Пока светит Пламя (СИ) - Медянская Наталия

— А корзинка-то у нее не маленькая, — заметил Бенедикт. — Признаться, не ожидал подобной щедрости.

— Так, может, Жени добрая? — Кати с сомнением покосилась на дверь: — Или, может, корзины поменьше не нашлось, а там на самом деле и пусто вовсе?

Брат с сестрой переглянулись и одновременно расхохотались, очень сейчас друг на друга похожие.

— Пойдем отсюда, — отсмеявшись, сказал Бен. — Еще раз лицезреть эту парочку выше моих сил.

— А я-то хотела морем отсюда полюбоваться…

— Значит, подождем, когда путь освободится, — Бенедикт подмигнул: — Пошли на кухню, пироги есть?

Вернувшаяся Жени страшно возмущалась, что хозяева сами налили себе чаю, да еще в столовой расположиться не пожелали.

— Ну как же так-то… — расстроенно бурчала экономка, отнимая у Кати нож и ловко нарезая куски исходящего мясным духом печева, — что же вы, словно чернь какая, с посудой возитесь?

Бенедикт попытался успокоить толстуху, но вскоре понял, что без толку. Поспешно сунул остатки пирога в рот и кивнул сестре. Они поднялись из-за стола, наскоро распрощались и, сопровождаемые трагическими вздохами Женевьевы, вышли на улицу.

Задний двор, заросший травой и колокольчиками, оказался небольшим, но уютным. Кати, с интересом озираясь, подошла к живой изгороди и принялась отщипывать черные ягодки с куста кизильника.

— Красиво, как я и думала.

— В ветреную погоду тут, наверное, не слишком уютно. Но дом хорошо утеплен, я проверял.

Кати привстала на цыпочки:

— Как думаешь, а к морю отсюда спуститься можно?

— И не мечтай! — Бен нахмурился, дернул куст и щелчком отправил ягоду в рот. — Руки-ноги переломаешь. Да и что за нужда? Внизу всё равно сплошные камни, и море тут неспокойное. Холодное, к тому же.

— Я купаться хочу, — уперлась Кати, — смотри, вон там, дальше по берегу, кажется, тропинка?

— Так, душа моя, — Бен крепко ухватил сестру за руку и потянул к боковой калитке, — если тебе так приспичило лезть в воду, я поговорю с местными, и мы съездим на пикник. Но тут спускаться не смей. Увижу — не посмотрю, что невеста вымахала, как есть выпорю.

— Ладно, ладно, — сдалась Кати, — я учту. Мы сейчас куда? К тетушке? А когда переедем?

— Как можно скорее. Пока не обжились в ее доме, перебираться на новое место проще. У меня еще и вещи до конца не разобраны. Наймем поутру извозчика.

Харты вышли на дорогу, и Бен заозирался по сторонам. А потом с сомнением уставился на сестру.

— Что? — подняла брови Кати.

— Да вот думаю… стоит тебя с собой тащить, или, может, домой отправить?

— С собой, конечно! Бен, я плохо знаю город, как пить дать, заблужусь. А ты куда собрался?

— Хм… ну надо бы долг отдать, раз уж мы всё равно недалеко от порта оказались.

— А, ты о той блу… Ирене? — оживилась Кати, — пойдем, пойдем, ну, пожалуйста! Мне страшно хочется поподробнее разглядеть порт. Если хочешь, я даже в тот дом заходить не стану, погуляю поблизости, подожду тебя.

— Не уверен, что это хорошая затея, — Бенедикт скривился, — там наверняка всякого жулья полно. Да и опасно в таких местах одиноким девушкам.

— Ну, тогда я могу в холле подождать, — пожала плечами Кати. — День на дворе, в прошлый раз в это время в… “Кущах” ведь совсем тихо было?

— Ладно. Но, чур, во всём меня слушаться и с посторонними не болтать.

Несмотря на близость моря летняя жара и в Нижнем городе вошла в силу: солнце перевалило зенит, а ветер стих. Харты не спеша направились вдоль по улице, по сторонам которой стояли небогатые, но весьма уютные одноэтажные домики — со светлыми фасадами, будто перерезанными темными балками, с покатыми крышами. Домики эти почему-то напомнили Кати праздничные пряники, и она снова заулыбалась. Даже стойкий запах рыбы, гниющих водорослей и конского навоза, постепенно сменивший легкий аромат цветов, не испортил ей настроения. Бенедикт крепко взял сестру за руку, и они, спустившись по небольшой каменной лестнице, которой заканчивался жилой квартал, вышли на растрескавшуюся мостовую порта. Протискиваясь сквозь потную толпу, огибая груженые телеги и снующих туда-сюда носильщиков, Кати подумала, что брат был прав — в такой толчее запросто можно лишиться кошелька, да и заблудишься в два счета. Она покрепче сжала его широкую ладонь и решила, что даже в борделе юной девушке будет куда безопаснее, чем здесь.

В “Бархатных кущах”, вопреки предположениям Кати, было шумно. Ну, если, конечно, называть шумом почти змеиное шипение, которое издавала давешняя знакомая Хартов, тесня к окошку рыжеволосого мужчину в простой, ничем не примечательной одежде горожанина. Кати тотчас навострила ушки.

— То есть, вы считаете, что это отличная идея — подвергать ребенка такой опасности? — Ирена, кажется, готова была вцепиться собеседнику в волосы.

— Ой, да уймись уже! — тот возмущенно отбросил тянущиеся к нему руки, — ну какая опасность? Суета, толкотня, никто и не заметит!

— А если заметят? Вдруг их охранять станут?

— Ирена, если будет что-то серьезное, мы просто не полезем. Но попробовать-то стоит! Неужели тебя устраивает, что он торчит там, точно птица в клетке?

— В золотой клетке, прошу заметить! И, к слову, что бордель, что моя каморка в Нижнем городе даже на захудалый курятник не тянут.

— То, есть, — мужчина прищурился, — хочешь сказать, что передумала? Вот именно сейчас, когда…

Бенедикт хлопнул дверью, и спорящие обернулись.

— Это ко мне, — поспешно бросила Ирена, — после договорим.

И, натянуто улыбнувшись, пошла навстречу гостям:

— Какой примечательный визит! Мистер Харт, судя по тому, что вы привели с собой сестренку, я сегодня снова останусь без работы?

Бенедикт начал постепенно наливаться краской, Кати хихикнула и обратила внимание, как старательно отворачивается от них собеседник Ирены. Интересно, и что тут такое замышляется?

— Или, все же, — блудня игриво подмигнула, — поднимешься? У меня как раз намечается долгий перерыв.

— Да что ты удумала?! — разозлился Бен, — И вообще, я не разрешаю смущать Катрину подобными разговорами!

— Ой, — Ирена легкомысленно фыркнула и деловито поправила белоснежную рубашку с рюшами, дерзко открывающую загорелые плечи:

— Полагаешь, если станешь скрывать от нее прозу жизни, будет лучше? Знаешь, сколько я повидала наивных девиц, которые, благодаря своей глупости, умудрялись вляпываться в мерзкие истории?

— Кати из приличной семьи, — процедил Бенедикт, — и, потом, у нее есть я.

— Я заметила, — Ирена усмехнулась:

— Так зачем пришли?

— Отойду горло промочить, — недовольно буркнул рыжий и, широко шагая, исчез за дверью, ведущей во внутренние помещения. Ирена проводила его напряженным взглядом, а после развернулась и, взмахнув зелеными миткалевыми юбками, плюхнулась на изящный диванчик. Похлопала рядом с собой узкой ладонью:

— Садитесь, что ли?

— Мы ненадолго, — упрямо тряхнул головой Бенедикт, — только долг вернуть.

— Тоже хорошо, — блудня беззаботно кивнула и, скорчив забавную рожицу, обратилась к Кати:

— Ну и скучный же у тебя братец…

— Какой есть, — пожала та плечами, — мне нравится.

Бен дернул щекой и с угрюмым видом снял с пояса кошель. А Кати подумалось, до чего же не похожи были между собой две Ирены — та, что сейчас кривлялась перед ними на диванчике и та, что недавно яростно и отчаянно спорила с незнакомцем у окна.

— Вот. — Бенедикт протянул две золотые монеты. Блудня удивленно вскинула брови:

— Однако. Прямо-таки королевское вознаграждение.

— Полагаю, наши жизни стоят куда больше. Да бери уже.

Ирена настороженно взяла золотой и повертела в пальцах:

— Нечасто случается видеть такое богатство. Что, Моргану отдать?

Бен вспыхнул:

— Зачем еще?! Это тебе.

— Да ладно, если бы не Морган, меня бы в тот день и в городе не было.

— Нянька мне не нужна, а слежка — тем более! И, насколько понимаю, вмешиваться тебе задания не давали. Так что, плачу за спасение тебе, а не этому… этому…