Братва: Век свободы не видать - Евгений Монах

Эти явные несоответствие и несогласованность мимики, голоса и глаз меня не столько удивили, сколько насторожили. По всему видать, Назаренко — мужик далеко не простой, палец ему даже на секунду положить в рот нельзя. Враз откусит, гад.

— Боюсь, что сильно разочарую, но нервничать совсем не в моих правилах, — спокойно выдержал я давящий взгляд этого задрипанного гипнотизера-самоучки. — А что курю слишком часто — так это всего лишь привычка. Весьма вредная, согласен.

— Привычка — вторая натура, — понимающе кивнул старший пристав, вновь надевая казенно-официальную маску. — Заканчиваем пикировку, уважаемый Евгений Михайлович, и начинаем говорить по существу. Вы догадываетесь, зачем я вас пригласил?

— Понятия не имею, — искренне пожал я плечами. — Скорее всего откопали какое-то нарушение финансовой дисциплины. Безусловно очень незначительное, раз я не в курсе.

— Правильно, но не совсем. Нарушений у вас хоть отбавляй. И вы, естественно, отлично о них осведомлены. Иначе и быть не может, так как все они — крупные… Даже по вашим меркам.

— Что конкретно налоговая инспекция мне предъявляет? — спросил я, начиная уже, признаться, терять самообладание с этим наглючим прохвостом.

— Если бы я собирался что-то предъявлять, уважаемый Евгений Михайлович, то вызвал бы вас в рабочее время. Логично? — Хозяин кабинета, не вставая со стула, потянулся к сейфу справа от себя и открыл толстую стальную дверку. — Просто хочу поделиться кое-какой информацией. Вот, полюбопытствуйте!

На стол передо мной бесшумно легли несколько машинописных листков, аккуратно скрепленных булавкой.

Это оказалась оперативная разработка по основным питейным точкам нашей многопрофильной фирмы. Особый упор был сделан на бар «Вспомни былое», где алкогольная продукция продавалась только в розлив. Указывалось, что вся реализуемая через бар водка — «паленая». Самодельная то бишь. Особенно мне не понравился тот факт, что приводились даже госномера «ЗИЛ-130», на котором Фрол еженедельно поставлял из Верхней Пышмы в пивную двадцать пять ящиков алкогольного суррогата под фальшивыми этикетками «Русской» и «Московской» водки.

— На минуту предположим, что так все и обстоит на самом деле, а вы-то здесь каким боком? — Я небрежно бросил листочки на стол. — Это прерогатива полиции, а совсем не инспекции. Или в вашей конторе собственная оперативная служба появилась? Каким образом к вам попали эти сведения? Ветром надуло?

— Это уже совершенно никакого отношения к делу не имеет! — отрезал старший пристав, пряча листки с компроматом в стальное чрево сейфа и старательно запирая его на кодовый замок. — Главное, Евгений Михайлович, что сегодня данная информация находится у меня, а завтра, ежели не договоримся, она попадет в другое ведомство, где с вами будут разговаривать уже по-другому…

— Налоговую полицию имеете в виду?

— Нет, уважаемый! ФСБ!

— А при чем здесь они? — Я даже удивился.

— А при том, Евгений Михайлович, что ваш подпольный водочный цех наносит вред не только желудкам покупателей, но и самому государству, подрывая его экономику. Так как?

Мне была необходима небольшая пауза, чтоб прошевелить ситуацию от и до. Для этой цели я неторопливо вынул из кармана пачку сигарет и очень неспешно закурил.

«Ну, насчет Федеральной Службы Безопасности Назаренко наверняка заливает, просто на понт берет. «Паленкой» интересуются налоговая полиция и управление по экономическим преступлениям. И там и там у меня есть довольно серьезные связи. Смогут замять дело, но семь шкур, ясно, за это сдерут с фирмы. Да и торговлишку суррогатом придется прикрыть от греха на неопределенное время во всех заведениях. А это будет уже почти катастрофа — убытки нашей фирмы составят как минимум четырехзначную цифру в долларах с каждой торговой точки. Перспектива явно не из веселых… Дешевле заплатить этому вымогателю…»

Хозяин кабинета молча наблюдал за моими хитрыми табачными манипуляциями, терпеливо ожидая реакции на свои слова.

— Ладушки! — Я решил взять быка за рога, так как тянуть кота за хвост смысла не видел. — Подобьем бабки, итог то бишь. Каковы ваши предложения, господин старший пристав?

Назаренко, удовлетворенно хмыкнув, откинулся на спинку стула, убедившись, что разговор пошел в нужном ему русле.

— Только не поймите меня превратно, уважаемый Евгений Михайлович, я не шантажист, — начал он, суетливо забегав взглядом по столу. — Знаете, какова зарплата у пристава?

— Нет. Понятия не имею, — я невольно усмехнулся. — «Лимона» два-три?

Глаза Назаренко широко распахнулись, как окна в знойный день:

— Бог мой! Вашими бы устами… Четыреста тысяч всего-то! Разве возможно прожить на такие гроши?! А семью содержать? Вот и приходится крутиться как-то, постоянно выискивать дополнительные доходы. Вы, надеюсь, меня понимаете?

— Более чем! Давайте ближе к теме. Наша фирма всегда готова оказать благотворительную финансовую поддержку особо бедствующим сотрудникам доблестных правоохранительных органов. В пределах разумного, конечно. Итак: сколько?

Назаренко как-то незаметно уже растерял весь свой внешний лоск и напыщенности выглядел сейчас не хозяином положения, даже не вымогателем, а банальным просителем. Мне, признаться, стало его немного жаль где-то в глубинах души.

— Думаю, вам не будет слишком обременительно выплачивать мне четыреста долларов в месяц? — Старший пристав неуверенно улыбнулся. — Это ведь всего лишь стольник в неделю. Принципиальных возражений не имеете?

Я чуть было не расхохотался. Как же мелко плавает эта рыба! Я-то по наивности считал Назаренко зубастой щукой, а он оказался обыкновенной плотвой! Гора родила мышь, как говорится. С великим трудом, но мне все же удалось сохранить на лице внимательно-серьезное выражение.

— Крупная сумма… Но, возможно, она нас устроит. Сразу дать положительный ответ трудно, так как необходимо все досконально прежде взвесить. — Я сделал вид, что задумался. — Дадите мне пару-тройку дней на размышления?

Назаренко был явно разочарован, если не раздосадован:

— Хорошо, Евгений Михайлович, жду вас послезавтра в полдень. Не возражаете?

— Ладушки! — Я был более чем доволен. Оттяжкой выплаты этой смехотворно малой суммы я окончательно унизил пристава, полностью рассчитавшись с ним за его насмешки в начале переговоров.

Цыпа нервно расхаживал вокруг «мерса», протирая вехоткой и так блестевшие стерильной чистотой стекла. При моем появлении облегченно выдохнул воздух и счастливо заулыбался, как дурак.

— Все путем, Евген? Без осложнений?

— Как всегда, — усмехнулся я такой детски-искренней радости телохранителя, отразившейся на его лице, сияющем, как золотая двадцатидолларовая монета. — Заводи тачку, брат, ты уже дырки в стеклах протер!

— Кто такой Назаренко этот? Зачем вызывал?

— Старший судебный пристав. Мелкий вымогатель, дешевка. Вынюхал откуда-то, что мы «паленой» водярой торгуем, вот и наехал, шантажист задрипанный!

— И мы будем ему платить? — спросил Цыпленок, моментально нахохлившись и исподлобья уставясь злыми глазами на парадные двери налоговой инспекции, как баран на новые ворота.

— Нет, конечно, — успокоил я соратника, благоразумно решив не посвящать его в столь малозначительную «стипендию», как четыреста баксов. Деньги смехотворно копеечные, сам лично буду их Назаренко отстегивать. Пристав вполне может оказаться полезным приобретением в нашей колоде. Как сейчас, так и в будущем.

— Куда теперь? — уточнил курс Цыпа, поворачивая ключ зажигания. — В клуб?

— Нет, — поразмыслив чуток, отверг я. — Давай на фатеру рули. Надоело мне нынче человеческое стадо, хочу одиночеством насладиться.

Дома собрался было поразвлечься литературным творчеством, но не выгорело. В преддверии денежных потерь на хапугу-взяточника мозги сосредоточиваться напрочь отказывались, прогоняя по своим извилинам только тему нежданных близких убытков, пусть и небольших.

Жаль, в натуре, что я не многоголовый Змей Горыныч, а то бы разложил в каждую башку по проблемке, и пусть бы они там продумывались спокойненько в гордом одиночестве, не отвлекая главную «литературную» башку от любимого занятия творчеством.

Но, к несчастью, голова у меня всего лишь одна в наличии, и «варить» она категорически не желала. Сколько я ни подливал в свой черепной «котелок» алкогольного «масла», все пустой номер. Писательство не клеилось, и я забросил это дохлое дело до лучших времен.

Попробовал посмотреть телевизор, но и тут меня поджидало горькое разочарование. По НТВ в поддержку реформы образования выступала известная лидер Демократического Союза госпожа Новодворская, ратуя за всеобщее платное обучение. Дура набитая, а ведь я ее когда-то сильно уважал, несмотря на расплывшуюся от жира рожу и косолапую походку. Зачем приплетать к нищей России «опыт цивилизованного мира»?! Там средний годовой доход работяги составляет, как известно, двадцать пять тысяч долларов. У нас столько даже Президент не имеет! Официально, ясно. Совсем отстала от реальной жизни госпожа Новодворская на пару со своим дружком депутатом Боровым.