2048. Деталь А - Мерси Шелли

Девушка села поудобнее, еще раз поправила сари. Убрала под гребень выбившуюся черную прядь и надела последнее из своих украшений — маленькое зеркальце на цепочке.

— Я… мы… Нет, наверное все-таки я, но другая… Я была цветком. Кажется, орхидеей. Хотя это был не совсем цветок. Потому что он летал…

Первая минута рассказа состояла из пауз, перемежающихся короткими, неуверенными репликами. Но доктор слушал внимательно, кивал и улыбался.

Он и сам не заметил, как стал кивать все чаще и чаще. И теперь уже не его кивки подбадривали девушку, а наоборот — разговорившаяся пациентка задавала ритм. Откуда-то — из складок сари? — появился веер, и девушка стала изображать, как летела в ночном небе огненная орхидея. Веер порхал и порхал, порхал и порхал…

Рассказ прервался. Мужчина продолжал сидеть молча, с глупой улыбкой уставившись в пространство. Девушка щелчком закрыла веер. Мужчина вздрогнул.

— Ах, извините, мы заслушались… У вас настоящий дар перевоплощения! И это еще раз подтверждает, что мы выбрали правильный метод работы с вами! Вы и не представляете, какие таланты прячутся иногда в подавленных субличностях. И как долго до них приходится добираться! А ваша импровизация с веером… Даже не знаем, как это описать. Мы словно воочию увидели эту огненную… Что?

Он на миг замолк, но тут же продолжил:

— Извините, у нас опять возник маленький спор. Один из нас полагает, что ваш веер похож на бабочку. А другому это больше напоминает «веер Венеры» — морскую раковину, символ тамплиеров. Тем более, что ваши серьги и гребень сделаны из раковин, так что было бы вполне… О-о, не обращайте внимания. Главное, что мы хотели сказать: вы делаете огромные успехи!

— Бросьте, доктор. Вы наверное всем так говорите.

— Что вы, никакой лести! Обычно никто так не раскрывается до четвертого-пятого сеанса. Вам же практически сразу удалось найти управляемый образ, сочетающий в себе противоречивые стремления ваших субличностей. Одна из них — цветок, спокойное интровертное существование. А другая — динамика, полет, прямая аллюзия на ваше нынешнее увлечение танцами.

— Хореограффити — это не танец, — вставила девушка.

— Да-да, мы помним. Но в данном случае это неважно. А важно то, что ваша динамичная субличность наконец «договорилась» с другой, подавленной, которой нравится растительный образ жизни. Танцующий, летающий цветок — прекрасный образ для такого союза. Парадоксальный и естественный одновременно.

— Ну… вообще-то я и сама чувствую, что мне стало лучше. Какое-то время после окончания этого дремля мое второе «я» ассоциировалось с этим цветком. Это было так замечательно! Но так быстро прошло…

— Ничего-ничего, так и должно быть… — Мужчина задумался, не сводя глаз с закрытого веера. — И хорошо, что прошло. Возникновение сильных фиксаций на начальном этапе даже опасно. Сейчас нужно лишь раскрепостить ваше сознание. И мы над этим еще поработаем.

— Но меня так напугали ваши рассказы о принудительном расщеплении… Бр-рр!

Девушка снова, как бы невзначай раскрыла веер и обмахнулась им.

— Может, вы расскажете мне подробнее о ваших методах, доктор? И мне будет спокойнее, и вам будет легче со мной работать.

— Конечно, конечно! — Круглолицый индобрит улыбнулся, откинулся в кресле. — Нам скрывать нечего. Основы персонокластической терапии заложила одна из школ необернизма еще в конце прошлого века. Однако практическая работа с мультиперсоналами на основе этого метода началась только через пятнадцать лет, когда…

Веер все порхал и порхал. Медленно и ритмично, словно огромная белая бабочка, летящая под водой. И засыпающая на лету.

Четырнадцатилетний трион Субхоранджан был очень взволнован. Только что, гуляя в саду клиники, он случайно заглянул в окно кабинета Доктора Шриниваса и увидел очень странную картину.

В кабинете находились сам Доктор и Желтая Фея, с которой Субхоранджан познакомился два дня назад. Сначала Фея лежала на кушетке, точно так же, как иногда лежал Субхоранджан во время лечебных сеансов.

Потом Доктор с Феей стали разговаривать. Доктор что-то спрашивал и иногда посмеивался. А Фея отвечала и иногда задумывалась. Точно так же бывало и на сеансах с Субхоранджаном.

Но вскоре все переменилось. Фея словно бы превратилась в Доктора. Теперь она спрашивала и спрашивала, помахивая веером. А Доктор все отвечал и отвечал. Он больше не смеялся и вообще выглядел так, словно очень устал и вот-вот заснет.

Все это немного напугало триона Субхоранджана. А ведь доктор говорил, что ему нельзя волноваться!

И правда, голоса в голове словно ждали этого момента, чтобы поругаться. А дождавшись, разругались так, что голова заболела. Каждый кричал свое, никто не слушал других. «Может, с Доктором что-то не так? — Нет, это с Желтой Феей что-то не так! — Я хочу обедать, пошли обедать! — Нет-нет, Желтая Фея лучше всех, а Доктор наверное заболел! — Надо снова попробовать перелезть через стену! — Уходите, вы мне надоели! — А может, Доктор c Феей просто придумали новую игру? — Играть, я тоже хочу играть!»

Кто из субов первым сказал про игру, Субхоранджан не разобрал. Вернее, не мог разобрать — ведь это и было главной проблемой, из-за которой он оказался в клинике.

Однако сама мысль об игре очень помогла. Субхоранджан вспомнил, что Желтая Фея и для него придумала игру. Хорошую игру, в которой все субы имеют свои роли, так что их уже не спутать!

Шум в голове сразу прекратился. Ведь в хорошей игре, которую придумала Желтая Фея, никто не дерется и не перебивает!

— Давайте уйдем, пока нас не поймали, — сказал Дикий Биорг, Который Боялся Неоргов и Людей. — Неужто вам не страшно?

— Лучше пойдем и поколотим Доктора! — сказал Сломанный Неорг, Который Не Мог Настроиться На Правильную Частоту. — Но я готов выслушать другой план операции.

— Подглядывать неприлично… — сказал Человеческий Облик, Который Не Умел Гулять Сам По Себе. — А вообще я не знаю…

Они еще немного посовещались. Правда, сначала Неорг и Биорг подрались. Доктор Шринивас много раз объяснял Субхоранджану, из-за чего с ним происходят такие неприятности. Глупые шаманы из Пенджаба слишком долго держали триона в своем варварском храме, пытаясь изгнать из него демонов. В результате субличности действительно сбесились и постоянно выходили из-под контроля. Так говорил Доктор.

Вот и теперь левая и правая ноги Субхоранджана начали вытворять несогласованные движения, управляемые разными субами. Биорг требовал удрать, а Неоргу во что бы то ни стало нужно было поколотить Доктора.

Но тут вмешался Человеческий Облик, который неожиданно для самого себя сказал: «Можно подобраться поближе к окну — вот из того куста отличный вид». Неорг и Биорг так удивились, что безоговорочно отдали ему управление ногами.

Расчет оказался правильным: не успел Субхоранджан устроиться в густом лавровишневом кусте, как окно над ним распахнулось.

— Надо же, а мне никогда не удавалось ни открыть его, не разбить! — прошептал Сломанный Неорг, Которому Не Хватало Герц.

— Только Доктора умеют это делать, чтобы нас запирать, — согласился Дикий Биорг, Который Не Любил Закрытых Помещений.

Человеческий Облик тоже хотел сказать кое-что, но не успел. Потому что в этот момент кто-то вывалился из окна прямо на Субхоранджана.

— Ты… вы что тут делаете? — грозно спросила Желтая Фея, отряхивая сари.

— Гуляем… — В голове Субхоранджана опять началась сумятица. Желтая Фея, кажется, заметила это.

— Так значит, кое-кто уже немножко научился гулять сам по себе? — спросила она.

— Только один раз, — скромно ответил Человеческий Облик. Он не стал уточнять, что его уговорили Неорг и Биорг.

— Но кое-кто так и не настроился на правильную частоту, — добавила Фея.

— Я над этим работаю, — отозвался Неорг. — Я вчера починил киб одной сиделки и немного поговорил с ним. Она сказала, что он меня слушается.

— Неплохо. Но я вижу, еще кое-кто по-прежнему боится меня. Даже не поздоровался.

— Я не боюсь, — пробурчал Дикий Биорг. — Но ты обещала отвести нас на Зеленый Континент, где нас никто не будет запирать и мучить. А вместо этого ты играешь с Доктором.

Прежде чем ответить, Желтая Фея вздохнула и поглядела на Субхоранджана долгим-долгим взглядом.

— Потерпите, — сказала она наконец. — Мне сейчас надо уйти. Но когда я вернусь, мы обязательно поедем туда… Все вместе.

И быстро отвернувшись, побежала. Будь под ногами бетон, слезы оставили бы на нем свои маленькие следы. Но на хороших гравиевых дорожках даже после санитарного ливня третьей степени не бывает луж. Лишь со стороны белоснежных лотосов донесся едва слышный ледяной хруст, когда она пробегала мимо пруда.

ЛОГ 4 (СОЛ)