Олекса показал Кудеяру толстолобого краснопёрого голавля.

— А мой окунь крупнее!

— Хорош, — миролюбиво согласился Олекса.

— Эй, рыбаки, наловили ли рыбы?

Ребята оглянулись на крик. На берегу стояла девочка лет десяти с небольшой корзинкой в руке.

— А, Олька, — снисходительно ответил Олекса, — так уж и быть, иди к нам.

Олекса терпеть не мог девчонок, но к Ольке относился благосклонно, позволял ей быть с ними. Во-первых, она никогда не хнычет, как другие девчонки, а во-вторых, от неё им, мальчишкам, бывает польза — она умеет быстро разводить костёр.

— Ой, сколько вы рыбы наловили! — похвалила девочка. — Надо костёр развести да пожарить, не то испортится.

Олекса тотчас же отправился на поиски сухого валежника.

Олька поставила корзинку на землю, сняла лежавшую сверху тряпицу. Под ней оказались краюха хлеба, пучок зелёного лука, десяток репиц. При виде снеди в животе у Кудеяра заныло, он уже пожалел, что утром ничего не поел.

На дне корзины лежала плоская дощечка с обгорелым углублением и круглая палочка. Вставив палочку в углубление, Олька зажала другой конец между узкими ладошками и стала быстро вращать палочку. Вот из углубления показалась тонкая струйка дыма. Олекса, не мешкая, подсунул пучок сухого мха, который тотчас же занялся огнём.

Когда костёр прогорел, ребята, разложили в золе, пойманных рыбок. Не успели пожевать хлеба с луком, рыбки были уже готовы, от подрумяненных боков шёл такой чудный запах, что у всех невольно потекли слюнки. Нежное мясо таяло во рту. Кудеяр не мог вспомнить, когда он ел более вкусную рыбу.

Солнце всё выше поднималось по небосклону. Стало жарко. От вкусной еды потянуло в сон. Ребята забрались под прибрежный куст, задремали.

Кудеяр проснулся от невыносимой щекотки, ему почудилось, будто в нос забрался жучок. Он громко чихнул, отчего Олекса и Олька весело рассмеялись. Оказалось, это Олька засунула в его нос травинку.

— Крепко же ты спишь, еле тебя разбудили.

— Пошли купаться, — предложил Олекса.

— Идите купайтесь, а я здесь посижу.

Мальчишки побежали к реке, по дороге сбрасывая с себя одежду. От прикосновения воды стало так славно, что мурашки побежали по коже.

Кудеяр ещё в Крыму научился хорошо плавать, сильно взмахивая руками, он устремился к противоположному берегу.

— Эй, берегись, там глыбко! — закричал вслед Олекса.

Тот не слушал его. Миновав глубину, поплыл к зарослям кувшинок. Дивный, похожий на многолучевую звезду белый цветок лежал на воде перед самым его носом и слегка покачивался на волнах. Мальчик ухватился за него и дёрнул, однако толстый зелёный цветонос оказался прочным.

— Не тронь, не тронь, — кричал с противоположного берега Олекса, — это русалочий цвет!

Кудеяр ещё раз потянул цветок кувшинки на себя и опять безуспешно. Рассердившись, он изо всех сил рванул его и вытащил вместе с рубчатым жёлтым корневищем и плоскими круглыми листьями. В таком виде он и извлёк добычу на берег. Ребята с опаской рассматривали её.

— Говорил я тебе: это русалочий цвет. Глянь, корень-то будто чешуйчатый, на хвост русалки похожий.

— А какая она — русалка?

— Русалки живут в воде, — Олекса глянул на Ольку, — лицом и грудью похожи на жёнок, только волосы у них длинные-предлинные. Вылезут русалки на берег и расчёсывают их. А вот вместо ног у них рыбий хвост, чешуёй покрытый.

— Чего же их боятся?

— У-у-у… русалки такие коварные! Как завидят прохожего, спрячутся в кустах, а потом нежданно-негаданно нападают и щекочут. Тот дико хохочет, а потом умирает.

— Ну а ежели я не боюсь щекотки?

Олекса растерялся, не зная что сказать.

— Тогда, — вместо него со смехом ответила Олька, — тебе никакая русалка не страшна, разве что та, которая догадается засунуть палец в твой нос… Никакой это не русалочий цвет, а одолень-трава. Если хочешь, чтобы с тобой ничего плохого не случилось в дальней дороге, высуши кусок корня одолень-травы, зашей в ладонку[24]и повесь на шею. Да ещё особые слова не забудь сказать.

— Какие?

Девочка повернулась в сторону восхода солнца и тонким взволнованным голосом заговорила:

— Еду я из поля в поле, в зелёные луга, в дальние места, по утренним и вечерним зорям; умываюсь медвяною росою, утираюсь солнцем, облакаюсь облаками, опоясываюсь чистыми звёздами. Еду я во чистом поле, а во чистом поле растёт одолень-трава… Не я тебя поливал, не я тебя породил; породила тебя мать сыра-земля, поливали тебя девки-самокрутки. Одолень-трава! Одолей ты злых людей: лихо бы на нас не думали, скверного не мыслили. Отгони ты чародея, ябедника. Одолень-трава! Одолей мне горы высокие, долы низкие, озёра синие, берега крутые, леса тёмные, пеньки и колодцы. Иду я с тобою, одолень-трава, к окиян-морю, к реке Иордану, а в окиян-море, в реке Иордане лежит бел-горюч камень Алатырь. Как он крепко лежит передо мною, так бы у злых людей язык не поворотился, руки не подымались, а лежать бы им крепко, как лежит бел-горюч камень Алатырь. Спрячу я тебя, ододень-траву, у ретивого сердца во всём пути и во всей дороженьке.

Кудеяр как зачарованный слушал простые, идущие от самого сердца слова заговора. Ветер шевелил высветленные солнцем волосы Ольки, трепал простенькое платьице, из-под которого виднелись худенькие ноги, покрытые цыпками. В этот миг хорошо знакомая Олька показалась вдруг какой-то особенной, необычной. Кудеяр оторвал цветок одолень-травы и молча протянул его девочке. Та смутилась и, приняв цветок, вплела его в свои светлые волосы.

— В нашем селе, — нарушил молчание Олекса, — пастухи с корнем одолень-травы в руках обходят стадо, чтобы отогнать прочь нечистую силу и уберечь скот от пропажи.

При упоминании о селе Олька заторопилась.

— Ой, да мне пора домой!

— Подожди, меня, вместе пойдём, — натягивая рубаху, попросил Олекса и, обращаясь к Кудеяру предложил: — Хочешь с нами в ночное?

— Хочу.

— Тогда приходи вечером к околице.

Проводив друзей, Кудеяр направился в скит. Отца Андриана он застал за ремонтом кельи. При жившем до них немощном старце она пришла в упадок. Сквозь прогнившие щели дул ветер, отчего минувшей зимой в келье было студёно, С установлением тепла Андриан проконопатил щели, обновил окно, а ныне занялся дверью.