Роботы и империя - Айзек Азимов

– Это будет уже после меня, – печально сказал Бейли.

– Я понимаю, сэр, и сожалею об этом.

– Помочь этому нельзя, но кризис придет – или может прийти – даже раньше смерти доктора Фастальфа. Но все равно уже после моей.

– Что вы имеете в виду, сэр? Какой кризис?

– Кризис может произойти, потому что доктор Фастальф говорит на редкость убедительно. Есть и другие факторы, действующие вместе с ним, и это дает возможность решения задачи.

– И что же, сэр?

– Все чиновники, с которыми говорил доктор Фастальф, теперь с энтузиазмом поддерживают эмиграцию. Раньше они не благоволили к ней, во всяком случае, относились благосклонно, другие относились к ней сдержанно. А теперь, коль скоро создающие мнение лидеры отнеслись благосклонно, другие последуют за ними. Это пойдет, как эпидемия.

– Но вы этого и хотели, сэр.

– Это, пожалуй, превышает мои желания. Мы будем распространяться по Галактике, но что, если космониты этого не сделают?

– Почему бы им отказаться?

– Не знаю. Я высказываю предположение, возможность. Что, если они этого не сделают?

– Тогда Земля и планеты, которые заселит народ, станут сильнее, как вы сами говорили.

– А космониты ослабеют. Но будет период, когда космониты будут сильнее, чем Земля и Поселенческие Миры, хоть грань будет резко сокращаться. И космониты неизбежно станут рассматривать землян как растущую опасность и наверняка решат, что Землю и Поселенцев надо остановить, пока не поздно, и принять для этого крутые меры. Это и будет период кризисов, который определит всю будущую историю человечества.

– Я понимаю вашу точку зрения, сэр.

Бейли на какое-то время задумался, а потом спросил почти шепотом, как бы опасаясь быть подслушанным:

– Кто знает о ваших способностях?

– Из людей только вы, но вы не можете сказать об этом другим.

– Знаю, что не могу. Дело в том, что не Фастальф, а вы осуществили поворот на 180 градусов, что сделало всех чиновников, с которыми вы вошли в контакт, ярыми сторонниками эмиграции.

И вы устроили так, что Фастальф взял сюда вас, а не Дэниела. Вы были сутью, а Дэниел мог быть только отвлечением.

– Я чувствовал необходимость свести персонал к минимуму; чтобы избежать трудностей со стиранием обидчивости землян. Я сожалею, сэр, об отсутствии Дэниела. Я вполне сознаю ваше разочарование, что вы не могли повидаться с ним.

– Ладно… Я понимаю необходимость и возлагаю на вас обязанность передать Дэниелу, что я чертовски соскучился по нему. В любом случае, я держусь своей точки зрения: если Земля вступит в большую политику заселения планет, а космониты отстанут, ответственность за это и, следовательно, за неизбежный кризис ляжет на вас. Вы должны чувствовать эту ответственность и в дальнейшем, когда кризис наступит, использовать ваши способности для защиты Земли.

– Я сделаю все, что смогу, сэр.

– И если вам удастся это, Амадейро или его коллеги могут кинуться на Глэдис. Не забывайте защищать и ее.

– Ни Дэниел, ни я не забудем.

– Спасибо, Жискар.

И они расстались.

Когда Жискар, сопровождая Фастальфа, входил в модуль, чтобы начать обратное путешествие на Аврору, он еще раз увидел Бейли. Но на этот раз у них не было возможности поговорить. Бейли помахал им и беззвучно, одними губами выговорил: «Помните!».

Жискар понял слово и почувствовал за ним эмоции.

После этого Жискар не видел Бейли. Никогда.

Жискар никогда не находил возможным пробегать по резким образам этого единственного визита на Землю, не задевая, последующих за этим, образов ключевого визита к Амадейро в Институт Роботехники.

Такую встречу нелегко было устроить. Амадейро, чувствуя горечь давившего на него поражения, противился унижению идти в дом Фастальфа. Тогда Фастальф сказал Жискару:

– Я могу позволить себе великодушие победителя. Я сам пойду к нему. В конце концов, должен же я с ним увидеться.

Фастальф стал членом Института Роботехники с тех пор, как Бейли сделал возможным крушение Амадейро и его политических амбиций. В ответ Фастальф передал Институту все сведения о создании человекообразных роботов. Сколько-то их было сделано, а затем проект накрылся, и Фастальф злился.

Сначала Фастальф решил прибыть в Институт без сопровождения роботов. Он хотел выставить себя без какой-либо защиты, так сказать, голым в центре все еще сильного вражеского лагеря. Это могло быть признаком человечности и доверия, но также полнейшей самоуверенностью, и Амадейро должен был понять это. Фастальф совершенно один, продемонстрировал бы убежденность, что Амадейро со всеми ресурсами Института в его штате не посмеет коснуться своего единственного врага, явившегося беспечно и без защиты прямо в волчью пасть.

Но затем Фастальф, сам не зная почему, велел Жискару сопровождать его.

Амадейро, похоже, несколько потерял в весе с тех пор, как Фастальф последний раз видел его, но все равно остался могучим типом, высоким и плотно сложенным. Он утратил свою самоуверенную улыбку, всегда отличавшую его; когда он при появлении Фастальфа пытался изобразить ее, она больше напоминала звериный оскал, сливающийся со взглядом мрачной неудовлетворенности.

– Ну, Келдин, – сказал Фастальф, – мы не часто видимся друг с другом, несмотря на то, что мы уже четыре года коллеги.

– Бросьте это показное добродушие, Фастальф, – сказал, явно раздраженный Амадейро низким рыком, – и называйте меня Амадейро. Мы коллеги только по названию, и я не скрываю и никогда не скрывал своей уверенности, что ваша иностранная политика самоубийственна для нас.

Три робота Амадейро, крупные, сверкающие, присутствовали здесь, и Фастальф посмотрел на них, подняв брови.

– У вас хорошая защита, Амадейро, от одного мирного человека с его единственным роботом.

– Вы прекрасно знаете, что они не нападут на вас. А почему вы пришли с Жискаром, а не с вашим шедевром Дэниелом?

– Не безопаснее ли держать Дэниела подальше от вас, Амадейро?

– Шутить изволите. Я больше не нуждаюсь в Дэниеле. Мы делаем собственных человекообразных роботов.

– На базе моих чертежей.

– С улучшениями.

– Однако, вы их не используете. Вот поэтому я и пришел к вам. Я знаю, что мое положение в институте чисто номинальное, что даже мое присутствие нежелательно, не говоря уже о моих мнениях и рекомендациях. Однако я, как член Института, протестую против вашего нежелания использовать человекообразных роботов.

– А как по-вашему, мы должны их использовать?

– Предполагалось послать человекообразных роботов открывать новые миры, на которые космониты могли бы со временем эмигрировать, когда эти миры будут полностью обустроены и пригодны для обитания, не так ли?